— Я понимаю, — Минус задумался. — Но я скоро буду в Америке. Я хочу встретиться с ним.
— Он вас не примет, — ответила женщина. — Это очень влиятельный человек.
— Я постараюсь, чтобы он меня принял, — спокойно ответил Серёга. — Я очень постараюсь.
Ольга Борисовна открыла рот, собираясь растолковать глупому парню, что в его сторону Шифф даже не соизволит посмотреть, и вдруг замерла. Она вспомнила мёртвого Курлова, выстрел в Спиридовича прямиком у Киевского театра, признание начальника охранного отделения. Теперь она поняла, что Семён имеет ввиду, хоть и не говорит прямо. Он хочет убить Шиффа. Женщина распахнула глаза.
— Найдите мне эти газеты сейчас, — тихо произнёс Минус. — Мне нужно будет уехать. Я не стану никого предупреждать. Если сможете, добейтесь, чтобы фон Коттен отозвал меня в столицу. Или если ваш муж придёт в себя, тогда попросите его. Я не хочу говорить Титову, куда именно собираюсь.
— Хорошо. Я сейчас вернусь.
Серёга остался в комнате один. Он хмуро поглядел на улицу. Ему было не по себе от мыслей, но другого выхода не приходило в голову. Нужно поехать в Нью-Йорк. Обязательно.
Пограничный пункт «Вержболово» давно остался позади. Потом «Северный экспресс» и наконец Лондон с его вокзалом «Ватерлоо». Специальный поезд доставил пассажиров первого класса в Саутгемптон, и пароход «Олимпик» вышел в пролив Те-Солент, направляясь на юг, к берегам Франции. Дайна вопросительно посмотрела на Минуса:
— Ты ведь не сердишься на меня?
— Нет, — покачал головой Серёга. — Конечно, нет.
— Просто ты всё время молчишь, а раньше всегда шутил со мной. Может, ты обиделся?
— Нет, — ответил он негромко. — Я не обижаюсь. Всё нормально. Настроение плохое, но это пройдёт.
— Мне тоже плохо. Мама плакала, когда я уезжала. Я пыталась её успокоить, но не смогла. Она очень расстроилась. Мама не понимает, почему я решила уехать.
— Я тоже не понимаю, — неохотно сказал Минус. — Ведь твои родители хорошо зарабатывают. Я не знаю, зачем тебе уезжать.
— Чтобы чувствовать себя свободной! — маленькая девушка топнула ногой. — Почему это я хуже остальных⁈ Вот ты же так не считаешь? Ведь ты не считаешь, что евреям надо ограничивать права?
— Нет, я так не думаю. Но это не повод уехать.Ты сейчас путешествуешь со мной по фальшивому паспорту и никаких проблем. Так это заграничный. В нём хоть фотография есть. А внутренний? Там вообще подделывать нечего. Кусок бумаги и печать! Не хочешь, чтобы тебя считали еврейкой, так сделаем любой!
— Ты не понимаешь! Я не хочу стыдиться своей национальности. Я хочу быть самой собой. Разве я многого прошу?
— Я всё понимаю. Но ты не хочешь ограничить себя хоть чуточку. Ведь каждый приспосабливается под окружающий мир. Тебе не так уж плохо, Дайна. Америка это не рай на земле, как ты думаешь.
— Ты всё равно меня не убедишь! — она нахмурилась.
— И не собирался, — Минус пожал плечами. — Это твоя жизнь — тебе и решать.
— Да.
Серёга промолчал. Он согласился взять Дайну с собой. Теперь она ехала под чужой фамилией и была записана в паспорт Минуса, как его жена. Соединённые штаты ограничивали въезд незамужних женщин, якобы борясь с проституцией. По мнению Серёги, это было ничуть не лучше российского законодательства, касающегося евреев. Но Дайна упрямо хотела попасть в Америку, и Минус решил, что она ему не помешает.
— А ты знаешь, почему Белла передумала ехать со мной? — раздался неуверенный голос Дайны.
— Я отговорил, — спокойно ответил Серёга.
— Зачем?
— Потому, что она не знает, куда стремится. Там нет родных, там нет никого, кто может ей помочь, если будет нужно. Это у тебя есть хоть дальние родственники. А у неё? Я не понимаю, зачем ей туда. Она не привыкла работать. Что она будет делать? На фабрику пойдёт или в лавку? А зачем?
— Но ведь нельзя всё время сидеть на твоей шее! — Дайна фыркнула. — Она сама мне говорила, что уже давно не просила денег у родителей! За всё платишь ты! Это неправильно!
— Она помогает мне, а я ей, — Минус развёл руками. — Вот замуж выйдет, и будет муж её обеспечивать.
— Трудно ему придётся! — девушка усмехнулась. — Ведь ты её разбаловал. У Либы своих денег много, она может покупать всё, что захочет. Наряды, украшения… А Белле ты покупаешь всё, чтобы она не чувствовала себя хуже. Но это неправильно.
— Они не тратят денег зря, — неохотно ответил Серёга. — Ты знаешь это лучше меня.
— Но Белла никогда не сможет сама так зарабатывать. Она привыкнет, а потом?
— Отвыкнет, если придётся. А может торговлей займётся и ещё лучше зарабатывать станет. Незачем далеко загадывать.
— Либа тебя убьёт, — тихо сказала Дайна. — за то, что не взял её с собой.
— Убьёт, — кивнул головой Минус, — но, надеюсь, что всё-таки не совсем. Постараюсь выжить.
— Ой! — Дайна улыбнулась. — Постарайся. А вообще, с ней трудно дружить.
