была его Мила, до дрожи похожая на саму себя, на ту, по которой он так скучал…
— Милка! — воскликнул он и дёрнулся, отчаянно подался к ней навстречу, но пальцы Хрусталёвой сдавили его плечо.
— Не сейчас, Паша, — внушительно сказала она. — У тебя собеседование. Нам нужно идти.
Он беспомощно переводил взгляд с дверей академии — на Милу и обратно. Взрослые шикали на неё: “Девочка, аккуратнее, куда ты лезешь? Тебя вызывали?”, но она, наплевав на все препятствия, наконец оказалась совсем-совсем близко и бросилась к Пашке в объятия.
— Мне надо идти сейчас, — быстро сказал он, одновременно сходя с ума от счастья — они снова вместе, он снова может видеть её, слышать, чувствовать…
— Да-да, конечно, — торопливо закивала Мила, улыбаясь до ушей и одновременно сверкая непросохшими блёстками на ресницах. — Я подожду тебя здесь.
— Ты чего ревёшь, глупая?
— Я не реву, то есть это я от радости… — торопливо и сбивчиво бормотала она, всё ещё не в силах разжать руки и выпустить друга из объятий. — Всё теперь хорошо будет, да, Паш? Всё будет хорошо… Ну иди же, иди! Ни пуха ни пера!
Он с сожалением оторвал её от себя и, в последний раз оглянувшись, скрылся вместе с Хрусталёвой за дверями академии.
=51
— Давайте сюда ваши заявления, мальчики, — худенькая миниатюрная женщина с аккуратным пучком забрала у ребят документы и завела их в пустой класс. — Раздевайтесь до трусов. Подождите немного, сейчас выйдет предыдущая группа, и я вас позову. Разогревайтесь пока, — она кивнула напоследок и ушла.
— What did she say?* — спросил один из мальчишек, недоумевающе тараща глаза за круглыми, как у Гарри Поттера, очками. Пашка обратил на него внимание ещё в холле — заполняя заявление, они с мамой (вероятно, та женщина была именно матерью) негромко переговаривались на инглише и даже пару раз обратились с уточняющими вопросами к Хрусталёвой, которая сносно владела английским языком.
— Э-э-э… она сказала, чтобы… — от волнения даже такие простые слова, как “одежда” и “снять”, вылетели у Пашки из головы. — Короче, раздевайся. Вот! — и он наглядно — жестами, на собственном примере — показал, что от него требуется.
— Oh, I got it, thanks! — часто закивал пацан и широко улыбнулся, демонстрируя брекеты на зубах. — Спасибо! — добавил он по-русски.
— А ты откуда? — поинтересовался Пашка. — М-м-м… Кантри? Ю-Эс-Эй?
— No, I`m from Canada, — отозвалсятот. — My name is Shale Hughes.
— Ай эм Павел… Короче, Паша. Можно просто Пашка.
— Пащка, — послушно повторил он.
Искоса посматривая друг на друга, мальчики принялись стаскивать с себя одежду. Каждый понимал — сейчас не до глупого стеснения или жеманства, комиссия будет оценивать всё, в том числе и внешние данные, а также пропорции фигуры.
— Интересно, как этот чудик собирается учиться в академии, если не говорит по-русски? — негромко хмыкнул один из пацанов — кудрявый, высокий, отличающийся явно спортивным телосложением. — Твоя моя не понимай?
Другие мальчишки захихикали, но Пашка не поддержал шутку.
— Я… немножко понимай, — канадец обезоруживающе улыбнулся. — Я учусь, каждый день много занимаюсь русский язык. Но это немножко трудно… да?
— Интересно, в Канаде нет балетных школ, что ли? — пробурчал кудрявый.
— Наверное, русские — самые лучшие, — предположил худенький веснушчатый парнишка. С этим никто не стал спорить.
Они принялись разогреваться. Кто-то отправился к станку, кто-то уселся на шпагат, кто-то выполнял прыжки и плие**.
— На самом деле собеседование — фигня. Самое рубилово во время туров начнётся, — вздохнул кто-то. — А самый сложный — третий…
— Девчонкам тяжелее, их больше поступает, — заметил кудрявый. — Все хотят стать примами-балеринами… — и засмеялся.
— Мне моя преподавательница говорила, что настоящий премьер или прима рождается раз в десять лет, — важно поведал веснушчатый. — Там и внешность должна быть подходящая, и физические данные, и работоспособность, и талант. Вот когда всё это совпадёт — тогда звезда и получается.
— А остальные кто? — не понял кудрявый.
— А остальные просто… труженики балета.
— Точнее, кордебалета, — фыркнул Пашка.
Немного помолчали.
— У девчонок конкурс — десять человек на место. А у нас из каждой пятёрки только двоих выкинут, — наконец снова завёл ту же песню кудрявый, пытаясь бодриться.
— Ну и что? — пожал плечами Пашка. — Думаешь, в академию мальчишек чисто для количества наберут? Они скорее возьмут лишнюю, но талантливую девчонку, чем бездарного пацана.
— Не, ребята, слушайте сюда! — важно заявил самый мелкий пацан в компании. — На смотре самое главное — в ритм попасть. Там же на пианино играть будут. Вот самое сложное — это прыгать в такт, второй попытки не дадут. Если начнёшь скакать мимо музыки — до свидания!
