– Ну, хотя бы потому, что всего лишь полчаса тому очередное ваше изделие, чуть не полетело в Америку. И хоть вы передали право запуска другому, за подготовкой к старту следили лично.
– Следил… Конечно следил… Вы сами недавно упоминали методы гестапо… Знаете, скольких помощников я потерял за эти годы? Каждый неудачный старт сопровождался тем, что из лаборатории исчезали люди. Мои знакомые, друзья, товарищи…
– Ну, вас-то они не трогали. А вот эта юная девушка лично побывала в их подвале. Хотите, послушать, что с ней сделали? Или с ее подругой?
Фон Браун бросил быстрый взгляд на Адель и помотал головой.
– Нет… Я знаю их методы. Но, если вы считаете, что мне было легче… Уверяю, это не так. Я потому проверял по сто раз каждую мелочь, чтобы запуски проходили удачно, что знал – авария вызовет очередную волну арестов.
Немец немного помолчал, мы тоже не наседали. Только Митрохин поднялся и потушил "летучую мышь".
– Альзо… Вы так и не ответили на мой вопрос, – напомнил барон. – Если вы не из Англии, то откуда? Америка?
– Опять не угадали, – хмыкнул я. – Более того, открою вам один секрет. То, что ракета взорвалась на старте, как раз заслуга американцев. И вы, если не забыли, в этот момент должны были находиться на балконе.
– Не англичане и не американцы… – подытожил немец и продолжил неуверенно. – Но тогда… тогда получается… получается, что вы…
– … из Советского Союза, – закончил вместо барона Митрохин. – Совершенно верно. А чему вы так удивляетесь?
– Это невозможно! Мы же… Вы хотите меня убить?
– Полноте, барон… – я чуть повысил голос. – Вы же аналитик. Напрягите разум. Где логика? К чему такие сложности? Вы же были обречены. Не забыли, что случилось с теми, кто остался на балконе? Так зачем же нам было вас спасать?
– Но мы же враги…
– С этим не поспоришь, – согласился я. – Но, во-первых, – сами сказали, что не нацист. Во-вторых, – в отличие от англичан, ФАУ к нам еще не прилетали, так что ваш личный счет в Советском Союзе не открыт. Ну, и в-третьих, – разве вам самому не хотелось бы продолжить работу над созданием ракет на Родине Циолковского? Поверьте, в нашей стране сумеют оценить ваше желание созидать. И если сами не станете этому препятствовать, то как знать, возможно, именно в стране Рабочих и Крестьян осуществится ваша мечта о полете в Космос.
Фон Браун промолчал. Эта новость оказалась для него более ошеломляющей, чем даже неудачный запуск.
И в наступившей тишине мы все явно услышали шорох осыпающейся земли, доносящийся со стороны завала. А еще – очень приглушенное толщью почвы, но такое родное словосочетание, которое во всем мире ни с каким иным не спутать…
– Вот и помощь подоспела… – Митрохин достал из пачки последнюю сигарету. – Можно и закурить…
В голосе капитана звучала напускная бравада, но судя по тому, как долго он прикуривал, Василий Семенович не до конца был уверен, что старшина проявит сообразительность и нас откопают.
– Так вы русские?
Адель спросила так тихо и глядя в сторону, что я даже не сразу сообразил, кто говорит и к кому обращается. Спасение немецких девушек не входило в мои обязанности и зону ответственности, но и отмахнутся от нее не позволяли моральные принципы.
– А это так важно?
Девушка промолчала. Или не знала что ответить, или не хотела обидеть.
– Ты не пленная… Как проход откроют, можешь уйти.
– Куда? – голос по-прежнему был тих и печален. – Обратно в гестапо? Господин гауптштурмфюрер будет очень рад меня увидеть снова. Вот только вряд ли я эту встречу переживу.
Угу… Ну, если судить по сложности построения предложений, она не в шоке. Просто, растерялась.
– Согласен… Но это и не нужно. Я же обещал, что не оставлю тебя. Помнишь?
– Да… Но, тогда я думала, что вы немцы… Которые против Гитлера. Или хотя бы англичане.
– Понятно… Доктор Геббельс не зря ест свой хлеб. Но, как видишь – у большевиков не растут рога. Хвоста и копыт, тоже нет… И мыло из грудных детей и невинных девиц мы тоже не варим.
Реплику о мыле Адель пропустила мимо ушей, зато вспомнила о том, что лично имела возможность убедится в отсутствии у меня хвоста и копыт. Это ее несколько взбодрило.
– Иоганн, вы действительно мне поможете?
Вместо ответа я встал и подошел к фон Брауну.
– Господин барон, я хотел бы поговорить с вами не как ученым и немцем, а как с аристократом и мужчиной.
– Слушаю? – поднял тот голову.
– Речь пойдет об этой милой девушке… Она, как и вы – немка. А еще, как я уже говорил, Адель чудом удалось спастись из застенков тайной полиции. И оставаться в Германии ей нельзя. Второй раз она оттуда не выйдет. Сперва долгие и мучительные пытки, ломающие душу и тело. А потом – казнь или концлагерь. Гуманнее пустить ее пулю в затылок прямо сейчас…
Адель вздрогнула. Немец, как раз глядевший на девушку, это заметил и протестующе поднял руку.
– Погодите. А с собой вы ее забрать не можете?
– Это как раз меньшая из проблем… – Митрохин открыл рот, видимо хотел сказать, что мы еще не знаем, какой самолет пришлют за изобретателем. Может, двухместный. Но промолчал. – Вопрос в другом… В качестве кого?
– Насколько я понимаю, фройляйн была вашей помощницей?
– Ее роль в этом деле минимальна… Даже для нашего непосредственного руководства. А у меня не столь высокий чин, чтобы гарантировать девушке теплый прием со стороны контрразведки. Мы все, конечно же, изложим в рапортах свое мнение о ее заслугах, но давайте говорить откровенно… Решение о судьбе Адель будут принимать совсем другие люди.
– А чем же я могу помочь? – развел руками фон Браун.
– Можете… Еще как можете. Причем, не без пользы для себя…
– Господин Шлоссер, или как вас там… – поморщился немец. – Вы обратились ко мне, как к мужчине и аристократу, а сами ведете себя как торговец. Есть идеи – излагайте. А покупать меня не надо.
– Прошу прощения. Идея простая. Если Адель отправится с нами в качестве вашего доверенного лица, секретаря-референта. А вы заявите, что она незаменима для успешной работы. Я не знаю… талисман, муза… Это неважно. Тогда ее защитят не только наши слова, но и ваш авторитет ученого.
– Смешно… – пробормотал фон Браун. – Вы так говорите, будто в Москве меня ждут с распростертыми объятиями. И готовы забросать цветами при встрече.
– Насчет цветов ничего конкретно сказать не могу, а самолет за вами выслали. Как считаете, господин барон, это о чем-то говорит?
Немец пожал плечами. Мол, откуда мне знать, как в Стране Советов все устроено?
– Ну, так что? – я хотел получить конкретный ответ.
– Хорошо… Мне не оставит труда. Но, мы не можем решать за фройляйн. Подобное заявление ко многому обязывает. Я не знаю, как работает ЧК, но не думаю, что их методы слишком отличаются от методов других спецслужб. И, как только я объявлю о том, что девушка важна, ее тут же включат в систему рычагов, которыми можно мной управлять… И ее судьба будет связана с моей. На долгие годы… А то и на всю жизнь.
Фон Браун помолчал, глядя на Адель, потом продолжил.
– Решайте сами, фройляйн… Скажу честно, мне было бы приятно, если бы в чужой стране со мной рядом была моя соотечественница…
– Спасибо… – девушка посмотрела мужчине в глаза. – Я согласна…
– Но я ни в коей мере не хотел бы воспользоваться вашим…
– Ох… Никто не знает, что ему уготовано, – неожиданно рассудительно ответила Адель. – Давайте не будем торопить события. Время покажет… И уж в любом случае, что бы не произошло, это гораздо лучше подвала гестапо.
– Гм… – озадаченно потер подбородок барон. – С такого ракурса мое общество еще никто не оценивал.
Поняв, насколько двусмысленно прозвучали ее слова, Адель охнула и прикрыла рот ладонью. Неловкость ситуации снял Митрохин. Капитан громко и весело рассмеялся.
– В общем, я так понял, высокие стороны договорились? Я могу указать в рапорте, что девушку прихватили вместе, поскольку вы все время держали ее за руку и не отпускали? Верно?
Фон Браун снова пожал плечами, но кивнул.
– Я в этом ничего не понимаю…
– Зато я понимаю… И вот вам мой совет. Не теряйте времени зря. За руки можете не держаться, но расскажите друг другу о себе как можно больше. Причем, о самом личном, сокровенном. Иначе вас расколют на первом же собеседовании. Можете утверждать что угодно, но даже слепому понятно, что вы совершенно чужие люди. И для того, чтобы суметь доказать обратное, у вас не так много времени… Не теряйте его зря.
Митрохин встал и указал освободившееся место рядом с инженером.
– Давай, девонька. Пересаживайся поближе и начинайте разговаривать.
Адель посмотрела на меня, слово спрашивала разрешения. Я подошел, помог подняться, потом прижал к себе и погладил по волосам.
– Ты очень хорошая, мне жаль, что так получается… Но, ничего не поделать. Другого способа нет… Война не спрашивает, что мы хотим… Я даже не знаю, вернусь ли с вами в Москву. Держись Вернера…
Адель ничего не ответила. Просто поднялась на цыпочки и поцеловала меня в губы. Замерла на секунду, потом отстранилась, и ушла.
Неприятное ощущение, честно говоря. Я даже дернулся было задержать ее, остановить. Но, судьба распорядилась иначе. Послав нам всем очень наглядную и тяжелую весть…
Послышался мягкий звук удара, а потом, сквозь образовавшееся в завале отверстие, черной змеей к нам проскользнул лом.
– А чтоб тебя подняло и шмякнуло! – внятно произнесли на той стороне. – Черт… Лом куда-то провалился. Борис, давай лопату. Так какая-то каверна.
– Смотри, какие умные слова наш старшина знает! – засмеялся Митрохин. – А ну-ка, славяне, посторонитесь.
Капитан подхватил ломик и несколькими точными и сильными ударами разворотил отверстие настолько, что в него уже можно было просунуть голову.
– Товарищ капитан! – воскликнул Гаркуша. – Живы?