– Вы намекаете, что нам удалось завербовать самого Гиммлера? – я постучал себя пальцем по лбу.
– Нет, конечно… – кивнул Хорст. – Сомневаюсь, что во всем мире, и особенно в России, хоть кто-нибудь захочет иметь дело с этим мясником. Но, ведь голова смотрит туда, куда поворачивается шея. А это значит, что на вас работает кто-то в самом близком окружении рейхсфюрера. При чем, из тех, кто может влиять на принимаемые им решения… Черт возьми! Иоганн, без обид, но я буду вынужден доложить об этом в Лондон.
Только этого не хватало. Самому Штирлицу провал, конечно же не грозит, поскольку никакого Юстаса там нет, а вот тем парням, кто действительно работает сейчас в Берлине, может жизнь усложнить. Что ж, откроем еще одну карту, которую мне сдало будущее.
– Не стоит этого делать… Во-первых, – с чего вы взяли, что мы – единственная группа? Может, и по остальным адресам тоже работают? Независимо друг от друга? А во-вторых, – в чем смысл разведки, если не внедрение в самые верхние эшелоны власти? Разве ваших агентов нет в РККА или ГРУ?.. господин Флеминг… – перед тем, как произнести фамилию, я существенно понизил голос и сделал длинную паузу.
Результат последовал незамедлительный. Рука мнимого штурмбанфюрера СД дернулась к кобуре. Но Митрохин, сидящий слева от англичанина тут же блокировал это движение.
– Тише… тише… Не надо резких жестов.
– Что? – попытался отыграть ситуацию обратно Хорст. – Какое имя вы назвали?
– Повторить? Пожалуйста… Ян Ланкастер Флеминг… И чтобы не возвращаться к этому больше, добавлю только два слова. "Золотой глаз". Достаточно?
С англичанина словно воздух выпустили. Он машинально наполнил стопку и так же машинально, словно воду, выпил.
– Что же вы в одиночку-то? – проворчал Митрохин. – Не по-товарищески…
– Но… но, как?
– Следуя вашей логике, мы и в МИ-6 имеем свои глаза и уши. Причем, на самом верху. Ведь если исключить вас и секретаря, то сколько человек знало об этой операции? Можете не отвечать. Готов спорить, это все достойные и сто раз проверенные люди. И если уж заподозрят кого-то в сливе информации, то… Как считаете, Генрих? Кто возглавит список?
– Можете не продолжать… Я понял.
– Очень на это надеюсь. Поскольку, рассчитываю на самое тесное сотрудничество. И обещаю – представление мы сыграем феноменальное. Только, ради бога, не надо заглядывать за кулисы и искать подводные камни в бассейне. Договорились?
– Да…
– И чтоб покончить с этим, я перехожу к сути. Если ошибусь или буду неточен – потом поправите. Все же, вам на месте, детали виднее.
Флеминг кивнул.
– Итак… Четвертого июня в замок Хохбург, примерно во втором часу после полудня начнется торжественное мероприятие, посвященное демонстрации изделия фон Брауна. А именно – "Копья Вотана". Сама демонстрация назначена на восемнадцать часов. Точно не известно, но, помимо самого господина изобретателя, с большой вероятностью ожидается визит начальника Личного штаба рейхсфюрера – обергруппенфюрера Карла Вольфа и еще несколько десятков самых высокопоставленных лиц в СС. В том числе и из Аненербе[17] – организация, существовавшая в Германии в 1935–1945 годах, созданная для изучения традиций, истории и наследия германской расы с целью оккультно-идеологического обеспечения функционирования государственного аппарата Третьего рейха. 1 января 1942 года "Аненербе" было передано в состав Личного штаба рейхсфюрера СС, и вся его деятельность окончательно была переориентирована на военные нужды. Многие проекты были свёрнуты, но возник Институт военных исследований, возглавленный Зиверсом. Впоследствии деятельность института была подробно рассмотрена на Нюрнбергском процессе: международный трибунал признал "Наследие предков" преступной организацией, а её руководитель Зиверс был приговорён к смертной казни и повешен.). Возможно, даже Зиверс или Вюст прибудут… Чтобы лично благословить "Копье" в полет. Я все верно излагаю?
– Более чем…
– Отлично… Теперь о самом "Копье Вотана". В МИ-6 уже знают тактико-технические характеристики нового изделия доктора Брауна?
– В общих чертах… – уклончиво ответил Хорст. Было заметно, что он нервничает. Но все же пытается сохранить хорошую мину при плохой игре и оставить себе хоть какие-то козыри.
– Что ж, я не жадный. Пролью свет на детали. Грузоподъемность А9 немногим больше чем у Фау-2. Около тонны. А вот дальность полета, мистер Флеминг, увеличена на порядок.
– Генрих… Генрих Хорст… если не затруднит… – англичанин прикоснулся к уху.
Что ж, он прав. Лишняя предосторожность не помешает. Мало ли… А что, если и его прислуга, такие же иудеи, как мы немцы?
– На порядок? – недоверчиво поджал губы Хорст. – Не преувеличиваете?
– Три тысячи километров с небольшим хвостиком – результат полученный в ходе нескольких испытаний носителя. Четыре тысячи – теоретическая дальность.
