– Желаете штатский костюм?
– Нет… Слишком часто придется вынимать документы. А вот мундир… Скажем, оберштурмфюрера… думаю, будет в самый раз. Стоя у вас за спиной, я вообще стану невидимкой, а в ваше отсутствие – благодаря очарованию Адель.
Идею англичанин оценил, и мы вернулись в магазин. И пятнадцать минут спустя, я уже красовался в новенькой форме.
– О! – весело воскликнул гестаповец. Найдя общий язык с Митрохиным, Адольф с ходу предложил принять еще по паре капель и теперь пребывал в приподнятом настроении. – Господин Иоганн. Как это понимать? Вас повысили? Или понизили? Тои, тои, тои…
– На рассмотрении, – вместо меня ответил Хорст, одновременно придерживая дверцу. – Поехали… Весельчак…
Дальнейшая дорога сюрпризов не преподнесла. Как и предупреждал Зельтцер, у самого подножья горы, откуда уже виднелись башни замка, стоял первый пост. Деревянная будка, шлагбаум, оборудованная из мешков с песком пулеметная точка. Возле будки полугусеничный бронетранспортер SdKfz 251. Sonderkraftfahrzeug 251, он же "Ганомаг". А это еще, как минимум, один пулемет…
Один человек в кузове броневика, двое – за бруствером. Еще двое возле шлагбаума. Завидев приближающиеся автомобили, солдаты подтянулись и насторожились. Автоматчики заняли места по обеим сторонам дороги, так чтоб не мешать друг другу. Старший поста – унтершарфюрер, держа правую руку на кобуре, шагнул вперед и подал знак левой остановиться.
Но, увидев, кто сидит в первой машине, и наверняка, узнав начальство, он быстро шагнул в сторону и вскинул ладонь в нацистском приветствии. За мгновение до этого подав сигнал подчиненным, поднять шлагбаум.
– Останови машину… – попросил я Хорста.
Англичанин скомандовал шоферу. Тот притормозил. Наш маневр заметил и водитель гестаповца, так что остановились мы почти одновременно.
Я выбрался наружу и небрежно привалился к дверце. Адель выйти помог Хорст. По пути, девушке вкратце была изложена легенда о моей контузии, так что молчаливость "главного" начальника больше не вызывала вопросов. Что было вполне понятно, если вспомнить о ранениях ее отца.
А остановить машину я попросил, поскольку, примерно на нечто подобное рассчитывал и разработал совместно с Митрохиным, очередную заготовку.
– Что случилось? – гауптштурмфюрер направился к нам, но капитан его опередил его. – Почему остановились?
– Вы спрашиваете, что случилось, дружище? Давайте я сам вам объясню. А если будет мало, штандартенфюрер добавит… – и не давая произнести гестаповцу ни слова, рявкнул: – Унтершарфюрер! Ко мне!
Тот подбежал трусцой, немного растерялся, видя что перед ним всего лишь лейтенант, но так как гауптштурмфюрер молчал, вскинул руку и доложил:
– Унтершарфюрер Гольдман, господин лейтенант.
– Вы старший наряда?
– Яволь, господин лейтенант.
– Тогда доложите, почему нарушаете устав?
– Виноват, господин лейтенант! – вытянулся в струнку унтер.
– Это само собой… Но я жду объяснений… Почему не были остановлены машины и не проверены документы у пассажиров. Разве мы въезжаем не на закрытую территорию?
Гольдман неуверенно поглядел на гестаповца.
– Так это… Вы же с господином гауптштурмфюрером. А его я знаю в лицо. И водителя… Да и машину тоже.
– Это вопиющее нарушение устава, унтершарфюрер. Но, на первый раз я ограничусь устным взысканием. Объяснить за что?
– Если не затруднит, господин оберштурмбанфюрер… – недовольно проворчал гестаповец. Обращением по званию подчеркивая, что ему не нравится, когда при нем распекают его же подчиненного. А заодно, желая приободрить унтера. Мол, не дрейфь, командир своих в обиду не даст. Вот только результата достиг противоположного. Услышав, кто перед ним, бедняга аж позеленел.
– Машины надо останавливать, а документы требовать потому, что вы не можете знать, по собственной воле едет на объект ваш командир или его захватили диверсанты и держат под дулом пистолета! Понятно?
– Яволь!
– Ладно, ладно… – убавил жести в голосе Митрохин. – Понимаю, что мы в глубоком тылу, а не рядом с фронтом. Тем более, доктор Геббельс обещал, что ни одна нога вражеского солдата не ступит на священную землю Германии. Но… бдительность еще никому не навредила. Порядок прежде всего!
– Яволь! – щелкнул каблуками унтершарфюрер, шагнул назад и достал из кобуры пистолет. – Ваши документы господа!
Зельтцер громко икнул, дернулся к собственной кобуре, но автоматчики, подчиняясь только непосредственному командиру, дружно передернули затворы. Пришлось вмешаться.
– Ахтунг!
А когда все головы повернулись в мою сторону, я неторопливо поаплодировал.
– Браво!
Потом пробормотал Хорсту.
– Поощри старшего. Заслужил.
И уже тот произнес.
– Взыскание снимается. Унтершарфюрер Гольдман, благодарю за службу. Гауптштурмфюрер, проследите, чтобы представление о присвоении очередного звания не задержалось в вашей канцелярии.
Гестаповец, неуверенно хмыкнул, а потом не менее громко расхохотался. Подошел к Гольдману и покровительственно похлопал унтера по плечу.
