— Спи, — прошептала она тихонько. — Ничего не случилось. Я просто укрыла тебя. Холодно, а ты спишь крепко и не чувствуешь. Спи, — повторила она, — ещё рано. Отдыхай. Я потом разбужу.
— Спасибо, — Серёга улыбнулся. — Ты очень хорошая. Спасибо тебе!
Наталья молча кивнула и немного смутившись, вышла из комнаты. Она вечером корила себя за то, что впустила в дом совершенно незнакомого и судя по всему, опасного человека. Разрешив ему переночевать, Наталья пожалела о своём решении, но уже постеснялась выставить гостя за дверь. Лёжа в кровати, она заверяла себя, что попросит его уйти поутру сразу же, но поглядев на парня, решимость куда-то подевалась. С таким лицом его сразу задержат. Не нужно. Не нужно выгонять его…
Минус лежал, размышляя, где теперь можно разыскать Либу. В том, что именно она похитила дочку Столыпина, Серёга не сомневался. Несмотря на волнение за девушку, Минус гордился её поступком. Он улыбнулся и разбитые губы неприятно отозвались. Всё тело ломило и выкручивало, даже малейшее движение причиняло боль.
С кухни донёсся негромкий шум. Женщина, очевидно, готовила завтрак. Серёга прислушался и снова улыбнулся. Вчера он не верил, что получится остаться здесь. Минус поднялся с дивана и медленно пошёл на кухню. Он тихо постучал в запертую дверь и осторожно приоткрыл её:
— Можно к тебе?
— Можно, — Наталья настороженно посмотрела на него. — Только ты бы оделся, — она едва заметно усмехнулась. — Вещи твои в кабинете. Я утюгом сушила. На улице дождь.
Серёга кивнул. На кушетке он обнаружил свою чистую одежду. Забота тронула Минуса. Одевшись, он вернулся на кухню, где Наталья уже поставила на стол тарелки. Серёга посмотрел на толченую картошку и молча улыбнулся. Наталья фыркнула:
— Не думай, что ради тебя старалась!
— Тебе лучше знать, — Минус хитро прищурился. — В любом случае — спасибо. Это как раз то, что мне нужно.
Женщина подвинула к нему котлеты на маленьком блюдце и массивную чашку чая.
— Ешь, — проговорила она уже спокойно. — Не торопись. К девяти ко мне Тамара Алексеевна придёт. Наблюдается она у меня, а до этого времени никого не будет.
Минус молча кивнул. Наталье стало неловко:
— Как ты? — спросила она тихонько.
— Хорошо, — Серёга усмехнулся. — Пока над землёй, значит всё нормально. Ты здорово меня выручаешь. Скажешь мне тогда, как сможешь на телеграф сходить и позвонить тоже. Ладно?
— Скажу, — она задумалась. — После обеда. У меня сегодня только двое записаны. Ещё девушка на одиннадцать часов и всё.
— Понятно, — Минус осторожно пригубил чай. — Я тихо посижу, пока они у тебя будут. Не переживай.
— Не переживаю! — Наталья улыбнулась. — Станешь шуметь — в чулане запру!
Она уже совсем не боялась его. Серёга засмеялся негромко:
— Ладно, договорились.
Минус только сейчас как следует рассмотрел хозяйку. Маленькое личико со слегка курносым носиком. Темно-русые вьющиеся волосы и внимательные карие глаза, с необычным, словно непроницаемым выражением.
Уловив на себе его взгляд, Наталья потупилась, немного смутившись.
Серёга почувствовал смущение хозяйки. Он замер на мгновение, но всё же заговорил:
— Расскажи что-нибудь. А то сидим молча.
— А может быть ты расскажешь? — женщина с любопытством поглядела на Минуса.
— Не хочется, — Серёга усмехнулся, но заметив, как хозяйка нахмурилась, добавил, — Нет, ты не думай, что у меня секреты какие-то. Если что хочешь узнать, то спрашивай, я врать не собираюсь. Просто говорить неприятно. Больно немного. А молча сидеть не хочется.
Её взгляд потеплел и Наталья понимающе кивнула:
— Ясно всё с тобой. Конечно, больно. Поглядеть страшно на тебя! Звери они! — женщина фыркнула. — Живого человека так изувечить!
— Работа у них такая, — Минус махнул ободранной рукой. — Ну, их! Расскажи про себя что-нибудь, если можно. Мне интересно.
— Интересно ему… — Наталья недоверчиво замялась. — Что же говорить-то? У меня каждый день одно и тоже.
— А почему ты себе такую работу выбрала?
— Потому! — женщина задумалась, стоит ли рассказывать. — Больно выбор богатый у меня был! Ты думаешь, что девице работу легко найти?
— Не сердись, — Минус постарался примиряюще улыбнуться. — Не идёт тебе. Добрая ты, на самом деле.
— Не идёт… — Наталья всё же заговорила спокойнее, — Хотела я всегда самостоятельной быть! Тебе-то, парню, не понять! Чтобы от мужа нипочём не зависеть. Самой зарабатывать и не выпрашивать денег! Нагляделась я…
Минус молча смотрел на неё, и женщина продолжила говорить:
— Трое нас, сестёр-то. Я средняя. Семья у нас не богатая, но и не голодали. Хорошо жили, не скажу, что обделена была. Отец наш, Виктор Петрович, с мамою ладил. Любил её, видать. Мне тоже так хотелось, чтобы с чувствами… Оттого замуж и не бежала… Алла, сестрица моя старшая, та поспешила выскочить. Не знаю уж, как там у неё заладилось сначала… А уж опосля… — Наталья замолчала на мгновение, но продолжала:
— Митька, муж ейный, офицер. Сейчас уж штабс-капитана получил, а в пору знакомства в унтерах хаживал. Бравый такой, с виду-то, — женщина покачала головой, — на лицо хорош. Чернявый, усищи, как у кота. Подкатывать-то умел… Алла уши и развесила. А как поженились, так за голову схватилась. Денег завсегда нету. Жалование и без того небогатое, так он ещё проиграет да пропьёт! А у неё двое деток сразу, погодки. Хоть плачь! Пока отец живой был, так высылал ей каждый месяц, а как не стало его, так и вовсе не до жиру… Вот мне и не захотелось жизни подобной. Чем с таким, уж одной всяко лучше.
— А до института ты где работала?
— Фельдшером. Училище закончила и пошла в родильный дом. А как институт открыли — чуть не прибежала документы подавать! — она усмехнулась. — Поступила… — Наталья произнесла это с гордостью. — А после него направили меня в земскую больницу. Два года там отмучилась да обратно вернулась. Потом устроилась в участок! — она покачала головой. — Зарплата больше. А приказом-то акушерок брать на службу обязали. Но не сработалась я… Ушла. Вернее, меня ушли…
Минус с любопытством произнёс:
— Расскажи, что случилось. Обидел кто?
— Как сказать, — Наталья скривилась. — Нас-то для чего брали? Когда снасильничают кого-то, то мы должны осмотр делать, ну ты понимаешь… — она смутилась, но продолжала:
— Чтобы наклеп на кого-то не случился. Девицы-то они знаешь, каковы бывают? Ого! Такое сочинят, что не отмоешься! По корысти или по дури своей. Пока сама работала я, хорошо было. Я по совести живу. Как есть, так и писала. И начальство меня не трогало. А потом приказ новый, чтобы осмотр обязательно утверждал врач. Мужчина, конечно. Понять этот приказ можно. Акушерки-то не без греха. Деньги, небось, брали. Но только вышло ещё хуже.
Наталья разволновалась. Она отставила чашку в сторону и проговорила:
— Девицу к нам привезли, с Почтамтской. Поздно уже, ночью глубокой. Снасильничали её. Пакостно так… По-разному, вообщем. Ревёт она. Ну, посмотрела я. Дело ясное. Протокол составила. Осмотр чин-по-чину, не придерешься. Девица к тому же и насильника своего знает. Раскрывать ничего не нужно. Бери да задерживай. Понесла я протокол к Павлу Андреевичу, врачу. А он, сукин сын, нос воротит. Учит, сволочь, меня, что я писать должна вовсе другое. Мол, не было ничего! Девица врёт напропалую и за этим всё! Поняла я, что ему деньги занесли. Гадко мне стало. Представила себя на её месте… Высказала ему, что думаю. Он наорал на меня, что беру на себя много. Я говорю, чтобы сам писал. Не подпишу. Он сам и написал, да только я озлилась не на шутку. Пошла со своим осмотром в газету, прежде того с девицей поговорила. Да получилось нехорошо.
Минус с интересом ловил каждое слово. Наталья продолжала свой рассказ:
— Они статью написали, как и обещано было. Скандал вышел. Родители девицы этой тоже деньги взяли… Я крайней оказалась. Турнули меня со службы, да ославили кругом, чтоб не брал никто. Сняла тогда я кабинет себе и стала работать. Не заскучал, слушать-то?
— Нет, — Серёге и вправду было интересно. — А как у тебя сейчас дела?
— Не очень, — Наталья печально усмехнулась. — Трудно. Пациенток мало. Я ведь закон блюду. Избавляться от плода не помогаю. Потому и денег нет. Да и многие по-прежнему к бабкам ходят. Не доверяют учёности… Я в земской такого нагляделась, что не передать! Как только женщин не уродуют… Потом и не помочь зачастую. А ведь всё одно, хоть говори, хоть не говори… — она махнула рукой. — Заболтала я тебя совсем.
— Не заболтала. Наоборот, интересно. Только ты есть не успеваешь. Остынет всё.
— Ничего, — Наталья улыбнулась. — А теперь я тебя спрошу. Ты говорил, что не местный. Откуда ты родом?
— Из Одессы. Потом в Киев перебрались.
— С женою?
— Да.
— Ты знаешь, где она может быть?
— Нет, — Минус нахмурился. — Знаю, что не уехала и всё. Один вариант на ум приходит, но вряд ли. Съездить бы туда, конечно, и проверить.
— Далеко?
— На Заставскую. Мы смотрели там дом, собирались снять.
— Не близко. Ты хочешь, чтобы я поехала? Боюсь я, одна.
— Нет, я сам поеду. Незачем тебя втягивать. И так мешаю тут… Ты извини, ладно? Потерпи немного. Пожалуйста.
— Не мешаешь, — ответила Наталья. — Всё хорошо. Не переживай. Не выгоню я тебя. Скажи, — добавила она тихонько, — мне ведь не надо тебя бояться? Ведь не надо, правда?
— Конечно, нет, — Минус даже обиделся. — Я ничего тебе плохого не сделаю. Не бойся меня. Кстати, можно спросить, сколько ты платишь за кабинет?
— Двадцать пять рублей в месяц. Это оттого, что район никудышный. А в хорошем месте такое помещение рублей в семьдесят, или даже в сто, может обойтись! Я еле нашла своё и то, случайно. Хорошо, конечно, что недорого, но и ехать ко мне не каждая станет. Сам понимаешь, был бы кабинет на Невском, так совсем другое дело могло выйти!
— Думаешь?
— Да, — Наталья кивнула. — Я думаю, что да. Там ведь снимать дороже, но и гонорар не мой. За роды, бывает, рублей пятьдесят берут! Да ещё подарки.