— Нет, — Дайна скривилась. — Ведь евреям в столице жить нельзя!
— Придумаем что-нибудь, — Минус усмехнулся. — Мне ведь и Беллу с Либой туда увозить. Так что не переживай. Если захочешь, то поедешь.
— Нет. Я пока здесь останусь. А как только совершеннолетней стану, то уеду в Америку! Говорят, там евреям намного лучше.
— Это обычно говорят те, кто билеты неофициально продают, — Серёга стал серьёзным. — Они и не такое расскажут. Читал я протоколы допросов недавно. Одна дорога веселее не придумаешь. Очень многие уезжают… Но одной девушке ехать нельзя. Ты сама понимаешь.
— Понимаю, — Дайна нахмурилась. — И вообще уехать трудно. Надо документы подавать на паспорт для выезда, а могут и не оформить. Теперь евреев пускают только через карантинные посты, я узнавала. И чтобы на них попасть, нужно иметь билет именно на немецкие пароходные компании, а не просто на какие-то другие. За третий класс берут по сто двадцать рублей, ещё и набивают, как селедок в бочку! Маме родственники писали, когда добрались. А через таких, как эти… — она скривилась при мысли о людях Мозерта, — я никогда не поеду.
— Не вздумай через таких ехать! Это только до борделя доберешься или вообще прикопают по дороге. Пообещай, Дайна, что не свяжешься с контрабандистами!
— Не свяжусь! Я всё понимаю. Но в Америку я хочу. Жалко только, что ещё полтора года ждать… — она вдруг вопросительно посмотрела на Минуса.
— Я не знаю, Дайна, получится ли у меня сделать тебе паспорт, — Серёга задумался. — Но я попробую. А ты пообещай, что никуда не сбежишь внезапно.
— Не сбегу.
— Если будет плохо, то всегда можешь приехать ко мне. Мы что-то придумаем. Только не отчаивайся.
— Спасибо. Я знаю, что ты не обманываешь. Но попробуй сделать паспорт. Ладно?
— Попробую. Но не обещаю, что выйдет.
— Я понимаю.
Минус завёл двигатель «хамбера» и Дайна тихонько спросила:
— Это сколько у тебя теперь моторов?
— Мотор — неправильное название. Так почти все говорят, но это неверно. Это автомобиль. Машина. А мотор у неё под капотом. Но да, их у меня теперь целых три. Вот тот маленький «рено», на котором я тебя подвозил, украли. А этот нужно будет продать. Я оставлю «бенца» и «фиат».
— Твою «божью коровку» жалко! — она грустно вздохнула. — А ты не пытался её искать?
— Нет, — Минус улыбнулся, не говоря, что он специально бросил «рено», чтобы его угнали. — Ничего страшного. Это железо. Людей жалко, а машину можно новую купить.
«Хамбер» прибавил скорость. За окнами мелькнула Кадетская роща и Дайна вздрогнула, вспомнив, где нашли тело Нелли. Минус наклонился к ней, пытаясь отвлечь разговором, и кляня себя, что решил проехать здесь, свернул на Новую улицу, делая крюк. Поняв, что он её пожалел, Дайна снова расплакалась. Серёга остановил «хамбер» у железнодорожных мастерских и молча обнял её. Он действительно был рад, что эта маленькая девочка осталась живой.
Глава 16
В громадном крытом полигоне из красного кирпича было холодно, и Минус вышел наружу, надеясь согреться на солнце. Уже полтора часа он находился здесь, сначала ещё отвечая на вопросы офицеров, а теперь маялся бездействием. Пистолет-пулемет вызвал настоящую заинтересованность, к облегчению Серёги, ожидавшего совсем противоположной реакции от военного ведомства. Не меньше, чем сам К6, внимание одного из присутствующих заняло устройство глушителя. Это был уже немолодой человек, лет около пятидесяти, с полковничьими погонами на парадном мундире. Ларионов Тимофей Алексеевич, был прикомандирован к Ораниенбаумовской стрелковой школе от ГАУ, и теперь преподавал теорию стрелкового дела. Из присутствующих офицеров он был старшим по званию. Кроме него в опустевшем по случаю опытных стрельб полигоне находились только два капитана, с красной выпушкой артиллерийских войск на мундирах, и хмурый плечистый подполковник, один из распорядителей Ружейного полигона.
Ожидание затягивалось. Минус хмуро поглядел на часы. Очевидно, начальник училища не торопится, но Серёга и не рассчитывал, что генерал-майор окажется образцом пунктуальности. По крайней мере, теперь К6 имеет шанс оказаться на вооружении императорской армии. Если, разумеется, очень повезёт.
Прошло ещё двадцать минут и тут Минус уловил суету на территории училища. Вдалеке показались сразу несколько автомобилей, среди которых Серёга с недоумением опознал серый «бенц» Столыпина и его владельца в белом парадном мундире.
Услышав звук моторов, офицеры тоже покинули здание полигона. За спиной Минуса послышался тихий, но удивлённый голос одного из ротмистров:
— Государь!
Из главного корпуса, навстречу прибывшим, уже торопливо зашагали несколько офицеров, явно высоких чинов. Перед «бенцем» Столыпина оказался ещё один такой же, но белого цвета, а следом за ним тёмно-синий «мерседес» охраны. Из белой машины неспешно, но ловко, вышел бородатый человек, в котором Серёга опознал самого Императора. Минус поправил костюм, молча кляня Петра Аркадьевича, что не предупредил о присутствии на испытаниях Николая второго. Очевидно, Столыпин всё же передал Государю подарочный образец К6.