– Молодец. Далеко пойдешь… Числа седьмого напомни о себе. Толковые парни мне нужны. Ну, а теперь хватит цирка. Поднимай шлагбаум.
– Но, господин…
– Отставить… Не перегибай палку. Или я усомнюсь в твоей сообразительности.
Кстати, не знаю чем это вызвано, но я заметил, что начинаю понимать по-немецки. Среда влияет, что ли? Или бонус от тех, кто сюда меня забросил? Из будущего, имею в виду. Конечно, далеко еще не все нюансы, но суть улавливаю без переводчика. Что не может не радовать… Потому что быть немым намного легче, чем глухонемым. Вот бы еще говорить научиться.
– Виноват… – унтершарфюрер спрятал пистолет, отдал честь и шагнул на обочину, освобождая дорогу.
– И не вздумай предупредить следующий пост! – пригрозил ему пальцем Митрохин.
– Яволь… – встал по стойке смирно Гольдман. Преданно пожирая глазами начальство, и пытаясь понять, что же такое он только что сейчас видел? Лейтенанта горных стрелков, которому начальник районного отделения гестапо считает, как минимум равным себе. И еще более странный оберлейтенант, чьи распоряжения озвучивает майор СД.
А когда машины тронулись дальше, лично поднял трубку полевого телефона.
– Отто? К тебе проверка… Не хочешь неприятностей, встречай как полагается! Требуй документы. Высаживай из машин. Можешь даже мордой в землю ткнуть при неподчинении. Что? Да нет же, думкопф! Еще и благодарность получишь! Похоже, ждут кого-то очень важного из Берлина. Так что старательность и усердие приветствуется. Что? Да… Удачи. С тебя пиво…
Мы, конечно же не могли знать о телефонном звонке на следующий пост, но когда нам навстречу из-за придорожных кустов выскочило шестеро автоматчиков во главе с обершарфюрером, я не смог сдержать смех. Англичанин не сразу понял причину, но когда охрана стала требовать покинуть салон и предъявить документы, шутку юмора оценил и тоже рассмеялся.
Не до смеха было только гестаповцу. Зельтцер, конечно же, тоже сообразил, что такое служебное рвение случилось не просто так. И от злости пообещал не только не повысить ушлого унтершарфюрера, но еще и понизить Гольдмана. А за компанию с ним и второго начальника поста. Еле-еле успокоили… Свели все к забавному приключению… Да и чем плохо, встряхнули охрану. Вывели из сонного состояния. Может, ненадолго, но пару дней они уж точно в оба глаза бдеть будут. А больше и не надо.
Я же всю эту кутерьму затеял с единственной целью, за оставшееся до мероприятия время, максимально примелькаться перед охраной. Чтобы у тех ни на мгновение не возникло даже тени сомнения в том, что я имею право отдавать приказы. Любые… И их надлежит исполнять немедленно, без согласования с гауптштурмфюрером Зельтцером.
И только достигнув результата по устранению этой проблемы, можно было приступать к следующему этапу. Так что, когда суета на втором посту слегка поутихла, а обершарфюрер Хильдебрант получил свою дозу разноса и поощрений, я капризно спросил, нет ли у кого пива. Мол, укачало что-то. И глоток холодного пива пришелся бы очень кстати.
– Пива? – даже растерялся Зельтцер. – Гм… Если только в город вестового послать? – и посмотрел за спину солдатам.
Я проследил за взглядом и мысленно поздравил себя с удачным ходом. Преследовал одну цель, а зацепил другую. Совершенно неожиданную. В плане маскировки немцы были выше всяческих похвал. В той стороне, куда смотрел гауптштурмфюрер, я только сейчас заметил метрах в тридцати от дороги вырытый в склоне горы и прикрытый маскировочной сеткой полукапонир. В котором стояла пара FlaK-38[21], а рядом – мотоцикл марки БМВ, без коляски.
Проведя воображаемую линию, опоясывающую гору дальше, метрах в двухстах, уже почти на изгибе, я заметил еще парочку зенитных стволов. М-да… Вот так дураков и учат. Не выйди из машины, ничего бы и не увидел. А потому что нечего барина изображать, ножками надо, ножками…
– Разрешите обратиться! – подскочил к нам обершарфюрер.
– Можешь… – кивнул Митрохин.
– Я насчет пива…
– Да?
– Прошу прощения, вы же в замок едете?
– Ну?
– Так вчера вечером в замок завезли продукты для предстоящего банкета. Мы еще не сменялись, поэтому, точно не знаю, что именно. Но, думаю, пиво там тоже есть. Старший повар обер-фельдфебель Нойер, запасливый, как еврей…
– Данке… – поблагодарил я обершарфюрера, потом негромко произнес, обращаясь к стоявшему рядом Хорсту. – Дальше идем пешком…
Если англичанин и удивился, то виду не подал.
– Господин штандартенфюрер желает размяться… Если хотите, Генрих, можете ехать вперед, а мы немного прогуляемся. Воздух здесь, особенно после Берлина, просто изумительный.
– Я с вами… – тут же выпорхнула из Опеля Адель.
Хорст посмотрел вопросительно, я не возражал.
В конце концов, даже если мы продолжим общаться на английском, это не преступление. Мало ли какие причуды у офицеров СД могут быть? Зато присутствие красивой девушки сделает прогулку именно прогулкой, и не вызовет дополнительных вопросов. А то вон как гестаповец было насторожился. Совсем не хотелось оставлять начальство без присмотра.