В глубине души ему это даже польстило, хотя, конечно, идея записаться в балет по-прежнему казалась совершенно нелепой. Впрочем, издёвки Милы всё равно почему-то были неприятны.
— Ну и чего ты ржёшь как кобыла? — недовольно спросил он подругу уже после того, как пожилая балерина, с достоинством попрощавшись, удалилась. Мила даже опешила от такого наезда.
— А что, уже и поржать нельзя? Ведь это правда смешно… Ты же не собираешься в самом деле этим заниматься?!
— Не собираюсь, конечно, — буркнул он. — Что я, дебил какой?
Пашка демонстративно скомкал страничку с адресом, вырванную Хрусталёвой из записной книжки, и метким щелчком запулил её в придорожную траву.
Но внутри всё ещё болезненно саднила досада из-за обидных Милкиных насмешек, словно все те его достоинства, которыми так искренне восхищалась Ксения Андреевна, были для подруги пустым звуком, поэтому он поспешил торопливо перевести тему разговора на что-то нейтральное.
Они поспешили обратно в детдом, искренне надеясь, что случай с браслетом обойдётся без последствий. Уже перед самым забором Пашка, неосторожно потеряв бдительность, уточнил у Милы:
— А ты точно не брала этот дурацкий браслет? — на что подруга одарила его таким взглядом и так сильно разобиделась, что он потом ещё несколько дней не мог вымолить у неё прощение.
Первое время они продолжали бояться, что по их душу вот-вот явятся, но миновал один день, за ним другой, потом неделя… а никто так и не пришёл предъявлять претензии по поводу стыренного серебряного украшения. Вероятнее всего, удалось то ли найти пропажу, то ли вообще поймать настоящего вора.
А когда они оба уже совсем-совсем расслабились и практически забыли об этом происшествии, Пашку вдруг вызвали к директору прямо посреди урока.
___________________________
* Гранд жете ан аван (от фр. Grand Jete en Avan) — в балетной терминологии прыжок с одной ноги на другую, в котором ноги раскрываются вперёд в шпагате.
=17
Москва, 2017 год
Где-то через час после начала банкета Павел понял, что с него хватит. Всё, что можно было обсудить относительно премьеры — уже обсудили, точнее перетёрли по сто миллионов раз, народ наконец расслабился и принялся просто методично напиваться, перемывая кости коллегам. Артём в который раз попытался подкатить к Тоне Городецкой, их бывшей однокурснице — он ещё во время учёбы неровно к ней дышал. Тоня, как и он, танцевала в кордебалете, отличалась лёгким смешливым нравом и полным отсутствием карьерных амбиций, относилась к парню тепло, по-дружески, но всё-таки не отвечала взаимностью. Артём страдал по Городецкой уже несколько лет — то ли в шутку и немножко “на публику”, то ли всерьёз, Павел и сам не мог толком разобраться в чувствах друга. В любом случае, Нежданову сейчас было явно не до него…
А больше его здесь ничего не держало. Даже Анжела. Она, конечно, мила и прелестна, но… нет уже никаких сил улыбаться ей и любезничать с её папашей. Он чертовски устал. Кажется, пора сматываться по-английски…
— Павел! — в дверях ресторана его перехватила бойкая юная особа из журнала “Dancing Russia” — на вид его ровесница, лет двадцати, не старше. Студентка-практикантка?.. Весь вечер он то и дело натыкался на её испытывающий взгляд, и его не покидало смутное ощущение, что он знает её, видел раньше — да вот только где? Оставалось только надеяться, что они не спали вместе — было бы слишком стыдно признаться девчонке в том, что ничегошеньки не помнит.
— А можно задать вам пару вопросов?
— Вы же уже задавали, — он вежливо улыбнулся, вспомнив, как атаковали его журналисты в начале вечера, едва он вошёл в ресторан.
— Так то о премьере в целом… и со всеми вместе. А хотелось бы — о вас лично, с глазу на глаз, — девушка немного смущённо вернула ему улыбку, но в глаза при этом смотрела прямо, почти дерзко. Нет, он определённо был с ней знаком раньше!
— Ну давайте, — вздохнул Павел, — только выйдем на воздух, ладно? Здесь душно.
— Сейчас, куртку из гардероба возьму, — засуетилась она.
У него привычно захватило дух от ночной подсветки Театра балета, вид на который открывался сразу при выходе из ресторана. Здание казалось сделанным из золота и светилось, как огромная, самая прекрасная на свете ёлочная игрушка. В этом сиянии можно было отчётливо разглядеть все скульптуры, портики и барельефы театра. Павел замер, в миллионный раз любуясь великолепным и никогда не надоедающим зрелищем. В груди стало тесно и горячо. Мысленно он поразился странному жизненному пируэту: как получилось, что простой провинциальный детдомовский пацан танцует на одной из лучших сцен не то что страны, а целого мира?..
“У тебя типичный синдром самозванца”,* — посмеивалась над ним Милка, если он рисковал поделиться с ней своими переживаниями.
Милка… дьявол тебя побери.
— Вот и я! — из ресторана выскочила журналистка с сумочкой, в верхней одежде и, кажется, даже с заново накрашенными губами. Павел едва сдержал усмешку: малышка хочет ему понравиться. Она была, в общем-то, ничего — миниатюрная, глазастенькая, со стильной короткой стрижкой… хотя обычно Павлу нравились длинные волосы.