Старший из офицеров, судя по всему, начальник училища, торжественно приветствовал Государя, и Минус едва не усмехнулся, поразившись, насколько отличается неброский мундир Императора от парадной формы окружающих офицеров. Николая второго сопровождали двое флигель-адъютантов. Один из них, постарше, лет сорока с лишним, был бородат, под стать самому Государю. Он носил мундир Преображенского полка, на полковничьих погонах которого красовался императорский вензель.
Второй был совсем молодым человеком, примерно лет двадцати, может немногим более. Высокий и подтянутый, с роскошными чёрными усами, он выглядел не совсем уверенно, в отличии от первого, и держался излишне напряжённо. На нём, как влитой, сидел мундир лейб-гвардейца Измайловского полка, с погонами поручика, и императорским вензелем на них.
Рядом со Столыпиным, Минус заметил фон Коттена и какого-то человека в военном мундире, в котором Серёга опознал Сухомлинова, известного ему по газетным снимкам. И если Михаил Фридрихович после разоблачения шпионского «чёрного кабинета», глядел на Минуса вполне одобрительно, то Владимир Александрович бросил короткий оценивающий взгляд, очевидно угадав в Серёге изобретателя, как единственного из присутствующих в гражданской одежде.
Стрелять в присутствии Императора Минусу не доверили, и место на огневом рубеже занял Ларионов. Тир был оборудован системой рельс, по которой перемещались мишени. Распорядитель заранее установил одну на тридцать шагов и теперь Тимофей Алексеевич несколько раз выстрелил в неё одиночными. Потом продолжил, и все двадцать четыре пули оказались в деревянном круге.
Мишень сменили. Ларионов сдвинул переводчик огня в режим очереди, и К6 застучал негромко. Магазин разом опустел и послышались разговоры. Тимофей Алексеевич заменил магазин, пока штабс-капитан убирал мишень, и навинтил на ствол длинную трубку глушителя. Снова одиночный огонь, но заметно тише. Ларионов, как показалось Серёге, с любопытством перевёл К6 в режим очереди, и тихий стук выстрелов раздался в помещении.
Начальник училища, высокий крепкий бородач, одобрительно кивнул, и обратился к Императору, но Минус не расслышал слов. Государь что-то ответил с совершенно серьёзным лицом, но глаза усмехнулись. Стоявший неподалёку молодой флигель-адъютант вдруг раскрыл небольшой чемоданчик, и глазам собравшихся предстал почти такой же К6, но на ореховых щёчках рукоятки красовались серебряные двуглавые орлы. Этот пистолет-пулемет темнел строгим воронением, в отличие от своего предшественника, и выглядел солиднее, несмотря на такой же откидной приклад.
Шёпот удивления раздался вокруг. Император посмотрел на Серёгу внимательно и спокойно. Столыпин уловил замешательство и представил Минуса окружающим. При словах о том, что изобретатель служит в охранном отделении, фон Коттен довольно нахмурился, придав себе важности. Серёга едва не хмыкнул, вспоминая, как тот нипочём не хотел принимать его на службу. Оба флигель-адъютанта поглядели на Минуса с презрительным выражением. Очевидно, они не уважали жандармское управление.
Государь задал несколько вопросов. Дальность результативной стрельбы Минус чистосердечно оценил в пятьдесят-семьдесят шагов. Принцип работы глушителя худо-бедно изложил, несмотря на волнение. На вопрос о выборе боеприпаса для пистолета-пулемета тоже ответил подробно. Императору, судя по всему, «инструмент» понравился, но ему захотелось услышать мнения остальных присутствующих. Выбор сразу пал на задумчивого Сухомлинова, и военный министр, который оценил реакцию Государя на оружие, принялся неторопливо излагать свою точку зрения.
Мнение Владимира Александровича было однозначным. Найти применение в войсках данному оружию будет непросто. Патрон маломощный для дальней стрельбы, к тому же не стоящий на вооружении. Кучность неважная. Винтовку Мосина этот пистолет-пулемет заменить не способен. Нет, вещица интересная, но не для армии. В его ведомстве нуждаются в настоящих пулемётах. Быть может в жандармерии ещё пригодится… Но вряд ли. Слишком избыточно для вооружения конной стражи. Хватит и привычных карабинов. Фон Коттен тоже думал примерно так и кивнул головой, реагируя на реплику военного министра.
Император обратился к начальнику училища. Филатов Николай Михайлович, к облегчению Минуса, мыслил совершенно противоположным образом. Он считал, что изделие получилось удачной конструкции. Простое, недорогое в изготовлении, и достаточно эффективное. На замечание военного министра о дальности огня, Филатов утвердительно заявил, что далеко не всегда необходимо стрелять на дальние дистанции. Также этот малый пулемёт создаёт высокую плотность огня и очевидно будет хорошо служить в обороне. Тем более, что на флоте есть потребность в менее габаритном оружии, чем кавалерийский карабин. Да и в кавалерии данный образец может оказаться кстати. С этим мнением был согласен и Ларионов, который выразил сожаление, что на стрельбах не присутствует генерал-инспектор кавалерии.