Остальные невольно поёжились.
— А ты откуда знаешь? — подозрительно спросил Пашка.
— А я в июне пробовал поступать. Вылетел в третьем туре, но мне порекомендовали ещё и в августе попробовать…
Все посмотрели на него с уважением, как на бывалого.
В это время дверь класса приоткрылась и знакомая уже женщина с пучком поманила их ладошкой:
— Мальчики! Все за мной! Быстро!
___________________________
* Приблизительное содержание разговора канадца и Пашки на английском:
— Что она сказала?.. О, я понял, спасибо!
— А ты откуда? Страна? США?
— Нет, я из Канады. Меня зовут Шейл Хьюз.
— А я Павел.
** Плие — приседание. Балетный термин (образован от французского plié, plier — сгибать), обозначающий сгибание одной либо обеих ног.
=52
Москва, 2017 год
Подготовка к юбилею Высоцкой и встрече бывших воспитанников детского дома неожиданно увлекла и захватила Милку с головой.
Она целыми днями продумывала что-то, планировала, находила в соцсетях и обзванивала бывших одноклассников, обговаривала даты… Сама директриса не была посвящена в детали праздничной подготовки, Мила хотела устроить для Татьяны Васильевны сюрприз.
— Как ты думаешь, — озабоченно спрашивала она Павла, — ресторан заказывать или в детдоме соберёмся?
— Ну, раз у нас не только юбилей Высоцкой, но и день рождения детского дома, то лучше, конечно, прямо там и отпраздновать, — он пожимал плечами.
— Но аниматоры всё равно нужны, да?.. Или какие-нибудь артисты… Слушай, — её глаза вдруг загорелись азартным блеском, — а может, ты станцуешь?
— В каком смысле?
— Ну, ты же вроде как гордость детского дома, один из самых знаменитых воспитанников… Думаю, всем собравшимся было бы приятно посмотреть на тебя “в деле”. Выбери какой-нибудь небольшой танцевальный номер минуты на три.
— Я подумаю, — отозвался он неопределённо.
Милка навалилась животом и грудью на кухонный стол и увлечённо застрочила что-то в блокнотике. Павел покосился на её откляченную попу, едва прикрытую его собственной футболкой, в которой Мила спала, и вздохнул: хорошо хоть, трусы надела. Она вполне могла и забыть об этом, выйдя из ванной после утренних водных процедур, очень в её духе.
— Ты бы задницу прикрыла, — миролюбиво посоветовал он. Мила наивно округлила глаза.
— Зачем? Чего ты там, прости господи, ещё не видел?
— Да я-то ладно. Просто скоро Даша должна приехать, — пояснил он, немного смущаясь. — Не думаю, что разгуливать перед ней в полуголом виде — хорошая идея. Она может… не то подумать.
— Интересно, — засмеялась Мила, — а что бы она подумала, если бы узнала, что мы с тобой даже спим в одной постели?
Павел нахмурился.
— И об этом, кстати, я тоже хотел с тобой поговорить.
— То есть? — Мила настороженно замерла.
— Я считаю… в общем, нам не следует больше этого делать, — выговорил он, отводя глаза.
— Чего именно?
— Спать на одной кровати, неужели непонятно?! — рассердился он.
— О, какой ты у нас злющий и неудовлетворённый, Пашечка, — насмешливо протянула Мила. — Эта твоя малышка… признаюсь, я её поначалу недооценивала. А она за тебя всерьёз взялась. Что, поставила ультиматум? Она не будет с тобой спать, пока я тоже имею доступ в твою постель?
— Не болтай ерунды, — огрызнулся он, — никто мне условий не ставил. Но это… как-то нездорово уже. Нам не по пять лет. Ты на следующей неделе выходишь замуж. Или твоему будущему мужу по барабану, с кем ты проводишь ночи?
Мила закатила глаза, демонстрируя, что утомилась.
— Паш, ну мы же не трахаемся с тобой, а действительно просто спим, — внятно, как маленькому, растолковала она.
— Не думаю, что кто-то верит этому. Тёмка и тот убеждён, что у нас с тобой регулярный “дружеский секс”.
— Дружеский секс… звучит неплохо. Может, стоит попробовать? — Мила засмеялась. — Тем более, опыт имеется…
— Не болтай ерунды! — рявкнул он.
Милкино лицо посерьёзнело.
— Да ты никак влюбился, Паш?
— Если и так — то что? Не имею права?
— Просто мы с тобой спим вместе больше пятнадцати лет. Мы с тобой не просто друзья. Мы практически семья… — тихо сказала Мила.
— Она это всё прекрасно знает. И что друзья, и что семья… но всё-таки спать вместе нам больше не стоит.
— Если бы эта твоя Даша по-настоящему тебя ценила, она спокойно приняла бы то, что у тебя была своя жизнь до неё… И свои друзья, и свои устоявшиеся привычки! — запальчиво возразила Милка.
— А если бы ты по-настоящему ценила меня как друга, то понимала бы, что нужно иногда усмирять своё раздутое эго и идти на уступки. Я не твоя собственность, Мил, и теперь… когда у меня появилась девушка… нужно немного сдвинуть границы.
— А потом у тебя не получится с этой девушкой и ты заведёшь роман с новой… и с новой… а я так и должна буду сдвигать границы? — она невинно захлопала ресницами.