— Они просили встречи со мной?
— Да, они просили встречи… — я кивнул, хотя в темноте девушка могла не увидеть этого. — И даже привели свои резоны, с которыми я отчасти согласен.
— А если я откажусь с ними сотрудничать?
— Как я и сказал, решение за тобой. Если что-то пойдёт не так, я прикрою и выведу тебя. Я хоть и не Ксарг, но по верхам нахватался мудрости и могу устроить неприятности. Больше тебе скажу… Если бы я не согласился, а они — настаивали, то Батя был бы уже мёртв. Но если то, что он сказал мне — правда…
— То что? — поинтересовалась девушка.
— То мне пришлось бы вырезать в этом городе много людей. Слишком много… — неожиданно понял я. — Особенно…
— Особенно?
— Особенно семью Кевас, — ответил я.
— Если я всё правильно помню… — нахмурилась девушка. — Это же одна из влиятельнейших семей города!
— Да, мне сказали то же самое, — я кивнул. — Но никакое влияние от меча и стрелы не защищает. А уж от мудрости — так и тем более.
— Шрам, ты серьёзно? Зачем их вырезать?
— Чтобы тебя обезопасить, глупая! — огрызнулся я. — Чтобы всем этим семьям было чем заняться в ближайшие годы вместо того, чтобы пытаться избавиться от тебя!
— Ладно… Если я не захочу встречаться?
— Тогда я верну тебя назад, — сказал я. — Прямо сейчас.
Девушка задумалась надолго. Мы пропустили ещё один патруль, прежде чем она приняла решение.
— Я ничего не теряю… Однако связи с Семьёй могут немало помочь, так ведь? — сказала она.
— Так… — согласился я, решив не напоминать про риск запятнать репутацию.
— В задницу сомнения!
— Они! — по привычке одёрнул я её.
— Ой, ну не тебе меня попрекать! Особенно в день, когда ты сам сводишь меня с местными бандитами! — девушка улыбнулась. — Что надо делать?
— Сейчас уходим вдоль забора, — сказал я. — Выходим на улицу. Ты в капюшоне, я — так. Только быстро, чтобы стража у ворот не заметила.
— А если пойдут патрульные вдоль ограды? — спросила она.
— Найдём, где спрятаться! — ответил я, вспоминая, когда я видел патрульных в последний раз.
Перебежками мы добрались до улицы. Убедившись, что стража нас не видит, выступили на свет — и сразу скрылись в тени ограды соседнего поместья. Я боялся, что это придётся повторять ещё не раз, но не прошло и минуты, как на другой стороне улицы из темноты выступила фигура в чёрном. Через полминуты с противоположной стороны улицы раздались нетрезвые голоса — и четверо стражников у ворот повернулись на шум. Тёмная фигура появилась снова и помахала нам.
Сжав руку Они в своей, я выпрямился и быстро перешёл светлое пятно. Успели мы вовремя — как только голоса стихли, стража вернулась к своему ночному бдению и снова начала зорко посматривать по сторонам.
Я был уверен, что моранки не любят Верхний город, не знают его и стараются сюда не лезть. Так вот, я ошибался… Провожатый вёл нас задними дворами и тёмными переулками так, что мы прошли всю охраняемую часть, ни разу не оказавшись на виду. У стены проводник нашёл какой-то деревянный люк, присыпанный землёй, и спрыгнул туда.
Мы последовали за ним и оказались в сыром погребе, из которого подземным ходом, скрытым за потайной дверью, перебрались за стену. А там снова был погреб. Меня так и подмывало спросить, знают ли хозяева погребов о такой возможности, но я сдержался. Проводник снова углубился в тёмные улочки, но в этот раз плутали мы недолго — в конце концов, оказавшись перед небольшим домиком, в окнах которого на втором этаже горел свет.
Войдя внутрь и поднявшись по скрипучей лестнице, мы оказались в комнате, которая значительно контрастировала с внешним видом постройки. Больше всего она напоминала залы в предоставленном нам правителем поместье. Мягкие диваны, вычурный стол, накрытый едой, золотые кубки и столовые приборы. В комнате был только Батя, что было несколько необычно. Застать главу Семьи в одиночестве мне казалось невозможным — я уже привык к безмолвным охранникам у дверей. А тот, поймав мой мечущийся по сторонам взгляд, улыбнулся и приглашающе махнул рукой.
— Шрам, мальчик мой! Я доверяю тебе! И уж тем более доверяю твоей спутнице, — Батя усмехнулся. — Садитесь, прошу вас! Своих родичей я отправил следить за улицей, а не за нами.
Краем глаза я заметил, как изменилась походка и поза моей подопечной. Теперь рядом со мной — одетая в тёмные штаны, которые были ей велики, и в тёмную рубашку, которая была велика ещё больше — вышагивала очень серьёзная молодая леди. И на диван она села так, будто это был сраный трон. Когда я с размаху плюхнулся на соседний, то почувствовал себя позорным селянином, но виду не показал.
— Вы хотели со мной поговорить. И вот я здесь, — проговорила Они, когда молчание слишком затянулось. — Давайте не будем отнимать друг у друга время, уважаемый.
— Зовите меня Батя, высокородная! — сказал старик.
— Предпочитаю обращаться по имени, — заметила девушка.
