– Знакомьтесь, – прокричал он им, – это Антон.
– Лена, – кивнула миловидная маленькая блондинка в коротеньком узком платье и протянула мне ладошку.
– Вероника, – кивнула её подруга, высокая брюнетка в черной майке и джинсах.
– Очень приятно, – улыбнулся я, пожимая руки девушек, – я Антон.
– Ну, вы тут стойте, общайтесь, а мы с Леной потанцуем, – заговорщицки подмигнул мне Вадим и, приобняв за талию блондинку, увлек её в танцующую толпу.
– Тебе что-нибудь налить? – поинтересовался я, показывая на стол с напитками.
– Пива, если можно, – кивнула Вероника.
Налив из краника в большой пластиковый стакан пенного напитка, я протянул его своей спутнице.
– И как тебе вечеринка? – поинтересовалась у меня брюнетка.
– Да так, – я пожал плечами, наполняя свой стакан, – я вообще не ходок на подобного рода мероприятия, если честно, а ты, Вероника?
– Вера, можно Вера, – кивнула девушка. – Я выбралась проветриться, Ленка затащила. Все несла про какое-то мегапати и кучу интересного народа, с которым можно здесь познакомиться, а на деле просто тусовка.
– Совсем все плохо? – улыбнулся я.
– Не то чтобы все, – рассмеялась Вера, – напитки ничего, закуски, но вот музычка – туши свет.
Еще бы напитки не ничего, промелькнуло у меня в голове, по двести евро с рыла.
Тем временем музыка немного поутихла, и на сцену, где стояла аппаратура, выбрался Славик с микрофоном в руках.
– Дорогие друзья, – начал он, – коллектив нашей школы рад приветствовать всех присутствующих на ежегодной школьной вечеринке с кодовым названием «В отрыв». – Зал взорвался аплодисментами, кто-то засвистел и заулюлюкал. – Спасибо, спасибо, – раскланялся новоявленный конферансье. – Итак, мы начинаем нашу программу, которая закончится глубоко за полночь, и кроме музыки и угощения приготовили несколько сюрпризов. Первый из них – это конкурс, а все конкурсы, как давным-давно заведено, завершаются призом, за который и предстоит побороться!
Зал вновь зааплодировал.
– Ты куришь, – скорее констатировала, чем спросила у меня Вера.
– Курю, – кивнул я. – В зале нельзя, тут везде противопожарные датчики, так что придется на улице.
– Проводи, – попросила она, – а то у меня от всего этого шума начинает раскалываться голова.
Проскочив по краю зала, мы выбрались на улицу, во внутренний двор, где стояла большая чугунная урна, используемая курсантами на переменах.
– И как учеба? – поинтересовалась девушка.
– Нормально, – ухмыльнулся я, поднося зажигалку к её сигарете.
– Странные вы какие-то, – как бы про себя произнесла Вера, глядя куда-то в сторону.
– И чем же? – удивился я.
– Да всем, – пожала она плечами. – Холодно.
Я молча снял ветровку и накинул ей на плечи.
– Так все-таки?
– Да вот Ленка – она уже третий год на это пати вписывается, и каждый раз новые лица. Как будто вы все здесь по году, а потом новый набор.
– Угадала, – подтвердил я. – У нас тут спецкурс, у каждого индивидуальное обучение.
– Вот даже как? – усмехнулась моя собеседница. – Но все равно странные. Вроде бы и нормальные люди, а взгляд блуждающий, будто потеряли что-то, да и сами потерялись.
– И у меня такой?
– И у тебя.
С минуту стояли молча, курили.
– Можно еще вопрос, Антон?
– Конечно.
– Если я тебя по юриспруденции спрошу, ответишь? Вам же её должны преподавать.
– Если только в общих чертах, – согласился я, почувствовав подвох.
– И почему же? – серьезно поинтересовалась Вера.
– Разгильдяй, прогуливаю много.
Вера рассмеялась и лукаво посмотрела на меня.
– А знаешь, где я учусь?
– Где?
– На журфаке.
– Ясно, – вздохнул я. – Все бы вам, журналистам, сенсацию на пустом месте раздуть, но тут тебя журналистское чутье не подвело.
– Правда? – ахнула та.
– Правда, – с серьезным лицом подтвердил я. – А тайна состоит в том, что в нашем внутреннем дворе на глубине трехсот метров под землей есть бункер, в котором во время Второй мировой войны прятались члены ЦК КПСС, и теперь каждую ночь они выходят из этого бункера, завывают и сеют социализм, а он, мерзавец, все не прорастает.
– Дурачок, – рассмеялась Вера, – тебе лишь бы шутить над бедной девушкой.
– Грешен, каюсь, – все с тем же выражением лица согласился я, – но во искупление своей вины гарантирую, что первая же сенсация, подвернувшаяся мне, будет отдана на откуп прекрасной журналистке Веронике. Пока прошу в помещение, а то мои башибузуки наверняка уже стремительными темпами уничтожают все предложенные яства, и мы с тобой рискуем подойти к пустым столам.
Тем временем дискотека набирала обороты. От музыки, которая становилась все громче и ритмичнее, начинали позвякивать окна в рамах, а алкоголь лился рекой в лучших традициях подобных вечеринок.
Прихватив со стола несколько бутербродов на картонной тарелке, я пробрался сквозь беснующуюся толпу к Веронике.
– А ты почему не танцуешь? – Я протянул ей тарелку, и девушка, не глядя, взяла с нее первый попавшийся.
