Гауптштурмфюрер оружие не взял, но и с места не сдвинулся.
– Ладно, смотри…
Хорст отвел руку в сторону и несколько раз не прицельно выстрелил в сторону леса.
– Так годится?
– Ну…
– А так?
Хорст спрятал пистолет и щелкнул пальцами. Черная молния вылетела из-под крыльца (наконец-то я увидел, где овчарка прячется остальное время) и метнулась к хозяину. В метре от эсэсовца пес остановился, тихонько рыча, скаля клыки и ожидая следующей команды.
– Черт! Убери его! Понял я уже, понял… – после того, как Гринг послушно сел рядом с ногой хозяина, эсэсовец снял фуражку и обмахнул нею вспотевшее лицо.
– Черт… С тобой не соскучишься. Но документы у твоих гостей, я все же проверю!
– Но…
– Никаких автоматчиков. Никого не будут хватать и класть мордой в землю. Я всего лишь вежливо попрошу показать мне чертовы бумаги. Хоть это то я могу сделать, без согласования с Берлином?
– Конечно, дружище… Чувствуй себя как дома. Но только не забывай, что имеешь дело не с теми девочками, которым ты сперва шьешь дело, а потом проверяешь на лояльность. Кстати, я недавно запрос получил… Забыл сказать. Кое-кто на Принц-Альбрехтштрассе начал удивляться, что в землях Фрайбург действует, какое-то странное подполье. В основном из девиц не старше двадцати лет.
– Ой! – картинно взмахнул руками гауптштурмфюрер. – Я же не виноват, что все парни и мужчине на фронте. А возвращающиеся домой, физически не в состоянии угомонить чертовок. Вот и приходится самому вправлять мозги барышням. Кстати, ты ведь и сам ни разу не отказывался от моих чертовых приглашений на совместные вечера. И, вроде, всегда оставался доволен… ходом дознания.
Хорст промолчал, вроде даже дернулся оглянуться, но сдержался. А эсэсовец громко рассмеялся и фамильярно похлопал штурмбанфюрера СД по плечу.
– Ладно, дружище… Забыли. Мы молоды, оба не связаны узами брака. А маленькие шалости спишет война… Тем, кто доживет до чертовой победы, разумеется. Да и тех дурочек, глядишь, и в самом деле убережет от больших глупостей.
– Вечно этот черный таракан не вовремя… – проворчала фрау Гершель, останавливаясь у нас за спинами. Дородная женщина, как оказалось, могла передвигаться совершенно бесшумно. – Все остыло… Никакого вкуса… Вот…
Экономка выложила перед нами два белых картонных прямоугольника. Без фотографий, зато с целой кучей штампов и гербовых печатей.
– Свои спрячьте подальше, а это покажете гауптману. Большего он потребовать не посмеет.
На том, что лег передо мной, хоть и вверх ногами, я разобрал "штандартенфюрер СС"… Ого! Солидная ксива. Типа той, которую под конец войны получил Иоганн Вайс в "Щит и меч". А наш английский друг, похоже, хотел зажать. И только когда понял, что отбояриться от эсэсовца не получится, подал условный сигнал Розе Карловне. Кстати… А как же, его слова о том, что домоправительница не в теме, а всего лишь еврейка? И где до сих пор ее сынок ошивается? Может, он такой же липовый глухонемой, как я?
От дальнейших рассуждений на эту тему меня отвлекло оживление среди солдат, стоящих рядом с Опелем. Команду выгружаться отдали, а потом офицерам стало не до них. К нарушившим строй эсэсманам бросился фельдфебель. Явно горя желанием навести порядок. Но, обменявшись парой коротких фраз с подчиненными, еще быстрее побежал обратно.
– Господин гауптштурмфюрер!
– Что?
– Разрешите доложить. В лесу кто-то чужой прячется!
– Уверен?
– Ганс Кюхель его заметил! Вон там… – фельдфебель указал направление. К нашему с Митрохиным облегчению, в противоположную от "секрета" сторону.
– Ну, если Кюхель…
– Разрешите размяться парням?
– Действуйте. Гоните на дорогу. Поймаете – сильно не бить, везите в участок. Не догоните – черт с ним. Водителю скажи, пусть подберет вас внизу. Я немного задержусь в гостях. Но скоро буду. Все ясно?
– Яволь, господин гауптштурмфюрер! – фельдфебель бегом понесся к полувзводу, а несколькими секундами позже послышались отрывистые команды. Солдаты бросились в сторону леса, на бегу вытягиваясь в длинную цепочку. Водитель Опеля завел мотор, и стал разворачивать грузовик.
– Вот видишь, – Зельтцер развел руками. – Все же не зря я чертов бензин жег. Авось, поймаем кого-то. Для показательной порки…
– Увы… Вынужден тебя разочаровать. Скорее всего, твой солдат ошибся.
– Кюхель – сын лесничего. Он никогда не ошибается.
– Значит, ему попался на глаза сын фрау Гершель. В это время он обычно валежник собирает. А поскольку глухой, как пень, то ни о чем из того, что происходит, даже не подозревает.
– Ну и черт с ним, – повторил гауптштурмфюрер. – Парням полезно побегать. А от глухонемого не убудет. Все равно пожаловаться не сможет. Разве только маменьке… – эсэсовец коротко хохотнул. – Ну, так ты впустишь меня наконец, или…
– Конечно…
Хорст сделал пригласительный жест и пошел впереди. Эсэсовец – следом.
– Господа… – объявил англичанин. – Позвольте представить. Начальник гестапо земель Фрайбург, гауптштурмфюрер Зельтцер. Мой давний друг и товарищ…
– Хайль Гитлер! – поприветствовал нас эсэсовец. Потом добавил… – Можно, просто Адольф. Мне нравится мое имя.