— Я старик, и давно уже Батя, — ответил моранк. — Я уже забыл своё имя. Моя жизнь — это Семья. Моё имя и титул — Батя.
— Не слишком ли громко — титул? — удивилась Они.
— Все титулы — это слишком громко, высокородная! — ответил старик. — Вина?
Амо-они благосклонно кивнула. Моранк наполнил её кубок и протянул кувшин мне — мол, наливай себе сам. Вино было восхитительным: мягким, слегка вяжущим и с каким-то невообразимым букетом вкусов.
— Я просил встречи с вами, чтобы предостеречь… — проговорил моранк. — Несколько дней назад до моих людей дошли слухи, что в город прибыла группа наёмных убийц. Всего пять человек. Будь они моранками, я бы выставил их из города. Однако это виорцы. Наняла их семья Кевас, и нам даже удалось допросить посредников. Но сами убийцы… Эти дети падальщика пробрались в город в свите семьи, и дальше мы потеряли их след. До сих пор найти их не получилось…
— Это слишком бездоказательно, Батя! — заметила Амо-они.
А я сидел и не узнавал свою малышку. На глазах она превратилась в серьёзную леди, которая не только знает себе цену, но и умеет вести переговоры. Даже в не самой выгодной для себя ситуации.
— Именно так, высокородная! — кивнул старый моранк. — Мы бы вытащили сюда посредника, чтобы он сам всё рассказал… Однако я понимаю, что между нами ещё нет доверия, чтобы такие хрупкие доказательства могли вас убедить. Поэтому со своей стороны мы постараемся сделать всё, чтобы найти ваших предполагаемых убийц, а пока я бы предложил к обсуждению другой вопрос…
Батя отхлебнул вино из бокала и посмотрел в окно. Что он там пытался разглядеть в тёмноте? Скорее, просто хотел собраться с мыслями.
— Мы знаем очень многое про город и его обитателей. В наших руках знания всех господских слуг, поваров, садовников, разнорабочих и простых посыльных. Вам может показаться, что такие незначительные люди не могут помочь. Однако именно в таком отношении со стороны местных аристократов и заключена их сила. На них не обращают внимания. При них говорят и то, что не предназначено для чужих ушей — полагая, что слуги не услышат или не поймут. Но вы же понимаете, что и поймут, и услышат, высокородная?
Будучи сама дочкой крестьян, Амо-они прекрасно понимала, о чём говорит Батя. И обращение «высокородная», похоже, было для неё лишним тому напоминанием.
— Люди боятся нас и учитывают наше мнение. Перед тем как подсыпать яд в еду, любой повар задумается над тем, успеет ли он уйти из города. И вовсе не стража его волнует — его волнуют тысячи наших боевиков и соглядатаев, которые узнают, сообщат и остановят. Любая тёмная личность, пришедшая в наш город, будет замечена, опознана и проверена. Любой карманник вернёт кошелёк, сам бегая по местным притонам, если о том его попросим мы.
Батя пригубил вина, собираясь с силами, и продолжил:
— Мы в самом низу, но именно тут наша власть безгранична! Нам служат те, кто не служит больше никому. Нас не останавливают условные законы и недовольство сильных мира сего. Однако мы не идём против властей города. Скорее, мы идём с ними рука об руку. Мы тоже здесь живём, высокородная, и нам не всё равно, что происходит в Таффтоне.
— К чему вы всё это рассказываете, Батя? — спросила Амо-они, выпрямившись, да так и застыв, как столб.
— Высокородная, дед вашего жениха — не самый лучший правитель… — заметил Батя. — Да и его сын — прошу прощения! — тоже не отличался большим умом. К счастью для города, он не успел занять пост. И хотя власть нынешнего правителя перейдёт к внуку, вашему жениху, власти той осталось не так уж и много. Управление городом давно взяли в свои руки судьи и чиновники. Каждый из этих детей падальщиков уже почувствовал вкус власти и ощутил свою силу. Все они вступили в союзы с благородными семьями, все куплены и прикормлены. И если встанет вопрос, кому служить, то их выбор будет не в пользу нынешних правителей.
— Разве гвардия не на стороне правителей? — спросила Амо-они. — Разве стража и армия не смогут решить этот вопрос?
— Сотник гвардейцев женат на женщине из очень далёкой ветви той же семьи, что купила услуги душегубов, пришедших по вашу жизнь… — покачал головой Батя. — Десятники — выходцы из зависимых младших семей. Стражники в бою стоят меньше, чем наёмные охранники караванов. А армия в Таффтоне — это только название. Сила Таффтона — в ополчении горожан, но об этом уже забыли. И теперь люди, попранные знатью и забытые правителями — готовы восстать, а не защищать нынешнюю власть. И пойдут они за любым, кто предложит им что-то лучшее, чем есть сейчас.
— Я не знала об этом… — скупо заметила девушка.
— С той стороны, — Батя указал в сторону Верхнего города, — это ещё мало кто знает. Так бывает всегда. Здесь уже всё решено, а там — только начинают об этом догадываться. Многие знатные семьи города имеют право занять престол. И вот среди них достаточно смелых и сообразительных людей. В их руках нет только одного — возможности влиять на горожан. Сейчас это может делать только Семья.
— Что же вам в таком случае нужно от меня?
— Вы молоды, высокородная. И ваш будущий муж тоже. А правитель — стар. Его сын погиб, а его внук, ваш