И еще, подумала она, ради ребенка.
Ее ребенка.
Ее пальцы снова сами потянулись к животу. Она знала, что ничего не почувствует, еще слишком рано. Живот был совсем плоским, и, конечно же, внутри еще никто не шевелился. Серильде страшно захотелось домой, поговорить с отцом, расспросить обо всем, что он помнил о беременности ее матери, – но тут она вспомнила, что отца больше нет, и невыразимая скорбь обрушилась на нее. Ее отец стал бы чудесным дедушкой.
Но сейчас нельзя было думать об этом, хотя перед ней и стоял тот, кто был виновен в его смерти, и она ненавидела и презирала его каждой частичкой тела. Сейчас нужно думать только о том, как спастись. Если она сумеет выжить, то у нее будет прекрасный ребенок, которого можно будет нежно любить, нянчить и растить. Она станет матерью. Серильда любила детей, и сможет позаботиться о младенце. Она будет баюкать его и допоздна рассказывать сказки.
Но нет, напомнила она себе. Ребенка придется отдать Злату. Что он скажет, когда узнает? Все это казалось нереальным, невозможным. И что, интересно, он будет делать с младенцем? Она чуть не рассмеялась. Уж очень нелепой показалась ей эта мысль.
– Леди Серильда!
Вскинув голову, Серильда попятилась.
– Да?
К ее удивлению, на щеках Эрлкинга появился румянец – не розовый, а серо-голубоватый на фоне серебристой кожи, однако Серильда и подумать не могла, что король способен проявить такое волнение. Правой рукой он сжимал подлокотник трона, левой – арбалет, упиравшийся в пол.
К счастью, оружие было разряжено…
– Сколько именно времени, – произнес он медленно, словно обращался к дурочке, – вы пребываете в таком состоянии?
Серильда разомкнула губы и, наконец, из них вылетела настоящая ложь.
– Три недели.
Его острый взгляд метнулся к мужчине.
– Что можно сделать?
Редмонд изучающе смотрел на нее, скрестив руки. На мгновение он задумался, потом, обратившись к королю, развел руками.
– Такой ранний срок – зачаток, должно быть, еще крошечный. Полагаю, величиной с горошину.
– Хорошо, – отрывисто бросил Эрлкинг. Испустив протяжный раздосадованный вздох, он откинулся на спинку трона. – Убери это.
– Что? – Серильда вскочила на ноги. – Вы не можете!
– Разумеется, могу. Точнее… он может, – пальцем Эрлкинг указал на мужчину. – Ты ведь сможешь, Редмонд?
Редмонд что-то проворчал, открывая коричневый мешок на поясе и вытаскивая оттуда небольшой сверток.
– Раньше не приходилось, но думаю, что справлюсь.
– Редмонд был парикмахером, – пояснил Эрлкинг, – и хирургом, когда требовалось.
Серильда замотала головой.
– Это убьет меня.
– У нас хорошие целители, – возразил Эрлкинг. – Я позабочусь, чтобы этого не произошло.
– Возможно, после этого ей уже никогда не выносить ребенка, – добавил Редмонд. Смотрел он при этом на короля, а не на Серильду. – Полагаю, нас это устраивает.
– Да, вполне, – благосклонно кивнул Эрлкинг.
Испуганная Серильда испустила крик.
– Нет! Нас это не устраивает!
Не обращая на нее внимания, Редмонд подошел к ближайшему столу и размотал полотняный сверток. В нем оказались жуткие на вид инструменты. Ножницы. Скальпели. Гаечные ключи, плоскогубцы и какие-то ужасающие штуки, названия которых Серильда не знала. Она попятилась, чувствуя, как дрожат колени. Взгляд ее заметался по залу, и только сейчас она заметила, что не видит окровавленных врат. Путь на другую сторону завесы исчез.
Нет же, наверняка он все еще здесь! Она открыла его один раз, значит, может открыть и снова. Но как?
И новая отрезвляющая мысль: Гердрут. Она все еще не спасла Гердрут.
Где он прячет девочку? Она не может ее бросить, даже ради спасения собственной жизни, даже ради спасения своего ребенка.
– Давненько это было, – приговаривал Редмонд, поднимая крошечное лезвие. – Но, думаю, должно получиться, – он покосился на короля. – Приступать прямо здесь?
– Нет! – завизжала Серильда.
Эрлкинг был явно раздражен ее несдержанностью.
– Конечно, нет. Воспользуйтесь одной из комнат в северном крыле.
Кивнув, хирург-брадобрей начал собирать инструменты.
– Нет! – снова закричала Серильда, на этот раз громче. – Вы не можете так поступить!
– Ты не вправе мне указывать, что делать, а что нет. Это мое королевство. И ты, и все, чем одарил тебя Хульда, теперь принадлежат мне.
Его слова подействовали, как пощечина – Серильда лишилась дара речи. Выпрямившись, она постаралась взять себя в руки. У нее оставалась одна попытка убедить его. Единственный шанс спасти новую жизнь внутри нее.
– Мой господин. Не делайте этого, потому что это не поможет. Не вернет мою магию.
Он недоверчиво прищурился.
– Если это правда, то стоит, пожалуй, перерезать тебе горло и покончить с вами обоими.
Серильда попыталась унять дрожь.