— Нет, — Серёга усмехнулся. — Легко.
— Это только тебе, — девушка хитро прищурилась. — Ты терпишь все её выходки. Никогда не злишься на неё. Я не знаю, как тебе это удаётся.
— Я не терплю её, — ответил Минус. — Мне хорошо с ней.
— Ясно, — Дайна улыбнулась. — А пойдём на палубу? Мне очень интересно погулять по кораблю.
— Пойдём. Только пальто надень. Там холодно снаружи.
«Олимпик» был роскошен. Серёга, вообще непривычный к судам, глядел на окружающие интерьеры с удивлением. Дайна, цепко держа его под руку, топала рядом, явно увлёкшись ролью жены. Путешествовать ей понравилось. Несмотря на сильный ветер, Дайна вышла на одну из палуб, и восхищённо улыбалась, когда громады волн ударяли в борт.
— Какая сила! — проговорила она, качая головой. — А он всё равно плывёт! Помнишь, я читала тебе, что эта конструкция непотопляема! Тогда, ещё в буклете рекламном.
— Не бывает непотопляемых, — уверенно ответил Минус. — А в рекламе можно и не такое написать. Надеюсь, что дойдём без происшествий.
— Смешно! — Дайна улыбнулась. — Ты говоришь, будто мы ногами топаем. Ведь мы на корабле! Он плывёт!
— Моряки так не говорят, — Серёга пожал плечами. — Они говорят — ходить. Это с древности так принято. Помнишь, книга такая есть — «Хождение за три моря»?
— Да, — удивлённо кивнула Дайна. — Помню. Но я её не читала. Странно это — корабли и ходят! У них ног нету!
— Странно, но так принято. И ещё, если я правильно понимаю, то корабль — это военный, а торговые пароходы нужно называть судном. По крайней мере, назвать военный корабль судном — это оскорбление чувств команды.
— Глупости, — Дайна улыбнулась. — Выдумывают всякую чушь. Это всё оттого, что в море заняться нечем!
— Это просто жаргон. Как и почти в любой профессии.
— А хорошо, что ты этот пароход выбрал! — она повела глазами вокруг. — Он большой и красивый! Но очень дорогой! Мы могли бы сберечь деньги и поехать во втором классе. Так намного дешевле!
— Тогда можно было прямиком в Либаве сесть на старое корыто. Там ещё дешевле. А можно здесь, в третьем классе. Не выдумывай! Дорого, но зато удобно. Тут даже в первом классе каюты совсем разные по условиям. Таких, как наша, немного. Совсем немного.
— Я знаю. Ты говорил. Но у нас одна кровать!
— Зато личная ванная, туалет и водопровод. Извини, Дайна, но другого варианта не было. Здесь нет дорогих двухместных кают с отдельными кроватями. Мы же договорились? Положим между нами одеяло. Ведь ты мне доверяешь?
— Да, — она кивнула сразу. — Я знаю, что не обидишь. Я не боюсь. Просто стыдно.
— Там будет темно и в таком холоде ты не станешь спать в ночной рубашке. Так что стыдиться нечего! Я ничего не увижу. Зато тебе не придётся мыться в общей ванне. Я бы уступил тебе кровать, но не очень хочется неделю спать на полу.
— Нет! — Дайна подняла брови. — Ты заплатил такие деньги за мой билет и ещё будешь спать на полу⁈ Так не честно!
— Значит, не делаем проблему из ничего, — Минус пожал плечами. — Только давай уйдём с палубы. Лучше пошли обедать.
— Пошли, — она согласно кивнула. — А что в том длинном зале?
— Курительная комната.
— Тогда обойдём. Не люблю табак.
Серёга усмехнулся про себя, глядя на её серьёзное лицо. Будущему мужу Дайны он точно не завидовал.
Глава 22
«Олимпик» медленно входил в устье реки Гудзон. По левому борту виднелась статуя свободы. Дайна расширенными глазами уставилась на неё:
— Даже не верится, что мы уже прибыли!
Минус не разделял её энтузиазма. Он хмуро поглядел на остров впереди, от которого готовились отойти тендеры. Из путеводителя Серёга уже знал, что на острове Эллис находится миграционный пункт.
У входа в гавань пароход отдал якорь, ожидая прибытия чиновников. Дайна негромко проговорила:
— А зачем эти кораблики к нам плывут?
— Забрать иммигрантов и оформить бумаги для второго и первого класса.
— А для третьего?
— Снимут здесь с судна и отправят в миграционный центр. Там разберутся, кто подходит, а кто нет. Помнишь, мы говорили с помощником капитана? Ты же сама расспрашивала.
— Я думала, что он врёт, — Дайна как-то притихла. — Ведь он англичанин и оттого задирает нос. Ему все не такие. Ирландцы, французы, американцы, русские…
— А я думаю, что он говорил, как есть. Ведь я ещё в Германии читал памятки для эмигрантов в пароходных компаниях. А они там на русском. В них было написано, что ведётся иммиграционный отбор. Инвалидам нельзя, больным нельзя, одиноким женщинам, если их не встречают родственники, и тому подобное. На том острове людей проверяют, а потом сортируют. Кого пустить, а кого обратно отправить.
— А если кто-то из семьи инвалид? — Дайна нахмурилась. — Как тогда?
— Не знаю, — Минус пожал плечами. — Может его не пустят. Ничего хорошего здесь нет. Это мы просто путешественники с деньгами, а представь себе, как бы тебя принимали, если бы ты ехала в третьем классе? Осмотры и опросы.
— Какие ещё осмотры?