и традиции нарушал. Сами-то ску, знаешь, всегда считали, что они самый свободолюбивый — да и свободный — народ в мире…
— Что-то не сходится, мастер, — заметил я.
— Да, так и есть, — согласился Ксарг. — Нельзя быть свободным и маршировать ровными рядами. Большинство ску безоговорочно верили в свою свободу. И при этом по любому вопросу всегда высказывали полностью одинаковую точку зрения. И никогда — свою.
— А здесь, получается, очутились изгнанники? — уточнил я.
— Не просто изгнанники — преступники. Те, кто был настолько отвратным человеком, что даже в таком единодушии нашёл в себе силы не на хороший поступок, а на плохой. А уже здесь они сбились в стаю и основали новое общество. Настолько же отвратительное, насколько и уверенное в своей правоте… Да… Поэтому и не стоило тратить на них время. Это я сам себя убеждаю — не обращай внимания. В любом случае, таких людей хватает и вокруг нас, просто у нас такое поведение порицается… Хотя бы для виду… А у ску — одобряется и поддерживается.
— Так, мастер, а зачем я вам понадобился?
— Ну, знаешь, это точно не в таверне, — усмехнулся Ксарг. — Сейчас перекусим и доберёмся до лаборатории. Вот там я тебе всё и объясню. Вместе с Соксоном. Идея была его — вот ему и рассказывать.
До лаборатории мы добирались ещё долго. Надо признать, я успел откровенно соскучиться по общению с этими умными стариками. Не то чтобы я сам был умным, и мне требовалось общение с такими же… Просто они были теми немногими, кто легко и доступно объяснял мне то, чего понять я сам был не в силах. Полгода, пока они были заняты, меня мучил вопрос, почему ску были именно такими, какими я их увидел. Несколько фраз — и вопрос решён.
Через несколько дней начнётся чистка Пущи, а мой отряд туда уже не попадёт. И появление мудрецов с их заданием стало для меня просто подарком богов. А, возможно, и для Скаса. Уже трижды за последние дни он заходил в «Старика вэри», подбивая меня на немыслимые авантюры. Пусть задание мудрецов и будет совершенно странным, но хоть чем-то себя занять и денег заработать — дорогого стоит.
— Знаешь, Шрам… Начну, пожалуй, всё-таки я, — сказал Ксарг, когда мы уже сидели в лаборатории. — Начну с прошлого года. Помнишь, когда мы возвращались со Стены, я оставил без ответа один твой вопрос?
Всё бы хорошо, да я так не любил вспоминать про Стену, что и вопроса своего уже не помнил. В чём и признался:
— Мастер, если честно, то почти не помню. Кажется, речь шла об изменении…
— Вот ты зря так, Шрам! Память надо тренировать, — заметил Соксон. — Иначе к моему возрасту станешь забывать вчерашний день!
— Я попробую, мастер, — пообещал я.
— Я напомню, — терпеливо продолжил Ксарг. — Ты спросил меня, почему я решил, что сначала изменением управляла одна воля, потом — другая. Я рассказал тебе о Приливах. И о том, что что-то изменилось… но дальше замолчал.
— Да, точно, мастер, — вспомнил я, наконец, о чём шла речь.
— Неожиданно мне на ум пришла одна мысль. Мысль о том, что я не прав, — Ксарг усмехнулся, глядя на мои вскинутые брови. — Да, представляешь, и такое бывает! И вот я подумал: а что если воля у изменения появилась не тогда, когда шли Приливы… А тогда, когда они закончились? Этой мыслью я и поделился с Соксоном, ну а дальше…
— А дальше я тебе расскажу, — вмешался второй мудрец, не обращая внимания на насупившегося учителя. — Приливы древности были стихией. Стихией страшной, непредсказуемой, опасной — но стихией. Мудрость потоком выплёскивалась на заселённые людьми земли, увлекая за собой орды тварей. Вместе с ними, откуда ни возьмись, появлялись Посланцы — твари опасные, но… Как бы сказать, очень… Я бы даже сказал — слишком человеческие.
— Что-то я в них ничего человеческого не увидел, — заметил я, с содроганием вспоминая свою встречу с Посланцем.
— Обрати внимание, как сознательно в том бою на Стене действовал Посланец! — возмутился Соксон. — Он не просто пробивал защиту! Он вычислил, где был его главный враг, и бил туда. Сначала разворотил башню с Толстым Э и командованием, а потом — ударил туда, где сидел мудрец. И если бы тогда ты не наполнил щит, то следующим ударом он просто сжёг бы кусок Стены. Немного не рассчитал, хе-хе!
— Ну моего достижения в этом особо не было, — заметил я.
— Ну почему же!.. Догадался же ты щит поддержать, — возразил Ксарг. — Иначе вместо того, чтобы гнать Посланца и останавливать Нашествие, я бы был вынужден сначала защищать Стену. И терять драгоценное время…
— Да не о том речь! — возмутился Соксон. — Дело в том, что Посланцы были такими всегда. И когда мастер Ксарг предположил, что воля у изменения появилась с окончанием Приливов, я задумался: а как же тогда появились Приливы и новые твари — и чему всё это подчинялось?
— Подождите… Почему вы вообще считаете, что за всем этим стоит кто-то разумный?
— Это уже давно не секрет. Об этом говорили многие мудрецы, Шрам, — ответил Ксарг. — И первым, кто сказал об этом, был Аон-аари.
