petite souris. Пока они не пропадут.
Амичия не могла это забыть. Она не могла простить себя за такой поступок. Но, глядя на рога на его голове, выпирающие мышцы и щелкающие когти, она задалась вопросом, был ли у них шанс на спасение.
Он причинил только боли… но пытался вспомнить.
— Что ты вспомнил? — спросила она. Может, его воспоминания отвлекут ее, чтобы она перестала думать только о своих ошибках.
Он двигался, словно был ранен или ужасно устал. Король опустился у края сломанной статуи. Сидя так, он выглядел почти как человек, если бы не рога, крылья и форма ног с когтями.
Амичия исправилась. Он не выглядел как человек, но она узнавала, что он выражал.
Печаль.
— Я рассказывал немного, — ответил он. — Упоминал Омру и другие места, где побывал. Но потом воспоминания стали затапливать мой разум. Я не всегда был таким. Я был первым, и это я заразил мир своими ошибками.
— Заразил?
Он повернул голову и посмотрел на нее.
— Полагаю, ты прочла ту голубую книжку.
Амичия приподняла плечо.
— Не стоило бросать ее в библиотеке, если не хотел, чтобы ее читали другие.
— Так прочла?
— Ту книжку? — он кивнул, и она покачала головой. — Нет.
— Это о моем народе, хотя я не смог ее прочесть. Слова спутываются, словно мне нельзя читать ее содержимое, — Король подвинул крылья, раскрыл их и дал им опуститься на землю. Крылья сломленного ангела, упавшего с Небес и узнавшего, что мир был не таким приятным, как он думал. — Ты должна ее прочесть. Может, там все объясняется лучше, чем могу рассказать я. Я плохо помню Падение.
Вопросы забурлили в ее голове. Что за Падение? Каким он был до этого? Человеком или чем-то еще?
Ей нужны были ответы на все, но она выпалила:
— Что еще ты помнишь?
Вопрос удивил ее. Многие другие вопросы были важнее, но она хотела знать, узнал ли он больше. Не важно, что он знал о своей истории — у нее была книга. Она поищет ответы сама.
Но она хотела знать, о чем ему напоминала. О хорошем? Она вызывала воспоминания о свете или о войне?
Король кашлянул.
— Я помню белое и золотое, картинки вспыхивают в голове, сверкают позолоченные мечи и белые, как снег, волосы.
— Поместье в лучшее время?
Он покачал головой.
— Нет, думаю, это что-то еще. Но я не помню, что.
— Это все?
Король замешкался на краткий миг и протяжно выдохнул.
— Думаю, я вспомнил свое имя.
Имя?
У Жутей не было имен. Так сказал Бернард. Ни у кого. Она дала имя своему помощнику, чтобы это напоминало ему о его человечности.
Но Король Жути вспомнил самое ценное, что было у человека. Что выделяло его из толпы.
У него было имя.
Ей захотелось присесть. Осознание, что он был кем-то до всего этого, лишило сил ее колени. Амичия уперлась костылями сильнее, радуясь, что они поддерживали ее.
— У тебя есть имя?
— Думаю, да.
— Какое?
Он посмотрел ей в глаза, красные глаза сияли в темноте.
— Александр.
Знание имени делало все это реальным. Теперь он был личностью. Не просто монстром, который пытался ее убить. Личность с именем, историей, которую он не помнил, и нуждающийся в помощи.
Она пыталась унять дрожь ладоней на костылях. Во рту пересохло, она выпалила свое имя с кашлем:
— Амичия.
Король Жути, нет, Александр, притянул крылья к бокам.
— Амичия, рад знакомству.
— Взаимно.
Она не знала, куда смотреть, ведь он стал теперь не просто кошмаром из истории. Он был… Александром. Проклятым мужчиной, которого сделали монстром, возможно, даже против его воли.
— Если я… — Амичия запнулась, но продолжила, не ожидая, что озвучит такое. — Если я узнаю, что случилось с тобой, и если есть способ все исправить… ты меня отпустишь?
Александр встал, все еще потрясал ростом, но уже не так сильно пугал. Он согнулся, чтобы посмотреть ей в глаза, рога торчали, крылья были широко раскрыты.
— Да, petite souris. Я дам тебе уйти, если ты поймешь, что тут произошло. Но, боюсь, если ты согласишься на такое, останешься в этом проклятом месте навеки.
У Амичии были другие планы. Она отыщет решение проклятия и путь к своей свободе.
— Договорились.
Глава 21
Амичия отбросила голубую книжку, головная боль за глазами была такой сильной, что почти вызывала тошноту. Она пыталась прочесть проклятую книжку, но та не давалась. Она три дня потратила, пытаясь расшифровать слова. Три дня она пыталась уловить искажающиеся строки, пока глаза не заболели.
Он не шутил, сказав, что книга ему не давалась. Но она не давалась и ей.
Амичия не понимала, что было с книгой. Строки явно были написаны от руки. Буквы с завитками были замысловатыми, и она верила, что это был дневник, а не официальный документ.
Многие книги в библиотеке описывали города, встречалось несколько романов. Дневников было очень мало.
Амичия хмуро смотрела на книгу. Может, если она запугает книгу, та раскроет тайны, что хранились на страницах…
Ничего не происходило.