– Если такова ваша воля, я не могу вам помешать. Но не думаете ли вы, что у Хульды могут быть особые планы на этого ребенка? Лишив его жизни, вы нарушите волю бога.
– Мне нет дела до того, чего хотят боги.
– Тем не менее, – сказала она, делая шаг вперед, – мы оба знаем, что они могут быть могущественными союзниками. Если бы не дар Хульды, я бы не спряла для вас столько золота.
Помолчав, она продолжила:
– Какое благословение может быть у моего ребенка? Какая сила может расти во мне, уже сейчас? Да, я понимаю, что прошу вас набраться терпения не только на восемь-девять месяцев, но и на несколько лет – только тогда мы узнаем, какой дар получил этот ребенок. Но ведь в вашем распоряжении вечность. Что такое несколько лет, даже десятилетие? Убив меня, убив это дитя, вы упустите редкую возможность. Вы сказали мне, что юная принцесса тоже была благословлена Хульдой. И ее смерть была бессмысленной потерей. Но вы не расточительны, Ваша Мрачность. Не повторяйте же снова эту ошибку.
Король так долго сверлил Серильду взглядом, что она чуть не задохнулась от волнения.
– Откуда ты знаешь, – медленно заговорил он, – что твой дар не вернется после того, как паразит будет удален?
Паразит.
Серильда содрогнулась, но постаралась не показать своего отвращения.
Она развела руки, повернув ладони вверх – знак искренности и открытости, она хорошо это знала.
– Я это почувствовала, – искренне глядя на Эрлкинга, солгала она. – В тот самый момент, как я зачала, я почувствовала, как магия покидает мои пальцы, стекает в низ живота, омывает этого ребенка. Я не могу с уверенностью сказать, что он или она родится с точно таким же даром, что и я, но точно знаю, что магия Хульды теперь живет в нем. Если вы убьете это дитя, благословение бога исчезнет навсегда.
– Твои глаза ничуть не изменились, – он произнес это так, будто уличал Серильду во лжи. Будто это доказывало, что она врет.
Серильда только пожала плечами.
– Я пряду не глазами.
Опершись на подлокотник, король прижал палец к виску, массируя его медленными круговыми движениями. Его взгляд снова упал на брадобрея, ожидавшего решения – доставать ли ему инструменты из сумки. Через некоторое время Эрлкинг поднял голову и обратился к ней.
– Кто отец?
Серильда замерла.
Ей не приходило в голову, что он спросит об этом, что его могут волновать такие вещи. Она и сейчас сомневалась, что его это волнует, но зачем тогда задан этот вопрос?
– Никто, – ответила она пренебрежительно. – Парень из моей деревни. Простой крестьянин, мой господин.
– А знает ли этот крестьянин, что ты носишь его потомство?
Она медленно покачала головой.
– Хорошо. Кто-нибудь еще знает?
– Нет, мой господин.
И снова он подался вперед, рассеянно водя пальцем по губам. Серильда затаила дыхание, стараясь не дрожать под его пристальным взглядом. Только бы выиграть немного времени… Только бы убедить его оставить ей жизнь, чтобы…
Чтобы что?
Серильда не знала. Знала только, что ей нужно больше времени.
– Ну что ж, – внезапно процедил король. Нагнувшись, он снова взял прислоненный к трону арбалет. Другой рукой вынул из колчана стрелу – но не с золотым наконечником, а с черным.
Глаза Серильды расширились.
– Подождите! – умоляюще воскликнула она, заламывая руки, и снова упала на колени. – Не надо. Я могу быть вам полезной… Я знаю, наверняка есть какой-то способ…
Громко щелкнул арбалет, когда король вложил в него стрелу.
– Пожалуйста! Пожалуйста, не…
Щелкнул спусковой крючок. Стрела со свистом вылетела.
Глава 54
Стон. Бульканье. Хрип.
С широко открытым ртом Серильда медленно повернула голову. Стрела вошла брадобрею прямо в сердце. Струйка крови, стекающая по его камзолу, была не красной, а черной, как земляное масло, и отвратительно пахла гниением.
Обеими руками хватаясь за древко стрелы, он рухнул на пол, сотрясаясь в конвульсиях.
Казалось, это будет продолжаться вечно, но наконец брадобрей испустил последний хриплый вздох и замер.
На глазах потрясенной Серильды он медленно растворился. Черное масло поглотило его тело, его очертания размылись, впитались в ковер. Вскоре от него ничего не осталось, кроме жирной, поблескивающей лужи и стрелы, лежащей на полу.
– Ч-что это?.. Что вы сейчас… – заикаясь, забормотала Серильда. – Вы можете их убивать?
– Когда мне это угодно, – скрип кожи заставил Серильду снова посмотреть на Эрлкинга. Он встал с трона и подошел к тому месту, где осталась его стрела. Арбалет болтался у него на боку, так что Серильда невольно отпрянула, когда король повернулся к ней.
– Но он же был призраком, – сказала она. – Уже был мертв.
– А теперь отпущен на волю, – с заметным раздражением пояснил он, возвращая стрелу в колчан. – Его дух волен идти за светом фонаря в Ферлорен. А ты называешь меня злодеем.
Губы Серильды дрожали. От удивления. От недоверия. От полного замешательства.
– Но почему?
– Он был единственным, кто знал, что отец не я. Теперь же ни у кого не возникнет никаких сомнений.