– Настроения почему-то нет, – пожала она плечами. – Вроде бы все нормально, ем вкусно, пью так же, а ни драйва, ни желания. А ты почему не танцуешь?
– А я не умею, – признался я.
– Ну, и слава богу, – улыбнулась моя собеседница, вгрызаясь в бутерброд, – а то я думала, что ты меня потащишь.
– Знаешь, – улыбнулся я, – а ты тоже странная.
– В смысле? – Вероника на секунду отвлеклась от бутерброда.
– Ну, не знаю, – смутился я. – В моем представлении, женщины себя вроде вести должны как твоя подруга. Ну, там, веселиться, петь, танцевать.
– И выглядеть при этом полной дурой? – рассмеялась она, вытирая салфеткой губы. – Недалекие вы, мужики, мыслите либо штампами, либо вообще никак. Слушай, Антон, вот у вас тут училище почти военное, должно же быть что-то интересное?
– Продолжаешь журналистское расследование?
– А хоть бы, – Вероника лукаво посмотрела на меня и, сложив руки перед собой, стала требовать подать ей что-нибудь интересное.
– Даже не знаю, – задумался я. Классы с макетами зверолюдей и образцами костной ткани вампиров показывать было в высшей степени неразумно. Библиотека могла бы заинтересовать юную журналистку, но там размещалось большинство бумажных отчетов полевых охотников и последние исследования, которые нам каждый божий день преподносили на занятиях, а вот если тир… – У нас в подвале есть тир, – наконец решился я, – все по уму. Ты когда-нибудь стреляла из автомата?
– А можно? – в глазах Веры засветился интерес.
– Почему бы нет? – кивнул я, взял Веронику за руку и начал проталкиваться к выходу из спортзала.
Взяв в дежурке ключи под честное слово курсанта, мы спустились по железной винтовой лестнице.
– Держись за поручни, – посоветовал я Веронике, услышав, как звонко цокают её каблучки по металлу, – навернешься, костей не соберешь.
– Страшно, – протянула она, но моему совету последовала и тут же вцепилась в тонкий металлический стержень, идущий по периметру.
– Чего страшного-то? – не понял я.
– Ну, так, во глубине сибирских руд…
– Руд там нет, – улыбнулся я, пропуская Веронику на площадку с тяжелой бронированной дверью. – Мы пришли. – Достав из кармана магнитный пропуск-ключ, я вставил его в узкую щель сканера и быстро набрал на панели нужный семизначный код. Механизм замка загудел, замигал зеленым диодом в знак того, что код принят, и я потянул дверь на себя.
– Прямо как в банке, – поделилась девушка, с интересом заглядывая в помещение тира. – Почему так темно?
– Сейчас все будет, – я первый прошел в помещение и щелкнул выключателем, зажигая лампы дневного света. Узкие столы, наушники, пирамида с оружием все с тем же электронным замком, и ростовые мишени рядом с пулеуловителями – самый стандартный тир.
Осторожно ступая по кафельному полу, девушка прошла к первому столу и, сняв с крепления наушники, надела на себя.
– Так?
– Не кричи, тебя отлично слышно, – заверил я свою спутницу и, подойдя к пирамиде, принялся открывать замок. – Из чего будем стрелять?
– А точно можно? – Вероника подбежала ко мне и через плечо заглянула за решетку. Для того, чтобы это проделать, ей пришлось встать на цыпочки.
– Можно, – кивнул я и достал из пирамиды первый попавшийся АК, наставил его в пол и оттянул затвор. Патрона в патроннике не было. Взяв оттуда же рожок патронов, я присоединил его к автомату. – Вот, держи.
Тонкие девичьи пальцы аккуратно приняли из моих рук автомат.
– А что дальше делать?
– В первую очередь не наставлять оружие на человека, – шагнув в сторону, я опустил ствол автомата в пол и укоризненно покачал головой. – В использовании оружия нужно всегда держать в голове одну важную истину: никогда не наставляй оружие на человека, если не хочешь его убить.
– Страсти-то какие, – рассмеялась Вероника.
– Именно. Пошли. – Подойдя к огневому рубежу, я развернул автомат боком. – Вот тут небольшой рычажок, имеет три положения. Первое положение – это предохранитель, при нем стрельба невозможна. Второе положение полуавтоматическое, выпускается по три патрона за раз, третье – автоматическая стрельба. Переводи. – Сухой щелчок предохранителя как-то очень громко ударил по ушам. – Теперь отдергиваем затворную раму… дай я, вот так. Прицеливаемся… да не тут держи, а за цевье, такая штука деревянная, прикладом упираешься в плечо… Погоди, сейчас все объясню, потом наушники наденешь. Выцеливаешь, совместив вот эту мушку с планкой, забираешь чуть повыше на пару пальцев, и на выдохе пальцем утапливаешь курок. Понятно?
– Понятно, – кивнула Вера и, поудобнее перехватив автомат, нажала на спусковой крючок. Калашников дернулся, выплюнув три пули подряд и оглушив нас грохотом.
– Наушники, – простонал я.
– А так веселее, – рассмеялась девушка, – а можно еще?
– Валяй, – обреченно вздохнул я и махнул рукой.
Резкая барабанная дробь вновь ударила по перепонкам, и Вероника частым полуавтоматическим огнем принялась на удивление споро рвать в клочки бумажную ростовую мишень. Добив таким образом первый рожок, моя спутница в азарте потребовала второй.