Она зарычала и потянулась за костылями.
— Дурацкая книжка, — ворчала она, запихивая костыли под руки. — Я даже минуту не могу на нее смотреть, она начинает издеваться надо мной.
Юбки запутались в ногах, и она остановилась и отдернула их. Ее обычные хлопковые штаны подозрительно пропали из комнаты пару ночей назад. До этого она хотела вернуться к той одежде.
Теперь ей приходилось носить шелковые платья, предоставленные Жутями и их лидером. Александр дал ясно понять, что ей повезло носить такую роскошь. Что многие женщины были бы рады.
Амичии было неудобно в скользящей ткани. С ней было сложно ходить, она привыкла, что юбка оставалась на месте, когда она двигалась. Шелк и бархат прилипали к ее телу, словно смола дерева. Платья цеплялись за нее и мешали двигаться. Ей приходилось идти медленнее, осторожнее, а хотелось бежать.
— Дурацкие платья, — рычала она, хотелось порвать их и остаться в нижнем платье. — Проклятое существо, заставляющее носить меня эти платья. Моя мать катается в могиле от такого позора.
Амичия не знала, куда шла, но не могла и дальше сидеть в комнатке. Милые обои, позолота, изящное стекло поглощали ее, не давали думать или дышать.
Ей не было тут места. Она хотела вернуться на кухни, где было тепло, пахло землей. Травы висели над ее головой, успокаивали ее. Жар печей согревал ее кости. Запах хлеба и теста напоминали, что нужно было благодарить за еду на ее столе.
Тут она была потеряна. Кусок грязи на мраморе, шелке и стекле. Она не должна тут быть, но все же была прикована к этому роскошному месту, словно в тюрьме.
Для нее это и была тюрьма.
Прогулки помогали. Движение сосредотачивало ее мысли, уводило их от мешающих тканей и раздражающих книг. Она хотя бы могла думать не только том, что случилось с Жутями.
Она не приблизилась к разгадке ни на шаг с ночи, когда Александр привел ее на крышу. Она все еще видела, как он стоял там с печалью в глазах и печально опущенными крыльями.
Существо, как он, не должно было выглядеть слабо. Было жутко знать, что даже великий Король Жути был человеком. Она хотела думать о нем, как о монстре из книжки, который не знал разницы между правильным и неправильным.
Вместо этого она узнала, что он зловеще похож на человека. Голос в ее голове шептал, что это могло быть ответом на все. Он мог быть человеком. Проклятым, которого можно было спасти.
Но этот ответ был слишком простым. Тайны, скрытые в этом поместье, не могли быть такими простыми, да?
Стуча по коридорам костылями, она поняла, что ноги вели ее глубже в тень. В ту часть поместья, где начались ее проблемы.
К гробнице с красивым телом.
С той ночи Амичии снился мужчина, который ждал там. Он был плодом ее воображения, вызванный нехваткой воды и еды. Труп не мог быть таким чистым, если только…
Возможно, он просто умер.
Она не знала, был ли то человек, как она. Она видела, как Жути меняют людей в себе подобных. Не было повода для мужчины, как он, лежать на виду.
Александр не хранил трофеи. Она не увидела тут ничего из других городов или миров. Если бы он хотел хранить воспоминания о людях и городах, которые уничтожил, то вокруг было бы хоть несколько сувениров.
Так кем был мужчина? Он был затерянной забытой душой, которая давно умерла? Он был проклят, как все остальные?
— Хорошая идея, ноги, — шепнула она, осторожно спускаясь по темной лестнице в гробницу. — Может, если мы узнаем, кто этот мужчина, узнаем больше о проклятии. Он может быть как-то связан.
Идти по лестнице было куда сложнее, когда у нее была только одна здоровая нога и одна здоровая рука, сжимающая костыли. Ребрам стало лучше, и Амичия уже сняла бинты и могла дышать без боли. Рука и нога были другим делом. Кости медленно срастались.
Она остановилась и прислонилась к стене, чтобы вернуть равновесие. Она пыталась перевести дыхание. Легкие не успокаивались. И Амичия пошла дальше по лестнице во тьму. Наконец, она увидела гробницу, все еще освещенную, как и в прошлый раз.
Каждый факел на стене трепетал огнем, и позолоченная комната сияла. Огонь мог гореть так долго?
Дрожь пробежала по ее спине от мысли о том, что в этом жутком месте с ней был кто-то еще. Кто-то или что-то смотрело на нее из тени.
— Соберись, Амичия, — рявкнула она. — Тут только мертвые.
Но она хорошо помнила шепот голосов в ушах. Она ощущала давление духов, наполняющих стены гробницы. Каждый гроб был отмечен солнцем.
Она не хотела снова слышать мертвых. Их холодные прикосновения были хорошими, но лишь раз. Амичия поняла, что ее ждала жизнь после смерти.
Но раза достаточно.
Путь к саркофагу казался бесконечным. Ей словно приходилось бороться со временем, чтобы заглянуть туда еще раз.
Осталось ли там тело? Было ли оно все таким же красивым, как она помнила, или ей все показалось?
Она добралась до края саркофага, глубоко вдохнула.