Серёга чуть не засмеялся. Он бросил взгляд на то, как Аннет нарочно приподняла левую грудь рукой, якобы прижимая ладонь к сердцу, и отвёл глаза. Реми, очевидно довольная произведённым впечатлением, заговорила:
— Я надеюсь, что вы не станете так издеваться надо мной? Ведь я убегала, боясь за свою жизнь. Но вам я могу обещать, что не стану бежать, — она захлопала глазами. — Я буду послушной… — на её губах появилась манящая улыбка.
— Пойдём, — Минус усмехнулся. — Или ты уже передумала?
Глаза сверкнули, но губы наигранно улыбнулись, и Аннет двинулась вперёд, заметно хромая на правую ногу. Серёге показалось, что и эта хромота не более чем фарс. Минус отвёл её к туалету, потом в ванную, терпеливо дожидаясь за дверью. Наконец, возвратившись в столовую, Реми печально вздохнула, заметив самовар, и Серёга, усмехнувшись про себя, предложил ей чаю. Усевшись за стол, Аннет ухватила чашку, и лукаво поглядев на Минуса, отставила свою хромую ногу в сторону, а вторую подобрала на стул, как бы невзначай демонстрируя отсутствие панталон.
Минус улыбнулся:
— Меня таким не взять. Не старайся. Я всё равно тебя не отпущу прежде чем собирался. Да тебе и ни к чему освободиться раньше неё, — он кивнул на запертую дверь.
— Это ещё почему⁈ — сердито и непонимающе уставилась Реми.
— Потому, — попытался растолковать Серёга. — Если ты вернёшься, а она нет, то решат, что ты со мной заодно. Тебя арестуют и станут допрашивать. Никто тебе не поверит. Меня не поймают, так хоть тебя посадят в тюрьму. А признание они из тебя вытащат, уж поверь, — Минус показал на своё лицо. — Так что лучше для тебя будет находиться здесь. Безопаснее. Я вас обеих скоро отпущу. А пока сиди спокойно и пей чай, — Минус подвинул к ней золочёную конфетницу. — И не пытайся соблазнять. Не сработает. Только зря стараешься.
— Мне надо в мастерскую! — Аннет обиженно поджала губы. — Там платье для Матильды! Оно не готово! Если я подведу её, то никто не станет у меня заказывать!
— Тебе когда нужно его отдавать?
— Пятого октября! — Реми расстроилась. — Она же в Лондоне будет выступать! В ноябре!
— А долго его шить?
— Нет, — неохотно ответила француженка. — Но нужно успеть! Ты не знаешь её! Она сделает так, что никто ко мне не станет ездить!
— Я думаю, что ты успеешь, — Минус кивнул головой. — Не переживай. Если что — украдем твою Матильду, — он подмигнул, улыбаясь. — Закроем её здесь и всё. Никакого Лондона! Походит пока в ночной рубашке.
Аннет прыснула от смеха, едва не подавившись чаем:
— Хотела бы я на это поглядеть! Только не получится, — Реми стала серьёзной. — Сергей Михайлович за свою Малю на всё пойдёт! Да и Государь, — Аннет усмехнулась, — не забыл ещё, как она ублажать умеет. Получше, наверное, чем императрица… — Реми хитро прищурилась. — Так что если украдёшь её, то искать тебя будут, как никого другого! Она женщина хваткая, знает под кого ложиться…
— А что делать? — Минус пожал плечами, улыбаясь. — Нельзя допустить, чтобы из-за меня ты без работы осталась! Придётся украсть её и выкуп запросить. Только если она такая окажется, как ты говоришь, то мне самому доплатить придётся, лишь бы её назад забрали!
Аннет смеялась. Как видно она терпеть не могла знаменитую балерину, хоть та и шила платья в её мастерской.
— Да, уж не подарок! — Реми кивнула головой. — Она из Сергея Михайловича верёвки вьёт! — добавила француженка шёпотом. — Все знают, что если нужно выхлопотать снарядный заказ — то это к ней! Такие деньги берёт… — Реми вздохнула с завистью. — А без неё нипочём не одобрят! Вот так, представляешь?