– Хайль! – ответили мы с Митрохиным.
– Если позволите, я познакомлюсь с вами через бумаги? – изобразил улыбку Зельтцер. – Так, читая формальность. Служба… Сами понимаете.
– Конечно, – капитан, как и было оговорено, сперва взглянул на меня, как бы спрашивая разрешения, и только потом достал из нагрудного кармана спецпропуск.
Лицо гауптштурмфюрера начало меняться, как только он увидел, что именно ему протягивают. Похоже, по роду службы эсэсовцу приходилось стыкаться с подобными документами, и он прекрасно знал, что они означают. Поэтому аусвайс принял осторожно, со всей почтительностью. А когда взглянул, то сразу вытянулся по стойке "смирно" и торопливо вернул документ Митрохину.
– Виноват господин оберштурмбанфюрер!
– В чем же ваша вина, дружище? – Митрохин жестом предложил эсэсовцу присесть. – Мы все исполняем свой долг перед фюрером и Фатерляндом. Каждый на своем месте. Не так ли?
– Яволь, господин оберштурмбанфюрер!
Зельтцер продолжал тянуться, и о том, чтобы потребовать документы у того, кому подчиняется подполковник СС, даже думать не смел.
– Ну, будет вам… Присаживайтесь уже. Уверен, у нас найдется что обсудить всем вместе. Тем более, что фрау Гершель опять несет яичницу. Надеюсь, вы не откажетесь с нами перекусить?
– Благодарю, но… – капитан никак не рассчитывал оказаться в компании старших офицеров и уже был не рад, что влез во всю эту историю.
– Никаких, но… Адольф, – не дал закончить эсэсовцу Митрохин. – Давайте выпьем за Вождя, чтобы под его умелым руководством, наши доблестные войска наконец-то сокрушили проклятого врага и добыли нам победу!
Роза Карловна демонстративно поставила перед немцем стакан для чаю, а в тарелку положила холодную яичницу. Тогда как перед нами оказались порции, еще источающие аромат жареной свинины. Но, гауптштурмфюрер сейчас был в таком состоянии, что сжевал бы подметку старого сапога и не почувствовал вкуса.
Так что штрафную порцию шнапса принял с благодарностью.
– И, поскольку здесь одни офицеры, предлагаю покончить с формальностями, – объявил Митрохин, протягивая руку немцу. – Густав.
Адольф пожал протянутую пятерню.
– Иоганн, – представился я. Но руки не подал. Не по чину мне с каждым капитаном из захолустья ручкаться.
Тот меня понял правильно, потому что тут же вскочил, щелкнул каблуками и представился полностью:
– Адольф Зельтцер, к вашим услугам.
Я милостиво кивнул, разрешая сесть и так же молча указал на стол.
– Угощайтесь, господа… – поддержал меня Хорст. – Не стоит испытывать терпение фрау Гершель. Женщина она добрая, богобоязненная. Идеальный пример того, что требует от немецких женщин доктор Геббельс. Кухня, кирха и киндер… Но если разозлится… Поверьте, лучше попасть под залп русских "Катюш".
Все дружно рассмеялись немудреной шутке, но общее напряжение слегка спало. Не знаю, как там себя чувствовал фриц, а у меня вся гимнастерка на спине была мокрая. Хорошо, через китель не видно. Так что откупоренная щедрой рукой англичанина новая бутылка шнапса, под тост за скорую победу, пришлась весьма кстати.
Глава седьмая
– А говорил, бумаги ненадежные… – улучив момент, когда гестаповец отошел "попудрить носик", подмигнул мне Хорст. – Хорошая шутка… Я уж совсем было собирался нашего друга кончать, даже нож достал. И тут он по стойке "смирно" становится. Не дашь на свою посмотреть?
Не понял? Если англичанин не в теме, то что за бумаги предоставила нам фрау Гершель? И откуда они у нее? Ладно, второй вопрос, не столь важен. В доме генерала всякие документы могут валяться. Даже с печатями рейхсфюрера и его личной подписью. Но, почему она решила их нам дать? М-да… Чем дальше в лес, тем толще партизаны.
– Позже… Адольф уже возвращается. Не пора ли нам уже с ним попрощаться?
– Согласен…
Хорст поднялся навстречу немцу и демонстративно поглядел на часы:
– Ого, как время быстро бежит…
Немец машинально взглянул на свои и пьяно засмеялся:
– Черт! Так вот в чем дело! А я уж испугался. Думаю, чего это у меня в глазах темнеет. А это чертов вечер наступил… Друзья! – воскликнул он с неожиданным воодушевлением. После второго "штрафного" стакана, гауптштурмфюрер сразу позабыл о разнице в должностях и званиях. – Геноссе! Есть отличное предложение! Дружище Генрих, нет слов, весьма гостеприимен, а фрау Роза отлично готовит, но… Вы не находите, что здесь чертовски скучно?!
Эсэсовец приложил руку к груди и изобразил поклон в сторону англичанина.
– Не обижайся, Генрих. Ты отличный парень, хоть и зануда… Но это же не дело. Вот так скучно жить. Война, господа! Если вы не забыли… В мире идет чертова война. На фронтах каждый день гибнут тысячи отличных парней. И никто не знает, что ждет нас завтра. Представьте себе, что эти чертовы парашютисты устроили диверсию не на узловой, а в Еммендингене! Например, взорвали "Длинноногого оленя", когда вы все втроем там обедали!.. Пуфф! – он широко развел руки. – И все… Это ужасно…