– Не наша это нечисть, – кивнул священник. – Вы сами подумайте, какова природа оборотня. В волка перекинуться – это не фунт изюма скушать. Это сложный процесс, не поддающийся научному объяснению. Представляете, какие перегрузки приходится испытывать организму несчастного при метаморфозе? Да и как такое возможно?
– Волшба, – предложил я.
– Магия? – спросил охотник.
– Чушь, – отмахнулся священник. – Ну, господа, мы все тут думающие люди! Неужели вы, выкорчевав столько инородной заразы, до сих пор верите во все эти басни про пасы руками и ахалай-махалай?
– А как же наговоры? Как же доморощенные обереги или амулеты? Многие из них действуют! – воскликнул Филин. – Как вы все это объясните?
– Всему свое время, – улыбнулся Антип. – Терпение. Обратимся в прошлое. В тысяча сто восемьдесят четвертом году папа Луций Третий совместно с королем Фридрихом Первым Барбароссой установили единый закон розыска еретиков и расследования черных дел, а уже буквально через пятьдесят лет папа Григорий Девятый передал все бразды правления из рук епископов специально уполномоченным инквизиторам. Некоторые называют этот период черным для Европы, другие подозревают, что вся эта резня была затеяна, чтобы сгладить впечатление от перехода с полновесной золотой монеты на её бумажный эквивалент, но лично я считаю, что тогда и именно тогда разбушевалась нешуточная война между инквизиторскими отрядами и потусторонней нечистью, которая велась на территории Евразии. Вот перевод одного документа, я бы сказал отчета, который я адаптировал для пущего удобства. Датирован он тысяча двести тринадцатым годом от Рождества Христова, за подписью некого Ёгана.
Подойдя к полке с книгами, Антип достал оттуда листок бумаги и протянул его мне.
– Читайте, только вслух.
Пожав плечами, я принял листок из рук святого отца.
– «Спешу доложить, что третьего дня в районе устья Анграпы по наводке ныне здравствующих информаторов было найдено и обезврежено вурдалачье гнездо числом в двадцать голов. В ходе операции пострадало десять человек, трое были обращены и подвергнуты умерщвлению через отсекание головы. Адские отродья не реагировали на святое писание, освященную воду и прочие атрибуты церкви, но образом своим походили на канонического кровососа. Бой, в который был вынужден вступить отряд количеством в триста человек, длился почти три часа, и когда наконец оставшиеся вурдалаки были загнаны в гнездо, было принято решение поджечь дом, чтобы избежать больших жертв в живой силе».
– Каково?! – Антип вскочил и заходил по комнате. – Каково?!
– Вполне себе нормальная операция, – пожал плечами Филин. – Количество вампиров, конечно, зашкаливает, но что у них там, в темные века, творилось, с этим еще разобраться надо.
– Хорошо, – нахмурился Антип и передал мне следующий лист. – А вот это вам как?
– «Осенью тысяча триста двадцать седьмого года, – начал я, – на границе Сербии и Румынии был обезврежен лаз, из которого проникали богомерзкие твари. Окружив днем искомое место силами двенадцатого отряда, я и господин Ионеску, а также по настоянию проводника Михая, приняли решение завалить лаз толченым камнем, на что и было употреблено три телеги оного. Дальнейшее дежурство в районе показывает, что местность стала безопасной, а сторонние проникновения прекратились. Служба проходит в особом режиме. Ждем дальнейших приказаний. Командир особого отряда, капитан Щербан». И что из этого следует? – поинтересовался я.
Антип тяжко вздохнул и посмотрел на меня с сожалением. В его глазах я, похоже, упал ниже плинтуса.
– У кого-нибудь из вас есть техническое образование? – наконец поинтересовался священник. – Ну, или, может, кто в детстве электроникой увлекался, схемы читать умеет?
– Был у меня такой опыт, – закивал я.
– Ну, тогда вот, – Антип достал с полки толстую папку и вытащил оттуда два листа, каждый из которых был испещрен кабалистическими знаками и пентаграммами, и разложил их на столе. – Эти два документа пришли мне по почте с одного немецкого сайта. Денег за них отвалил немало. Один из них был изъят в процессе обыска в некой подозрительной квартире в западной части Берлина, а второй конфискован у сборища сатанистов на одном из их слетов.
Мы склонились над документами.
– А какой из них от сектантов? – поинтересовался я.
– Тот, что с чертом и глазом, – пояснил Антип. – Ничего не замечаете?
– Пентаграммы как пентаграммы, – пожал плечами Филин.
– Ну, а ты что видишь? – обратился ко мне священник.
– Боюсь ошибиться, – замялся я. – В деле я недавно и с документами подобного толка еще сталкиваться не приходилось.
– Ну, а все-таки? – подбодрил меня Антип.
– Вот этот, как мне кажется, – я ткнул в глаз посередине пентаграммы, – кажется мне наиболее похожим на записи сектантов.
– Ну, а другой?
– Другой вроде тоже похож, – замялся я, – но какой-то он странный.
– И в чем же его странность?! – торжествовал священник.
– Больше на схему электронную смахивает, – наконец решился я произнести вслух. – Схема не сложная в своем исполнении, хоть и нанесена как-то путанно. Будто составлялась человеком, далеким от электроники, с чьих-то слов.