— Представляю… — Минусу стало любопытно. Он принялся расспрашивать Реми обо всём и француженка охотно делилась столичными сплетнями. Она рассказывала интересно и смешно, то и дело вспоминая новую историю. За разговором Серёга не услышал, как открылась входная дверь и Аня с Либой вернулись.
— Какая идиллия! — раздался язвительный Либин голос. — Ты только посмотри!
При виде её Аннет нахмурилась и вся напряглась. Минус обернулся. Либа фыркнула:
— Мы не помешали? Может сходить погулять? А то она просто из рубашки выскакивает! Что, Рыжая, прямо на столе собираешься? Да⁈
Реми промолчала, сверкнув глазами. Она кивнула Минусу и ушла в комнату. Серёга усмехнулся, глядя на Либу:
— Перестань сердиться. Ну, попыталась она меня охмурить… И что? Чего злиться? Я же не повёлся. Не хочется ей тут торчать взаперти, вот и пытается сбежать, как может. Ты чего сердишься?
— Как это чего⁈ — она вспыхнула. — Развалилась тут, — Либа руками выпятила грудь, изображая Реми, — и строит тебе глазки! А ты?
— А что я? — он подошёл к ней и прошептал на ухо. — Перестань дурить! Не нужна мне она совсем.
— Зачем тогда выпустил?
— Интересно было послушать жалобы на тебя.
— Ах, вот как!
— Перестань. Где Анечка?
— В ванной, — Либа фыркнула. — Повезло тебе… Кстати, дозвонились мы Лёше этому.
— И⁈ — Минус ухватил её за плечи.
— Поговорить с тобой хочет. Договорились, что ты позвонишь в семнадцать часов.
— Что-то ещё сказал?
— Нет. Он только с тобой говорить согласен.
— Ладно, — Серёга задумался. — Могут, конечно, возле каждого таксофона по городовому поставить к этому времени, но смысл? Чтобы домашние телефоны контролировать — полицейских не напасешься. Я думаю, что срисуем мы засаду, в случае чего.
— Постараемся, — Либа стала серьёзной. — Но я с тобой пойду! Я, а не Анечка! Понятно⁈
— Втроём пойдём. Я не хочу оставить её здесь одну. Она не справится, если явится полиция.
— Да, не справится. Думаешь, лучше мне остаться?
— Нет. Нам ведь недолго. Вместе пойдём. Закроем хорошо двери и окна. Никуда они не денутся за час.
Глава 9
Лёгкий ветерок шелестел опавшей листвой. В Кадетской роще было непривычно людно. На маленькой поляне, неподалёку от остатков давно потухшего костра, толпились фигуры в жандармских мундирах и штатском, негромко переговариваясь. В центре поляны, на ковре из жёлтых кленовых листьев, лежало обнажённое тело девушки, над которым склонился задумчивый человек с саквояжем. За его спиной раздался шорох и подполковник Ковригин медленно подошёл к доктору:
— Двое суток, а то и более?
— Да, — кивнул головой врач, обернувшись к нему. — Я думаю, что немногим более двух.
Есипов Владимир Михайлович, частный полицейский врач, снова хмуро поглядел на труп. Покойница лежала на спине, с расставленными ногами, между которыми виднелось донце винной бутылки зелёного стекла. Голова была повёрнута влево, болтаясь на сломанной шее. На ладонях темнели следы, оставленные впившимися в ткань ногтями. Доктор тяжело вздохнул, представляя мучения этой неизвестной ему девушки.
Невысокий крепкий человек в коричневом костюме, приблизился к нему, стараясь выглядеть уверенно, хоть от Есипова и не укрылось замешательство подошедшего. Рыбьянец Олег Николаевич, судебный следователь, был молод и не опытен. Он заговорил, тщательно скрывая волнение:
— Протокол составлю, Владимир Михайлович, а уж вы осмотр тела завершите. Причина смерти ясна, как я полагаю?
— Да, — рассеяно кивнул врач, погружённый в свои мысли. — Перелом шейных позвонков.