– Невероятно… – дернул подбородком Хорст. потом достал из кармана кителя белоснежный носовой платок и вытер им шею. – Либо на Кремль сам дьявол работает, либо вы со швабами заодно.
– Ага, а война на Восточном фронте для отвода глаз и перегруппировки сил. Или учения, прежде чем напасть на Объединенной королевство.
– Согласен. Глупая шутка… – кивнул англичанин. – Но, согласитесь, такая осведомленность не может не поразить. И если вы еще и цель назовете… Я сниму шляпу.
– Снимайте… Лондон может спать спокойно. "Копье Вотана" полетит на Манхеттен. К американцам…
– Вы уверенны? Информация достоверна?
– Абсолютно. Отсюда и дата проведения демонстрации. День независимости Америки от… Ну, в общем, сами знаете… от кого.
Ошеломленный свалившейся на него информацией, Хорст на подколку внимания не обратил.
– То есть, я могу доложить на Набережную, что салют надо ожидать в США?
– Можете… Но, на вашем месте, я бы не стал спешить.
– Почему? – снова напрягся Флеминг. – Это же грандиозная новость. Дело на личном контроле самого сера Уинстона!
– Во-первых, – вы не сможете указать источник… Судите сами, как это будет звучать в донесении? Со слов российских диверсантов? И никаких подтверждений. Одни только нарушения. Несанкционированный контакт и так далее… Боюсь, вместо поощрения, вас разжалуют, а то и вовсе… уволят. Из-за профнепригодности.
– Это ряд ли, – мотнул головой англичанин. – У нас все же демократическое общество, а не большевицкая диктатура. Где ЧК ставит к стенке всех подозреваемых… без суда и следствия.
– Ну, да… согласно классовому чутью, – усмехнулся я, как можно шире. – Вас еще дома обработали, или это уже местная пропаганда на мозг действует?
– А разве не так?
– Господин Ф… Хорст, – я умышленно повысил голос. – Мы будем работать или обсуждать преимущество капитализма над социализмом и наоборот?
Англичанин насупился, но промолчал.
– Вот и отлично. Переходим ко второй причине, почему вам не стоит зря беспокоить начальство. То есть, непосредственно к заданию, возложенному на мою группу. Готовы слушать? Мне продолжать, или вас не переубедить, и вы уже одной ногой возле передатчика?
Флеминг откинулся на спинку стула и наконец-то закурил. Для этого ему пришлось вытрясти из пачки новую сигарету. Прежняя, к тому времени, превратилась в комок бумаги. Сделал несколько глубоких затяжек и кивнул…
– Я готов…
– Может, выпьем? – неожиданно предложил Митрохин. – Для конспирации… А то подозрительно выглядит. Полчаса сидим, байки травим, а бутылку даже не ополовинили. Это втроем-то!..
– Да… Согласен… Это джентльмен может с наполненным на два пальца стаканом виски и сигарой просидеть весь вечер. А немцы стараются, как можно быстрее, вылакать все, что видят перед собой. Впрочем, что взять с нации бюргеров и булочников?..
Англичанин несколько натужно рассмеялся, видимо, вспомнил и о русских народных традициях хмельного застолья, но стопки наполнил.
– За что выпьем?
– За удачу, успех и Божий промысел… – ответил я. – Поскольку, в предстоящей операции, ничто из перечисленного нам с вами точно не помешает.
– О, а вот и обещанная яичница! – первым отреагировал на скрип ступенек Митрохин. И только после его слов по двору поплыл обалденный запах жареной ветчины и яиц.
Мы, как акустические торпеды, поймавшие цель, дружно повернули головы к дому, откуда величественно шествовала Розалия Карловна. Домоправительница несла в одной руке стопку чистых тарелок, а в другой – огромную сковороду, источающую тот самый изумительный аромат, способный укротить самого жуткого зверя – голодного мужчину.
Но, капризная судьба распорядилась иначе. Раньше домоправительницы возле стола оказался шофер Хорста.
– Господин штурмбанфюрер, разрешите доложить?
– Что такое, Курт?
– К вам гости! Судя по звуку, грузовой "Опель-Блиц". И легковушка…
– Черт… Как чувствовал. Не зря она там вертелась… – чертыхнулся я, вспомнив любопытный взгляд белокурой племянницы фрау Марты.
– Вы о ком, Иоганн?
– О кельнерше из гаштета. Когда мы с вами заговорили на английском, она как раз в дверях стояла. Поняла разговор или нет, не могу знать, но явно что-то заподозрила и позвонила в гестапо. Хотя, если вы завсегдатай…
– Вполне возможно… В Еммендингене я никогда не показывался в форме. Всегда хожу в штатском. Но, если так, то ничего страшного. Оставайтесь здесь. Я разберусь… Следите за моими жестами. Уходите только, если сниму фуражку. На всякий случай – вы мои сослуживцы. Только сегодня прибыли из Берлина. Для проверки принятых мер безопасности на время мероприятия.
Хорст одернул китель и направился в сторону ворот. С того места, где я сидел была видна левая половина ворот и часть двора. Спина англичанина тоже перекрывала обзор, но все же не могла заслонить подъехавший тентованный грузовик. Опель остановился. Водитель заглушил двигатель, но кабину покинул только старший машины. И пошел не к воротам, а куда-то в сторону. Скорее всего, встречать тех, кто ехал в легковушке.