— Но ведь тогда вариантов нет. В любом случае, России придётся захватить проливы. Правильно?
— Да. Но совершив это, мы рискуем получить войну с великими державами. С Францией маловероятно, а вот с Германией или Англией почти неминуемо.
— А как вы полагаете, когда начнётся война на Балканах?
— Скоро, — Столыпин хмуро кивнул. — Очень скоро. Я думаю, что летом. Вы зря согласились отправиться туда.
— Может и так, — Минус пожал плечами. — Но уже поздно отказываться.
Глава 27
Грохот винтовок разорвал тишину. На артиллерийском полигоне нескладные грудные мишени были выставлены на двести пятьдесят метров и восемь стрелков, новоявленных снайперов первой роты, второго батальона, отдельного испытательного полка, в очередной раз открыли огонь. Серёга задумчиво поглядел на солдат, разительно отличающихся друг от друга.
Крайний левый рубеж занимал рослый крепкий мужчина. Его румяное лицо, с короткими усами, было хмуро и сосредоточенно. Телятников Юрий только недавно завербовался на службу в конную стражу, но без раздумий оставил её, соблазнившись жалованием. Вот уже месяц, по четыре раза в неделю, он стрелял на полигоне.
Вторым из стрелков был сухощавый человек, с острым настороженным взглядом. Олег Костюченко так же оставил службу в конной страже, впрочем, не ради жалования. Конфликт с новым начальством вышел изрядный, а потому замять его не было никаких возможностей. Двое патрульных, остановили пьяного господина, бредущего по улице едва не в нижнем белье. Он отказался подчиниться, и пришлось прибегнуть к силе, чтобы доставить в околоток. Господин всё не унимался, грозя карами на головы стражников. Этот седовласый человек оказался купцом Щербиным, отчего двое стражей за своё рвение отправились на вольные хлеба. Узнав от бывших сослуживцев, что происходит набор добровольцев, Олег Васильевич явился к приёмному пункту, подписал договор, и теперь пребывал в тревожном ожидании.
Полк, на взгляд опытного стрелка, был непривычно организован, а чтобы в нём присутствовал жандарм, такого отродясь не водилось. Тем более, по ощущениям Олега, этот человек имел немалые полномочия, занимая непонятное место в служебной иерархии. В этой странной системе субординации, он командовал батальоном, хоть имел вид студента, напялившего на себя мундир. Но парень знал толк в стрельбе и лично вёл обучение снайперов своего батальона. Ещё в первый раз, угодив на полигон, Костюченко скривился от молодости инструктора, но после отменных результатов его стрельбы, мнение изменил.
Третий из стрелков участвовал в Русско-Японской войне. Получил тяжёлое ранение под Мукденом, чудом выжил. Помыкался на разных работах по всей Киевской губернии, и прослышав о наборе, бросил смену на сахарном заводе, незамедлительно отправившись в Киев. Михаил Данильченко устал от мирной жизни. Сейчас, уже привычно глядя в окуляр пятикратного прицела, он чувствовал себя на своём месте. Очередная пуля влетела в мишень, как примагниченная, и Данильченко замер, ожидая результатов.
Как только все отстрелялись, Минус отправился проверять мишени. Кандидатов в снайперы первой роты он отбирал добросовестно, с опытом стрельбы, и после месяца обучения, результаты выглядели вполне прилично. С четвёртой ротой выходило хуже. Набранные с бору по сосенке молодые парни опыта не имели, и только путём тщательного отбора, Серёга определил искомую восьмёрку.
В закупке прицелов Гучков не пожадничал и все снайперы были укомплектованы однотипными винтовками манлихера, основным стрелковым оружием болгарской армии, с пятикратным берлинским прицелом Фуса. Остальным солдатам вручили винтовки Мосина. Фёдор Гучков, брат Александра Ивановича, убеждал, что по прибытию в Болгарию, полк может получить «манлихеры» с армейских складов. Но учить солдат было необходимо сейчас и потому Серёга продавил «мосинки».
Вообще, Минус хорошо осознавал, что присутствие их недополка на полях сражений, не изменит ровным счётом ничего, но очевидно, что Гучков и не ставил перед собой таковой задачи. Главной целью была передача надёжных сведений и из обрывков фраз, Серёга пришёл к выводу, что договор состоялся вовсе не между Фердинандом и Николаем Николаевичем, а скорее между Великим князем и генералами болгар, едва не в обход собственного короля. При протекции Николая Николаевича, создание испытательного полка, проходило гладко и без проволочек.
Структура подразделения представляла собой двухбатальонный пехотный полк, с измененным штатом. Возглавлять его Минус уговорил полковника Кондратьева, соблазнив двойным жалованием и тем, что в своей родной бригаде, полковник будет значиться в отпуске, имея возможность вернуться на службу. Против его кандидатуры, Титов, как ни странно, не стал протестовать, и вмиг согласовал её с Гучковым.
Командиром второго батальона, к недовольству Кондратьева, пришлось назначить Серёгу, потому как Минус нипочём не соглашался командовать ротой. На первый из батальонов был поставлен капитан Никитенко, Сергей Сергеевич, худой подтянутый мужчина, приглашённый Кондратьевым из отставников. Белозёрову досталась первая рота в батальоне Никитенко, хоть Титову это и не понравилось.