— Ну, задавайте свои вопросы, — милостиво разрешил он.
— Э-э-э… — она покопалась в сумке, выискивая диктофон. — А кто ваш любимый танцовщик?
— Роберто Болле. **
Они медленно двинулись вниз по улице.
— Почему именно он?
— Он был моим кумиром с детства и остаётся им до сих пор. Человек, которому, кажется, время неподвластно. Век артистов балета недолог, вы должны это знать… Мало кто задерживается в профессии после тридцати пяти, ну ладно — тридцати восьми лет. А он перешагнул уже сорокалетний рубеж и по-прежнему в строю, более того — в безупречной форме… Когда я стал лауреатом “Приза Лозанны”, Болле дал мне автограф и сфотографировался со мной. Очень приятный в общении человек. Фантастический танцовщик. Потрясающий артист!
— Вы хотели бы стать таким, как он? — предположила журналистка.
— Нет, — Павел засмеялся. — Я хотел бы стать таким, как я. Чтобы люди не сравнивали меня с кем-то. Пусть лучше сравнивают кого-то со мной!
— Вы с детства знали, что будете танцевать в балете? Всегда мечтали о сцене?
— Ну нет, в детстве я мечтал о тех счастливых днях, когда постарею и выйду на пенсию!
— Почему?!
— Чтобы больше не нужно было вставать по утрам и ходить в школу. Я вообще был уверен, что в старости только и буду делать, что безостановочно крутиться на карусели в парке — что может быть прекраснее?
В голове тут же возникло незваное воспоминание — Милка с лицом бледно-зелёного оттенка, которая, пошатываясь, спускается с карусели, неуклюже падает на колени, а затем её долго тошнит прямо в траву…
Журналистка расхохоталась. Миленькая девушка, и так отчаянно хочет заинтересовать — заглядывает в глаза, с готовностью ловит каждое слово, кивает, слишком внимательно слушает и преувеличенно заливисто смеётся…
— А где же ваши цветы? — спохватилась она вдруг. — Вам, должно быть, подарили море букетов в честь премьеры.
— Оставил в гримёрной до завтра. Неудобно было тащить с собой на банкет.
— А почему вы так рано ушли из ресторана? Это не для печати, просто любопытно, — смутилась она. — Просто… все ваши коллеги ещё там.
— Не люблю затянувшихся пьянок, — честно признался Павел.
— Я тоже, — кивнула она, — поэтому и сбежала вместе с вами. Устала. Если что, послужите мне прикрытием? Подтвердите, что я брала у вас эксклюзивное интервью!
О, это уже был осторожный намёк на продолжение знакомства…
— Хорошо, я вас прикрою, — многозначительно ухмыльнулся Павел, вогнав девушку в краску.
— Мне сейчас направо, — он кивнул в сторону знакомого переулка. — Я здесь недалеко живу, поэтому хожу в театр и из театра пешком.
Она с готовностью проглотила наживку.
— А вы живёте один?
— Вообще-то снимаю квартиру с другом. Но он, полагаю, вернётся ещё не скоро. Может быть… — их глаза встретились. — Прогуляемся до моего дома, выпьем кофе?
— С удовольствием! — быстро, слишком быстро ответила она. Готова!
___________________________
* Синдром самозванца — психологическое явление, при котором человек не способен приписать собственные достижения своим личным способностям, качествам, усилиям и заслугам.
** Роберто Болле — итальянский танцовщик. В настоящее время — ведущий солист Американского театра балета и балетной труппы Ла Скала. Болле также регулярно выступает в качестве приглашённого артиста с ведущими мировыми компаниями, в том числе Королевским театром Ковент-Гарден, Мариинским балетом, Большим театром и балетом Парижской оперы.
=18
— Как вас зовут?
— Даша, — отозвалась она с небольшой заминкой. Врёт?.. Девушка, радостно готовая бежать в гости к едва знакомому парню, едва ли будет ни с того ни с сего строить из себя скромницу и стесняться назвать своё настоящее имя. Тогда откуда эта выразительная пауза?
— Даш, а в чём подвох? — прямо спросил он. — Вы что-то от меня скрываете?
Она нервно облизнула губы.
— На самом деле я… мы… в общем… А вы меня совсем-совсем не помните?
Ах, так вот где собака зарыта!
Павел приложил руку к сердцу.
— Даша, честно признаюсь, что определённо знаю ваше лицо. Но совершенно не представляю, где и когда мы раньше встречались…
— Ресторан “Астра”, два года назад, — напомнила она. — Мы там с подружкой были, а вы с другом, с Артёмом… вы к нам подошли, а потом эти… гопники.
У него будто пелена с глаз упала.
— Ну точно же! — засмеялся он. — А я весь вечер ломал себе голову, где мог тебя раньше видеть… Ведь можно на “ты”?
— Да, разумеется! — обрадовалась она.
Слава богу, тогда у них не дошло до постели, он сейчас отчётливо вспомнил тот вечер. Милка позвонила, и им с Артёмом пришлось срочно уехать, оставив девчонок несолоно хлебавши… Иначе было бы совсем неудобно.