— Я бы предпочел этого не говорить.
Балерина зло прищурилась.
— Ваша профессия подразумевает скрытность, но я не думала, что настолько. В прессе говорилось о столкновении с айсбергом, но могу предположить, что раз уж вы знали о предстоящем, то произошла диверсия. Неужели вам не жаль людей, которые погибли⁈ Ведь это ужасно!
Минус опешил на мгновение. Ко всему прочему, ему не хватало только обвинения в причастности к крушению, а судя по всему, Матильда думает именно так. Серёга помолчал, раздумывая, и неохотно ответил:
— Откровенность за откровенность. Если хотите говорить, то пожалуйста, я готов, но с вашей стороны ожидаю того же самого. Ведь вы даже не собирались плыть на этом судне? Просто вам захотелось узнать, бывал ли я в Америке недавно?
— Да, — тихо сказала женщина. — Я не собиралась в Америку. Когда-то меня приглашали туда, но мой сын был мал и я не могла его оставить. С тех пор прошло много лет. Я намеренно ввела вас в заблуждение! Вы довольны таким ответом⁈ — её глаза сверкнули.
— Вполне, — кивнул Серёга. — В таком случае и я должен вам сказать, что никакой диверсии не было. Корабль просто очень спешил и налетел на айсберг. Вот и всё. И я рад, что вас не было на борту.
— Но откуда вы знали? — голос выражал явное недоверие. — Ведь вы так убеждённо говорили об этом! Вы знали наверняка, что катастрофа произойдёт! Откуда⁈
Минус нахмурился. Он уже много раз пожалел о том разговоре. К Матильде Серёга не испытывал симпатий, но промолчать не выйдет. Он проговорил негромко:
— Я скажу, но только вам. Пообещайте, что наш разговор останется в тайне от всех.
— Хорошо, — балерина легко кивнула. — Я обещаю.
— Иногда я знаю, что должно случиться, — Минус пожал плечами. — Просто знаю и всё. Очень трудно объяснить. Может вам покажется это глупым, но я не лгу.
— Вы умеете предвидеть будущее? — Матильда заинтересованно и недоверчиво уставилась на него.
— Иногда, — Серёга усмехнулся. — Но если вы спросите, что случится со мной сегодня вечером, то я не знаю.
Балерина очень сомневалась, но не могла понять, зачем англичанам скрывать диверсию и принимать на себя всю ответственность за катастрофу. Глядя на лицо парня, Кшесинская вдруг уверилась, что он не врёт. Матильда хорошо разбиралась в людях. Она покачала головой:
— Но почему вы не предупредили компанию? Вы могли спасти пассажиров!
— А кто бы мне поверил? — Минус развёл руками. — Даже вы не поверили бы мне, если бы не убедились после крушения. Никто не воспринял бы мои слова всерьёз.
— Но вы даже не попытались!
— Не попытался. Может быть и зря. Но теперь этого не изменить.
Матильда едва кивнула. Её фигура напряглась, что-то обдумывая, и Серёга понял, что эта женщина суеверна. Она поверила ему. Кшесинская тихо заговорила:
— У вас необычный дар. Я слышала о людях, способных предсказать будущее, но не вполне доверяла таким историям. Скажите, а вы можете предвидеть судьбу определённого человека?
— Я бы не назвал это «даром», — Минус печально усмехнулся. — Очень неприятно знать о том, что должно случиться, но не иметь возможности на это повлиять.
— Вы говорите о корабле?
— Нет, — хмуро произнёс Серёга. — Не о нём. Меня мало волнует этот пароход. Я говорю о катастрофе, которая случится с нашей страной. Вот, что меня по-настоящему беспокоит. Но я не могу на это повлиять. Я пробовал, но мои возможности ограничены.
— Расскажите! — Матильда явно заинтересовалась. — Будьте уверены, наша беседа останется в тайне.
— Хорошо, — Минус тяжело вздохнул. — Я знаю, что очень скоро случится мировая война. Потом революция и гражданская война. Может вы и не поверите, но я не ошибаюсь. Это должно произойти. Очень скоро.
— Как скоро? — голос балерины дрогнул.
— В четырнадцатом году, в Сараево, серб застрелит Франца-Фердинанда, наследника австрийского престола. Мы вступим в войну с Германией.
— Мы проиграем войну?
— Не совсем. Во время неё в тылу устроят революцию и развалят страну. В феврале семнадцатого года. В октябре большевики возьмут власть и сбросят Временное правительство.
— Большевики?
— Да, — кивнул Минус. — Именно они.
Матильда молча смотрела на него. Серёга неохотно сказал:
— Я не сумасшедший. Можете мне не верить, но я не вру.
— Я верю вам, — балерина взяла бокал, но тут же поставила его, волнуясь. — Я не считаю вас сумасшедшим. Но если большевики возьмут власть, то что станет с Его Величеством? — добавила она почти неслышно.