Роты состояли из четырех взводов, которые в свою очередь, делились на четыре отделения по 12 человек. В каждом из стрелковых взводов имелась пара снайперов, двое пулемётчиков с «мадсенами», миномётное отделение из шести человек и расчёт станкового пулемёта. Дополнительно в резерве батальонов находилось по шесть штук импровизированных броневиков, представляющих собой французский грузовик «Берлие», обшитый стальными листами, с установленным пулемётом «MG-08». Вместо отечественных «максимов», была закуплена именно эта модель, как имеющаяся на вооружении Болгарии.
Броневики, при всей своей непрактичности, произвели огромное впечатление на Гучкова, до того настороженно относившегося к столь дорогостоящим закупкам, и Минус не преминул воспользоваться этим, выбив дополнительные грузовики для обустройства топливных цистерн и перевозки боеприпасов. Автопарк получился знатный, но водителей отыскать было сложно, так как жалование для них выходило откровенно невысоким. Переманить таксистов или частных шофёров не представлялось возможным, и потому большинство пришлось обучать с нуля.
К облегчению Минуса, с миномётными расчетами трудностей не возникало. Кондратьев подобрал действительно толковых людей, и подготовка шла спокойно, без серьёзных происшествий. Петелина, к его восторгу и изумлению, назначили командовать ротой. Ему досталась четвёртая, самая проблемная во втором батальоне, и теперь педантичный бывший фейерверкер, изо всех сил пытался придать ей бравый вид. Серёга, свалив на Кондратьева большинство организационных проблем, занялся обучением снайперов. Сейчас, оглядев результаты первой роты, он остался доволен.
Вторая восьмёрка стрелков заняла рубежи. Мишени для этой группы установили поясные, на двести пятьдесят метров. Для поддержания дисциплины, Серёга применял известный всем подход из своего времени, когда снайпер, ознакомившись с результатами своего огня, в случае их плохого выполнения, отправлялся обратно на огневой рубеж ползком, и так регулярно, до получения удовлетворительных результатов.
Готовить к засидкам на дереве в роли «кукушек», он посчитал лишним, но дотошно заставлял выдвигаться ночью, отрывать окопы, маскируясь, и обратно так же уходить в темноте. Поначалу, многие были недовольны, но постепенно втянулись.
По прибытию в Болгарию, полку должны были придать шестиорудийную батарею французских пушек, в калибре семьдесят пять миллиметров, с подготовленными расчётами. В Варне, на заранее подготовленные склады, через людей Фёдора Гучкова, завозился боекомплект, топливо, и всевозможное материальное снабжение. Вот уже май подошёл к концу, а приказов на выдвижение не отдавалось. Итальянцы увязли в Киренаике, и война затянулась, несмотря на слабость Порты, но Болгария с Сербией не предпринимали никаких решительных действий.
Сегодня ожидался визит Гучкова, с целью поглядеть на реализацию задуманного, и штурмовая группа первой роты в очередной раз готовилась к захвату позиции. Хлипкие сооружения из брёвен имитировали укреплённый пункт обороны. Прямо, в центре позиции, находился укрытый блиндаж, с вынесенным вперёд наблюдательным пунктом. На правом фланге виднелось здание, в котором, по легенде засели стрелки, а слева, на холмике, был отрыт окоп пулемётного расчета. Перед блиндажом красовались густые нити проволочных заграждений. Не желая понапрасну тратить дефицитный БК для миномётов, Минус не торопился. Александр Иванович явился к часу дня, в сопровождении брата и вездесущего Титова.
Гучков производил на Серёгу двойственное впечатление. С одной стороны, он был умён, предприимчив, и с большой отдачей подходил к организации. С другой стороны, Минус отчего-то совсем не испытывал доверия, слушая Александра Ивановича. Возможность смены государственного устройства явно находила отклик в сердце этого человека, судя по всему. Серёга опасался соблазна использования им полка для внутренних разборок, отчего и уговорил Кондратьева, которому полностью доверял, принять командование.
Александр Иванович тепло приветствовал Минуса. Федор только кивнул, а Титов усмехнулся, поглядев на приготовления.
Командиром штурмовой группы был старший унтер-офицер Азаренко. Плотный краснолицый мужчина, лет тридцати, вооружённый пистолетом-пулемётом. Двое рядовых сапёров владели такими же, но вдобавок тащили на себе гранаты. Кроме них, в группу входили два пулемётчика, вооружённых «мадсенами», двое стрелков с К6, и два огнемётчика. Огнемёт, изображённый Минусом, существовал пока в нескольких экземплярах, потому для штурмовых групп закупили немецкие, образца 1909 года. Эффективными они являлись метров на пятнадцать, и потому требовали надёжного прикрытия.
Сегодня миномётным расчётом, во избежание ошибок при визитёрах, командовал Петелин, отлично освоивший новое оружие. Позиция восемьдесят второго находилась в ложбине. Минус подал знак, и Миша приступил к боевой работе.