Рыбьянец бросил взгляд на покойную и поспешил отвернуться. Он принялся рыться в портфеле, делая вид, что занимается неотложным делом. Ковригин тихо произнёс, обращаясь к врачу:
— А следы от верёвки на шее? Может, сперва задушили, потом уже голову свернули?
— Нет, — Есипов ответил холодно, оскорблённый сомнениями. — Тем, кто проделывал это, нравилось душить. Не раз шнур на шее затягивали. Должно быть ждали, пока сознание потеряет, а потом снова… Оттуда и мелкие кровоизлияния. Несколько раз почти до смерти доводили, изощрялись… — врач зло хмыкнул, качая головой.
— Отборные мерзавцы, — кивнул подполковник. — Не повезло девице. Бутылку ведь тоже при жизни забили?
— Да, — вздохнул Есипов. — Ногой, судя по всему. А вы, ваше высокоблагородие, отчего на место происшествия выехали? Девица, значится, не из простых? Стало быть известна личность?
— Известна, — неохотно ответил подполковник. — Третий день, как пропала.
— Горе-то родителям какое… — врач скривился.
— Глядеть за ней нужно было! — фыркнул Ковригин. — Чтобы не водила дружбу с кем ни попадя! Играют в революцию, как дети, право слово, а потом результат! — он кивнул на тело. — Не забавы это для барышень!
Подполковник отошёл в сторону, хмурясь, хоть злился вовсе не на родителей покойной, а на самого себя. Погибшей оказалась Нелли Родионова. Дегтярёв оказался прав. Она никуда не сбежала. Напрасно Ковригин подозревал родственников в укрывательстве. Очевидно, кто-то решил отрубить концы, ведущие к нему. В случайное совпадение подполковник не верил.
К нему поспешно направился растерянный Рыбьянец, неся бумажные листы. Ковригин едва не выругался, но сдержался. Боится, стало быть, следователь напортачить. Придётся всё же помочь ему с оформлением. Но тогда пусть родителям сообщит. Подполковнику не хотелось снова встречаться с ними. В прошлый визит Ковригин был слишком уверен, что они подали дочь в розыск специально, а сами отлично знают, где находится Нелли. Нужно отправить Дегтярёва ещё раз по адресам знакомых покойной. Подполковник не сомневался, что Нелли знала своего убийцу. Стало быть, скрыла его на допросах. Ковригин покачал головой. Уж лучше бы он арестовал девушку.
Вообще, занимаясь этим делом, подполковник чувствовал себя неуютно. Чем больше материала попадало в руки, тем сильнее Ковригину хотелось передать расследование кому-нибудь другому. Он хорошо понимал, что если правда станет широко известна, то в жандармском управлении полетят головы. Газетчики своего не упустят. Раструбят на всю Империю. Оттого подполковник всё тянул с донесениями, не зная, как правильно поступить.
Дайна торопливо сбежала по каменным ступеням. Сегодня занятия на курсах были для неё в тягость. Задумавшись о том, не стоит ли бросить их совсем, она зашагала по Маловладимирской в сторону Златоустовской. Дайне было грустно. Топая каблучками сапожек по мостовой, она размышляла о Белле, уехавшей внезапно, без всякого предупреждения. «Тоже мне, подруга!» — подумала Дайна и скривилась. Она обиженно топнула ногой. Ведь от неё полицейские не узнали ничего, хоть и опрашивали несколько раз. Но тот из них, последний, не поверил. Это Дайна чувствовала ясно. Несколько дней назад он приходил на курсы и разговаривал с директором. После этого, Дайна была как на иголках, не зная, что и делать. Долго врать не выйдет. Полицейские искали всех, кто когда-нибудь приходил на Виноградную. Дайна строго-настрого приказала Нелли держаться и не выдавать гостей. А теперь она куда-то пропала… Её мама звонила Дайне, надеясь, что та знает, куда могла поехать Нелли. Дайне это не понравилось. Нелли уж точно никуда не собиралась. Она только помирилась со Славиком и не было ни малейшего повода убегать одной из дому.