— Я скажу, — Минус скривился. — Но не обманите меня. Никому не проболтайтесь о нашем разговоре. Я не желаю такой судьбы Государю. Я просто знаю её. Императора с семьёй убьют. В подвале Ипатьевского дома, в Екатеринбурге.
Выражение ужаса застыло на лице Матильды. Она неловко дёрнулась и недопитый бокал упал на столик. По белоснежной скатерти растеклось красное пятно.
— Дурная примета, — тихо произнесла женщина.
— Возможно, — кивнул Минус.
— Скажите, а вы знаете, что меня ждёт?
О судьбе Кшесинской Серёга не имел ни малейшего понятия. Он немного помедлил и заговорил:
— В вашем Петербургском доме будет музей революции.
Балерина ошарашенно покачала головой.
— А я? Что случится со мной?
— Не знаю, — честно признался Серёга. — Я правда не знаю.
Кшесинская не поверила ему. Она решила, что её судьба ужасна, и потому парень не стал рассказывать. Если уж Ники убьют, то её точно не ждёт ничего хорошего. Женщина легко привстала из-за стола.
— Составьте мне компанию, — её голос стал ласковым. — Я не хочу смотреть на это пятно, — она кивнула головой на стол. — Мне делается дурно. Проводите меня.
Аллеи парка были освещены, но Кшесинская взяла Минуса под руку. Они молча гуляли, пока не оказались на морском берегу. Там, неподалёку от пристани, находилась скамья с высокой кованой спинкой. Балерина направилась к ней:
— Неужели, это нельзя изменить?
— Не знаю, — Серёга пожал плечами. — Я стараюсь изо всех сил, но у меня мало возможностей.
— Пётр Аркадьевич знает об этом? — спросила она негромко.
— Нет, — ответил Серёга. — Об этом знаете только вы. Даже моя жена не в курсе. Я никому не рассказал. Столыпину говорить бесполезно. Он всё равно не поверит.
— А он… — Кшесинская замялась. — Что случится с ним?
— Его должны были убить в Киевском театре.
— Но не убили? Вы помогли ему?
— Да, — неохотно сказал Минус. — Я помог ему, хоть он меня терпеть не может. Но без него нельзя.
— Нельзя, — уверенно кивнула женщина. — Он самый сильный из министров. Он подавил революцию. Но ведь если вам удалось предотвратить его убийство, то судьбу можно изменить!
— Наверное, — Серёга пожал плечами. — Но как? Я не Император, чтобы реформировать армию, выиграть войну, и устранить заговорщиков. Мои руки коротки. Я и так делаю, что могу.
— А вы знаете заговорщиков?
— Нет, — Минус печально усмехнулся. — Если бы я знал, то убил их всех заранее. Но я не знаю. Императора предадут почти все. Его ближайшее окружение. Но я не знаю, кто будет инициатором заговора. Распутина убьют по поручению британцев ещё до революции.
— Я не знакома с ним, чтобы иметь собственное мнение, но он нужен Императрице. Он несколько раз спасал жизнь цесаревичу, останавливая кровь. О нём говорят разное, но это последняя надежда Императрицы. Ведь она глубоко несчастна из-за болезни сына.
— Императрица! — легко фыркнул Минус. — Эти браки по политическим соображениям полная глупость! Они никого не удерживают от войны, только способствуют вырождению династий.
— Да, — Кшесинская согласно кивнула. — Я тоже так считаю.
— Конечно. Немногие женщины годятся на роль Императрицы, и скажу откровенно, нынешняя не годится совсем.
— Она достойная женщина, — ответила Матильда неохотно. — Надёжная опора для супруга.
— Перестаньте, — Серёга усмехнулся. — Я говорю с вами откровенно, и вы тоже не лукавьте. Императрица должна обладать умом и железной волей. Она должна быть красива, наконец. По моему мнению, вы намного больше подходите на эту роль.
Кшесинская на мгновение зажмурилась и Минус торопливо проговорил:
— Простите, я не хотел причинить вам боль. Я не подумал.
— Ничего страшного, — Матильда едва сдержалась, чтобы не заплакать. — Я давно смирилась со своей участью. У меня не было шансов стать его женой, но я не жалею о нашей связи. Я была счастлива, пусть и совсем недолго.
— Вы хорошая женщина, — тихо произнёс Серёга. — Я вижу, что вы любили его.
— Да, — ответила балерина. — Я и сейчас его люблю. Многие считают меня корыстной дрянью, но я всей душой люблю Ники.
— Они просто не знают вас, — усмехнулся Минус. — Вы очень приятная женщина. Просто вам приходится быть жёсткой.
— Да, — охотно кивнула Матильда. — Мне приходится держаться. Я не собираюсь давать моим недоброжелателям поводов для радости. Скажите, а что вы намерены делать?
— Не знаю. Мне придётся отправиться на войну. На Балканы.
— Вам так нравится воевать?
— Нет, — Минус печально улыбнулся. — Терпеть не могу! Мне нравится сидеть так, как сейчас, в компании прекрасной женщины, и глядеть на море. Я ненавижу войну!
— Но вы можете отказаться!
— