– Мне так стыдно… – проблеяла та в ответ. – Я же не знала. Я думала, что вы… Откуда ж мне было… А теперь вы будете меня… презирать…
Из обрывистых фраз, я понял только одно – сейчас хлынут слезы. Бурным и неудержимым потоком. А симпатичная девушка с красным носом и припухшими глазами, внимание не отвлекает, а привлекает. Чего я всячески пытался избежать… Пришлось прибегнуть к универсальному методу, совмещающему крепкий поцелуй и искреннее заверение, что она самая лучшая из всех. И я очень на нее рассчитываю… Потому что только от того, как хорошо она сыграет свою роль, зависит успех всего дела. Здесь важно не уточнять "кто те все, кого она лучше" и "детали дела". Важно, что на нее надеются. Остальное каждая девушка придумает сама. По мере необходимости.
Вроде, подействовало… Во всяком случае, когда садились в машину, Адель уже выглядела не такой пришибленной. И даже ответила на комплимент Хорста.
– Ну, ни пуха… – пожелал нам старшина. Был отправлен к черту, и Опель-капитан выкатился за ворота генеральского дома.
Поскольку Опель этого класса не самая просторная машина, то водителю был вручен велосипед и дано указание прибыть к замку Хохбург не позже чем через два часа. А за руль сем Митрохин. Капитан, видимо, решил прокатить нас с ветерком, но тут же был остановлен окриком англичанина.
– Не так быстро, геноссе Густав! Если только не хочешь отправить нас к праотцам.
– То есть? – скинул газ Митрохин.
– Забыл предупредить… Сюрпризы и подарки, которые мы намерены сегодня вручить гостям, лежат в багажнике. Не очень много. Всего килограмм сто… Но, нам хватит. Как считаете?
– Твою дивизию, – пробормотал капитан. – Терпеть ненавижу в… – бросил в зеркало заднего обзора на Адель и поправился. – Волочиться медленно. Знал бы, что вы захотите так плестись, лучше бы на велосипеде прокатился.
– Это можно организовать, – засмеялся Хорст. – Карл нас быстро нагонит. Пока дорога с горки. Если хотите…
– Спасибо… – проворчал Митрохин. – Надеюсь, вы подарки без… надписей в машину сложили?
– О, да… – еще громче засмеялся англичанин, давая понять, что оценил эзопов язык капитана. – Надписи мы сделаем в замке. Перед самым вручением…
"Ну, как дети малые… – подумалось мне. А следом пришла другая мысль. – Гм… а разве не так? Это нам, потомкам, смотрящим фильмы и читающим книги о войне, с расстояния в семьдесят с лишним лет и глядя на седых ветеранов, кажется, что все фронтовики люди серьезные, умудренные жизнью, опытные… Тогда как на самом деле средний возраст бойцов и командиров, особенно разведывательно-диверсионных подразделений, едва превышал двадцать пять лет. Потому что требуются определенные физические кондиции, необходимые для прыжков с парашютом и рейдов по тылам. Вот и Митрохину Василию Семеновичу, если доживет, в октябре исполниться всего лишь двадцать семь. Да и Флемингу, если память не подводит, сейчас чуть больше тридцати. По лекалам третьего тысячелетия, только девок по баня возить, да место в жизни искать…"
Я невольно улыбнулся собственным мыслям. А я, что умнее? О чем бы не думал, на девушек сворачиваю… Кстати, духи у Адель сегодня другие. Более строгие… Зря. Видимо, Хорст не предупредил, а Роза Карловна не прочувствовала… Такой запах мужчину скорее отпугнет.
– Генрих, в Еммендингене надо остановиться у парфюмера или парикмахерской…
– Хорошо. Я тоже заметил? – кивнул англичанин. – Сменим запах… Извини, Иоганн.
– Ай, лишь бы сработало…
Судя по тому, как на нас посмотрели Митрохин и Адель, они из этого разговора ничего не поняли. Ну и ладно. Кто-то же должен быть взрослым. Хоть и порядочным разгильдяем…
Глава тринадцатая
Похоже, обещанное усиление уже прибыло. Даже у первого блокпоста нас встречал уже не занюханный унтершарфюрер, а целый фельдфебель, то есть – обершарфюрер, что на два звания выше. И количество солдат увеличилось, в сравнении с прошлым разом. А еще было заметно, что к приезду высоких готовились заранее. Форма вычищена, сапоги надраены. Все невороненые части амуниции блестят и пускают зайчики, словно зеркальца.
Старший контрольно-пропускного пункта тоже подходил к машине не вразвалку, а строевым шагом.
– Пароль?
– Taifun…
– Tapferkeit… – обершарфюрер вскинул руку в партийном приветствии. – Хайль Гитлер.
Хорст ответил, а потом спросил:
– Кто-то уже приехал?
– Никак нет, господин штурмбанфюрер. Вы сегодня первые.
– Сегодня? – уточнил англичанин. – Хочешь сказать, что кто-то приехал вчера?
– Никак нет, господин штурмбанфюрер… Виноват. Не точно выразился. Прошлой ночью, но еще до полуночи, прибыло четверо сотрудников гестапо. По документам, из Мюнхена. Спрашивали гауптштурмфюрера Зельтцера. Заночевали в замке.
– Понятно. Машину досматривать будете? Нам выйти и открыть багажник?
Обершарфюрер неуверенно поглядел на легковушку полную офицеров СД и решил, что служба службой, а меру надо знать.
– Не надо, господин штурмбанфюрер. Проезжайте… Хайль Гитлер… – старший поста махнул рукой, давая знак поднять шлагбаум.
– Хайль… Момент!
– Да, господин штурмбанфюрер!
– Тут, примерно через час, мой водитель на велосипеде подъедет. Пропустите.
– Если он знает пароль, никаких проблем.
– Потому и говорю, – поморщился Хорст. – Курт хороший шофер и парень старательный, но по жизни, полный думкопф. Вполне может и забыть…
– Ну… – фельдфебелю явно не хотелось перечить целому майору, но и инструкции нарушать тоже.
– Ладно… Понимаю. Служба, – смилостивился Хорст. – Давай так сделаем. Если этот кретин все же забудет пароль, позвони на КПП замка. Чтобы я хоть знал, что он не заблудился.
– Это можно… – с облегчением выдохнул унтершарфюрер. – Будет исполнено.
– Спасибо, дружище…
– Шуточки у тебя, Генрих… – проворчал Митрохин, когда первый блокпост уже был виден только в зеркалах заднего обзора. – А если б захотели осмотреть?
– То ничего незаконного не обнаружили бы… – засмеялся англичанин. – Не волнуйся, камрад Густав, первый день на флоте…
Слова Хорста подтвердились уже на следующем посту. Усиление и здесь произошло. Во-первых, старшим здесь был уже унтерштурмфюрер, то есть офицер. Молодой совсем парень, который еще жил по Уставу. Он, даже после проверки документов, не постеснялся потребовать, чтобы все вышли из машины. И вот тут, впервые, Адель подтвердила, что я не зря задействовал ее в операции. Пусть даже в темную…
Девушка сидела справа, то есть, со стороны поста. А когда выбиралась наружу, я чуток придержал подол. И в результате моей неуклюжести, ее ножки оказались снаружи раньше юбки. Всего лишь на пару секунд, но таких невероятно долгих для солдат.
Адель охнула, быстро привела себя в порядок и мило покраснела… Но зрелище обнаженных коленок, похоже, настолько крепко зафиксировалось в сознании молодого лейтенантика, что содержимого багажника он точно не разглядел.
Впрочем, как и обещал англичанин, ничего противозаконного там не было. А если и удивило бы кого-то такое количество подарочных изданий "Майн Кампф", то вряд ли во всей Германии нашелся бы хоть один немец, который осмелился бы сказать это вслух. И уже через минуту, был поднят и второй шлагбаум.
– Хитер бобер… – оценил ловкий ход англичанина Митрохин. – Да, в такой упаковке любую контрабанду таможня пропустит.
– Вы нарочно? – в это время тихонечко спросила меня Адель.
– Что нарочно?! – Немирович-Данченко и Станиславский поверили бы моему честному и искренне недоумевающему взгляду безоговорочно. Девушка, вроде, засомневалась, но в тему углубляться не стала. Я – тем более. А там мы и к воротам замка подъехали.
– Пароль? – два автоматчика шагнули к машине с обеих сторон. Причем, сделали это так красиво, словно не окружали, а почетный караул выставили.
– Орел…
– Рейн…
Автоматчики незамедлительно отошли, а из ворот вышел еще один унтерштурмфюрер СС. Только постарше годами. С глазами невероятно уставшего, но честно несущего службу, сторожевого пса.
– День добрый, господа… Всех, кроме водителя, попрошу выйти из машины и предъявить спецпропуска. Вместе с удостоверениями личности. Жетоны предъявлять не обязательно.
– Битте… – Хорст первым протянул свои документы проверяющему.
Лейтенант сличил фотографию в офицерской книжке с оригиналом и вернул, слегка щелкнув каблуками. Потом требовательным жестом протянул руку к Адель. Поскольку я вышел с другой стороны авто, и девушка оказалась ближе. Адель раскрыла сумочку, достала свой аусвайс и протянула эсэсовцу. Сверка заняла времени не больше, чем предыдущая. Как раз хватило, чтобы я обошел Опель-капитан сзади, попутно открыв багажник. Мол, смотрите. Скрывать нечего…
Проверяющий жест оценил и кивком подбородка отправил к багажнику одного из своих подчиненных. А когда увидел, как тот, едва взглянув на содержимое, встал смирно, подошел и сам полюбопытствовать.
– Ого… – не скрыл удивления. – Это все ваше?
– А на обложке разве не написано чье?.. – спросил я тихонько, протягивая свои бумаги.
Рука лейтенанта, потянувшаяся за документами, чуть вздрогнула. Он внимательно посмотрел мне в глаза, но поскольку чины у нас были почти одинаковые, да и служили теперь, в общем-то, под одним руководством, эсэсовец решил, что шутку можно принять. Тем более, ее больше никто не слышал.
– Хорошее настроение? – рука опустилась, так и не взяв бумаги.
– Почему нет? – пожал я плечами? – В дороге поспал. Дело непыльное. Мероприятие намечается шумное… Запросто можно опрокинуть пару рюмочек… сверх положенного. Да и вообще…
– Кому война… а кому, мать родна… – вздохнул немец, хлопая по нарукавной повязке.
– Понимаю, дружище… Но, ничего… Потерпи… Когда веселье в самом разгаре будет и начнет смеркаться, я что-нибудь придумаю.
– Правда? – оживился тот. – А то ведь мне ни на шаг не отойти. Как пес цепной.