– В точку, – хлопнул в ладоши Антип. – В самое яблочко.
– Ну-ка дайте погляжу. – Федор изъял у меня второй лист и принялся внимательно его изучать. Мы примолкли, ожидая вердикта охотника. – А ведь да, похоже, – наконец произнес ошарашенный Филин.
– Теперь вы понимаете всю важность времени?! – воскликнул Антип.
– Важность? – Филин отложил листок и, закинув ногу на ногу, пристально взглянул на собеседника. – Давайте так, батюшка, вы нам свою теорию без загадок и исторических справок, а мы вам свое мнение, ну и решение о сотрудничестве. Пойдет?
– Закостенелость мышления, консерватизм – вот ваша общая беда, – обреченно покачал головой священнослужитель. – Ладно уж, так и быть, разложу все по полочкам, а потом вам решать, с ума я сошел, или моя версия происходящего за последние сотни лет наиболее правдоподобна.
История нашей родной нечисти, если о нечисти можно так выражаться, нам всем хорошо известна. Все ясно, как божий день. Упоминания же о вурдалаках, оборотнях, колдунах и вампирах появились значительно позже и преподносились досужей публике исключительно в виде красивых историй про красавицу и чудовище. Шли века, и ситуация начала стремительно меняться. Очаги проникновения мрази появились на территории Англии, Румынии, царской России и во множестве других мест. Чтоб их сосчитать, пальцев на руке точно не хватит. Зараза расползалась как эпидемия, захватывая все большие и большие зоны обитания человека, и в один прекрасный момент появилась такая профессия, как охотник на нечисть. Почему, спросите меня вы? Да потому, что она стала востребована. Если раньше, собравшись всем селом, можно было ходить с рогатиной на вервульфа, то впоследствии понадобился более серьезный подход и подготовка, и дилетантам в этом деле стало нечего делать, окончательно. Если сложить все случаи в одно, то все это больше похоже на экспансию, и чем дальше человечество шагает по ступенькам технологического развития, тем активнее наступают, и тем больше зарубок у них на прикладе.
– Уж не хотите ли вы сказать… – охнул Филин.
– Именно хочу, даже настаиваю, – вскочил со стула Антип. – Все эти случаи, а именно появление тварей – это не частности, а спланированное наступление, не способное развиться и перерасти в крупномасштабное по каким-то не известным нам причинам. Чем больше у человека технологий, тем активнее действуют оборотни, вурдалаки, ведьмы. Чем совершеннее химия, физика, микроэлектроника, тем больше активность.
– Незадача, – пожал я плечами. – Вы, Антип, подразумеваете, что численность нечисти напрямую связана с технологиями?
– Неотрывно! – воскликнул священник. – Вот понять, как – это основная задача.
– Давайте подытожим, – решил Филин. – Ваша теория, небезосновательная, кстати, строится на версии сторонней экспансии чуждых существ на Землю. Верно?
– Абсолютно! – согласился священник.
– Тогда неувязочка выходит. Не логичнее ли было так называемым захватчикам развить бурную деятельность, скажем, веке в пятнадцатом, ну или даже в семнадцатом, когда у человечества не было еще автоматического оружия, атомных бомб и танков? Чем дальше люди идут по пути прогресса, тем больше военных игрушек они себе создают и тем меньше остается возможности застать их врасплох.
– Все это становится ясно, если проследить ту же активность вампиров и оборотней на территории Западной Европы. Сначала проникновение было точечным, как будто в узкий лаз между двумя независимыми точками мог пролезть только один субъект, потом численность проникавших начала увеличиваться.
Лично у меня сложилось впечатление, что если проброска таких вот одиночных засланцев в частном порядке может осуществляться посредством одной стороны, то группы боевиков могут быть проброшены, только если принимающая сторона обеспечит стабильность прохода не только по мощности, но и по времени.
– Нам бы черных взять да к стенке прижать нормально, – вздохнул Филин, – сразу бы пару вопросов прояснили.
– Думаешь, они вот так просто выложат тебе все карты? – изумился Антип. – Они вели подготовительные работы в течение многих лет, пользуясь только существующими технологиями. Проникать в наш мир могут только биологические формы, в ином случае война давно бы уже началась, да и потом десятки, нет, сотни лет подпольной работы!
– Это еще посмотрим, – улыбнулся Филин, – если охотник хочет что-то узнать, инквизиция ему в подметки не годится.
Сбор сведений затянулся больше чем на неделю, и гостеприимный священник пригласил нас пожить у себя на время операции, а мы особо и не возражали. Патриархальный околоцерковный быт убаюкивал, расслаблял, погружал в приятную дрему и не давал сосредоточиться на мелочах.
Чтобы совсем не покрыться мхом, мы с Филином принялись за хозяйственные работы. В первую очередь мы перекололи все имеющиеся во дворе дрова, так как дом Антипа не имел центрального отопления и отапливался по старинке, большой русской печью, на которой, собственно, сам священник и спал, выдав нам две раскладушки. Раздобыв в городе белил, не спрося совета, Федор за утро побелил забор, а заодно и видавшие виды трубу из красного кирпича, чем, впрочем, несказанно порадовал священника, и быть бы в доме Антипа капитальному ремонту, если бы в один из теплых летних вечеров во двор не вбежал растрепанный и возбужденный Антип, чей голос, словно трембита, возвестил: