– Король говорил про духа-буяна, – заговорила она некоторое время спустя.
Злат кивнул.
– Да, это обо мне.
– А тогда… в прошлый раз. Это же ты выпустил собаку? Разве не так?
Злат поморщился, промахнулся мимо педали, но тут же исправился. Колесо прялки продолжило жужжать.
– Я ее не выпускал. Только… повредил цепь. Ну, и, может быть, оставил дверь в загон открытой.
– И, может быть, чуть не убил меня.
– Но не убил же.
Серильда уставилась на него.
Злат вздохнул.
– Я хотел извиниться, правда. Но с тобой, кажется, все время что-то такое происходит…
Серильда фыркнула, гадая, не подслушал ли Злат тот ее разговор с Эрлкингом, когда она сказала ему, что люди в их городке считают, что она приносит несчастье.
– Но я же не знал, что у нас в гостях будет кто-то смертный, – всплеснул руками Злат. – Клянусь, я никому не хотел причинить вреда. А уж тем более, тебе. Король просто обожает своих собак, и мне хотелось ему досадить.
– И часто ты так подшучиваешь над королем?
– Нужно же чем-то заниматься! Не сидеть же все время сложа руки.
Серильда хмыкнула, потом спросила:
– Но почему он называет тебя духом-буяном?
– А как еще он должен меня называть?
– Не знаю, но… дух – это же призрак.
Когда Злат снова взглянул на девушку, уголки его рта подергивались.
– Ты разве забыла, где находишься?
– В замке с привидениями?
Юноша смотрел на колесо прялки.
– Да, но ты не похож на других призраков! – Серильда окинула его взглядом. – У них размытые очертания. А у тебя, кажется… все на месте.
– И еще я могу делать то, что им не под силу. Например, проходить сквозь запертые двери.
– И разве на тебе нет благословения Хульды? – добавила Серильда. – Правда, это совсем уж непонятно, ведь ты же сам сказал – мертвые не могут пользоваться дарами богов.
Злат уставился в стену перед собой, не замечая, что колесо крутится все медленнее.
– Об этом я не подумал.
Размышлял он долго, но, наконец, пожал плечами и снова завертел колесо.
– Не знаю, что сказать. Догадываюсь, что благословение Хульды у меня и впрямь было, но наверняка я этого не знаю. Как не знаю и того, почему Хульда решил дать его мне. Знаю одно, на других призраков я не похож. Таких духов, как я, здесь больше нет. Я думал, что я просто… привидение другого вида.
Серильда задумалась.
Взглянув на свечу, Злат расправил плечи и принялся за работу, но гораздо быстрее. Серильда тоже посмотрела на свечу. И сердце у нее упало. Времени оставалось совсем немного.
– Если не возражаешь, – сказал Злат, заменяя полную катушку новой, – сейчас я послушал бы твою историю.
– Я думала, тебе не понравилось, – удивилась Серильда.
– Мне не понравилось то, что я слышал в прошлый раз. Пожалуй, это худшее, что я когда-либо слышал.
– Тогда почему ты хочешь, чтобы я продолжила?
– Подумал, что смогу работать быстрее, если ты не будешь приставать ко мне с вопросами.
Серильде захотелось запустить ему в голову катушкой.
– Кроме того, – добавил Злат со вздохом, – у тебя и правда талант рассказчицы. Концовка получилась кошмарная, но до этого все было… – он помолчал, подыскивая подходящее слово. – До этого мне все нравилось. И мне приятно слушать твой голос.
Это был почти комплимент, и Серильда покраснела.
– Хорошо. На твое счастье, это был еще не конец.
Злат помолчал, потом потянулся, разминая плечи и спину, и улыбнулся ей.
– Тогда я хотел бы услышать продолжение, если вы, сударыня, соблаговолите рассказать.
– Ладно, – сказала Серильда. – Но лишь потому, что ты как следует попросил.
Его глаза озорно сверкнули, но он тут же отвернулся к прялке и взял пучок соломы.
Серильда стала вспоминать историю, которую рассказывала в прошлый раз, и сразу ощутила утешительное притяжение сказки. В сказках хоть и случаются иногда ужасные вещи, но добро всегда побеждает.
Еще не приступив к рассказу, она уже понимала, что это настоящее спасение – именно то, в чем так отчаянно нуждаются сейчас ее разум и сердце. Понимает ли это Злат? Вряд ли, ведь у него не было времени так хорошо узнать ее.
– Итак, – начала она. – На чем мы остановились?..
Над Ясеневым лесом взошло солнце, и его лучи позолотили башни замка Грейвенстоун. Туманная завеса растаяла. Ночь призраков ушла, зазвучало пение птиц, забарабанила капель. Едва лучи света коснулись адских псов, нападавших на юного принца, как те, превратившись в облачка черного дыма, растаяли в утреннем воздухе. Самого замка при свете дня тоже не было видно.
Принц был тяжело ранен. Он истекал кровью, был изранен, но сильнее всего болело его сердце. Снова и снова он видел, как Эрлкинг пронзает стрелой хрупкую принцессу. Убийца забрал ее жизнь, и даже тело ее исчезло за завесой. Принц не мог похоронить сестру по-королевски, чтобы она упокоилась с миром. Он даже не знал, останется ли она призраком при Эрлкинге, или ей будет позволено отправиться в Ферлорен, где однажды он сможет снова увидеть ее.
На том месте, где совсем недавно стоял замок Грейвенстоун, принц увидел руины какого-то святилища. Давным-давно на этой поляне стоял храм. Считалось, что это священное место – врата Ферлорена.
Принцу удалось подняться на ноги. Спотыкаясь, он побрел к руинам – огромным, поднимающимся в небо колоннам из гладкого черного камня. Он слышал об этом месте, но никогда не видел его. Неудивительно, думал принц, что эта жуткая поляна привлекла Эрлкинга и что именно здесь он построил свой замок – таким безжизненным и зловещим было это место, окруженное каменными колоннами. Никто, кто чувствовал то же, что и он, не осмелился бы туда войти.
Но принц шел вперед, задыхаясь под тяжестью своей потери.
Однако то, что он увидел, заставило его остановиться.
У черных камней он был не один. Через болотистый ров были перекинуты остатки огромного подъемного моста, соединяющего лес с руинами. Мост частично сохранился, хотя дерево по эту сторону завесы сгнило и истлело. Посреди моста кто-то лежал. Это была Перхта – брошенная, оставленная в царстве смертных.
Стрела принца пронзила ей сердце, и доски под ней пропитались кровью. Ее кожа была даже не белой, а бледно-голубой, как лунный свет. Волосы, белые, как свежевыпавший снег, были залиты кровью, красной, как вино. Глаза смотрели в светлеющее небо, и в них было что-то вроде удивления.
Принц осторожно подошел ближе, его тело горело от боли из-за множества ужасных ран.
Перхта не умерла. Возможно, Темные, будучи порождениями подземного мира, не могут умереть. Но и жизни в ней почти не осталось. Сейчас она была не свирепой охотницей, а сломанным, всеми преданным существом. По ее лицу, когда-то прекрасному и сияющему, текли слезы.
Принц подошел ближе, их взгляды встретились. Перхта усмехнулась, показав заостренные зубы.
– Тебе не убить меня, даже не думай. Ты всего лишь человеческое дитя.
Принц запретил себе даже думать о жалости к охотнице.
– Я ничто перед тобой, я знаю это. Но еще я знаю, что ты – ничто перед богом смерти.
Было видно, что Перхта растеряна, но, когда принц поднял глаза, она повернулась, чтобы проследить за его взглядом. В зарослях ежевики между священными камнями виднелся проход. Когда-то заросли были живыми, но теперь засохли. За аркой из сухих стеблей и колючек, мертвых веток и увядших листьев было отверстие в земле. Узкая лестница уходила там в самые глубины Ферлорена, в царство Велоса, бога смерти.
И Велос стоял там. В одной руке он держал фонарь, свет которого никогда не угасает. В другой он держал длинную цепь, связывающую живое и мертвое.
Перхта увидела бога и закричала. Попыталась встать, но была слишком слаба, и стрела в ее груди удерживала ее на месте. Велос подошел ближе, и принц отступил, почтительно склонив голову. Бог не обратил на него внимания. Ему редко удавалось вернуть в свое царство кого-то из Темных. Когда-то все они принадлежали смерти. Их еще иногда называли демонами – этих существ, рожденных в отравленных реках Ферлорена, созданных из жестоких деяний и бесконечных жалоб умерших. Им нечего было делать среди смертных, но давным-давно некоторым из них удалось сбежать, и бог смерти сожалел об этом.
Перхта закричала. В ее крике были ярость и страх. Велос накинул на нее цепь и, как она ни сопротивлялась, потащил к проходу.
Едва они начали спускаться по лестнице, кусты ежевики сомкнулись, сквозь густые заросли ничего не было видно. Стена из острых шипов надежно скрыла просвет между колоннами.
Принц рухнул на колени. Он видел, как охотницу забрали в Ферлорен, и это его воодушевило, но его сердце все равно оплакивало потерю сестры, а сам он так ослабел, что боялся упасть без чувств прямо здесь, на полусгнившем мосту.
Он подумал о матери и отце, которые скоро проснутся. О том, какой переполох поднимется в замке, когда станет известно, что принц и принцесса исчезли. Всем сердцем он рвался к родным. Увы, ему не хватило ни времени, ни сил, чтобы спасти сестру.
Принц уже почти позволил своим усталым глазам закрыться, как вдруг услышал тяжелый удар и почувствовал, что мост содрогнулся. Застонав, он заставил себя поднять голову.
Из лесу вышла старуха и ковыляла по мосту. Нет, это была не просто старуха. Она была такой же древней, как самый высокий дуб, морщинистой, как старая простыня, серой, как зимнее небо. Сгорбившись, она шла, опираясь на деревянную клюку, корявую и узловатую, как ее руки и ноги. Но ее лисьи глаза были блестящими и мудрыми.
Старуха подошла к принцу. Он попытался подняться на ноги, но у него совсем не осталось сил.
– Кто ты? – проскрипела старуха.
Несмотря на страшную усталость, принц назвал свое имя с гордостью.
– Это твоя стрела пронзила сердце великой охотницы?