— Это тот самый мудрец, который открыл мудрость? И стал богом? — уточнил я.
— Именно, — подтвердил Ксарг. — Его идея была проста. Если живое существо в короткий период времени отращивает орудия для убийства себе подобных, то на это должна была быть чья-то воля…
— Мастер, а её собственная воля не подойдёт? Вот я хочу убить тварь, иду, покупаю оружие…
— Которое продаёт продавец и делает оружейник. И ещё кто-то его уже изобрёл, — кивнул Ксарг. — Кто-то стоял у истоков копья, понимаешь?
— Кажется, да…
— Так вот, это противоречие нам сломало всю теорию! — возмутился Соксон. — С одной стороны, мы знаем, что без чьей-то воли такие изменения не происходят, с другой — мы же говорим, что воли не было. Тогда как?
— И как? — заинтересовался я.
— Есть только одно, что могло бы упорядочивать изменение, — объяснил Соксон. — Ты сам навёл нас на эту мысль. Правила, Шрам! Были в том, что происходит с нашим миром, какие-то правила! Возможно, законы! И понять их — это самое важное и для нас, и для тебя, и для всего нашего мира. Иначе этот кошмар никогда не закончится.
— И как мы можем их понять? — поинтересовался я.
— Есть одна тварь, — снова перехватил инициативу Ксарг, — которая отличается очень странной судьбой. Это — волосатые.
— Это такие, заросшие, — вспомнил я, — которые были людьми.
— Да вот мы сильно сомневаемся, Шрам, что они когда-то были людьми, — заметил Ксарг.
— Особенно после твоих записок о серых людях, — подтвердил Соксон.
— Когда-то давно волосатые были основой армии Приливов, — ошарашил меня Ксарг.
— Носили доспехи, пусть и примитивные. Владели оружием, — продолжил Соксон.
От обилия знаний я внезапно почувствовал лёгкое головокружение. И даже побоялся, что у меня скоро голова отвалится от того, что я постоянно перевожу взгляд с одного мудреца на другого.
— Ходили строем, подчинялись командам, а потом — раз! И как отрезало, — продолжил Ксарг. — Стали кроткими и мирными. Вот только близко никого не подпускают.
— А что если сейчас они — такие, какими и должны были быть? — добавил Соксон. — Что если сейчас они — животные, какими и появились в изменении? Что если во время Прилива волосатые подчинялись иной воле? Что если волосатые — просто оболочка, в которой на земли людей шествовали армии кого-то ещё?
— И как это понять? — поинтересовался я.
— Это несложно, — пояснил мне Ксарг. — Для этого нужно просто понять, чем они руководствуются при столкновении с чем-то необычным. Если они ведут себя как люди — становятся агрессивными, или в страхе убегают, или проявляют любопытство — то это одно.
— А если они, увидев странное, решают всё в рамках звериного понимания — это уже совсем другое, — дополнил Соксон. — А для этого надо найти племя волосатых, дойти до той границы, которую они позволяют пересекать — и странно себя повести.
— И сделать это мы предлагаем тебе, — закончил Ксарг. — И твоим бойцам.
Я молча смотрел на мудрецов, вцепившись в волосы и пытаясь понять: издеваются они или нет.
— А как определить, насколько близко я могу к ним подойти? — поинтересовался я.
— Только опытным путём, — Соксон развёл руками. — У каждого племени волосатых — своя граница, за которую не позволяется заходить никому.
Вышел я от Соксона с Ксаргом, нагруженный важными материалами по заданию, с гудящей головой и совершенно растерянный. Хорошо, что мудрецы, как всегда, не скупились на оплату. Иначе мне было бы очень сложно уговорить своих бойцов взяться за предложенное дело.
Глава 9
В помощь нам был выдан целый талмуд с записями о волосатых. Причём, мудрецы приводили цитаты и подписывали, кто и когда это заметил. Видимо, для них это было важно, но я даже не пытался запомнить все имена. Из всей книги мне пришлось вычленять лишь то главное, что могло нам помочь. Был ещё список основных задач. И он был достоин отдельного упоминания. Во-первых, надо было выстроиться по самой границе, за которую волосатые никого не пускали — и начать их оскорблять и вызывать на бой, используя «непристойные выражения, ритмичные телодвижения и крики».
— Они и правда думают, что так вызывают на бой? — с чуть перекошенным лицом спросил Скас, когда я зачитал первый пункт. — Больше похоже на… совсем другое…
— Что, старый? Боишься, что могут согласиться? — захохотал Гун-нор.
— Думаю, что в этой части я побуду простым зрителем, — буркнул Скас.
Во-вторых, надо было попробовать сместить ту самую невидимую границу. Для этого нужно было в течение нескольких дней приходить на одно и то же место, каждый раз приближаясь на полшага. «Ежели они люди, то не заметят нарушение или заметят через некоторое время. Ежели звери — то не позволят свершиться нарушению или не обратят на него внимания вовсе».
— О! Сколько точности в объяснении, — хмыкнул Хохо. — Мне одному кажется, что первое и второе почти ничем не отличаются?
В-третьих, надо было подыскать поведение, при котором волосатые обратят на нас внимание — но не нападут, а проявят живой интерес. «Делать разрешается, что хочется. Главное — обратить внимание и заинтересовать».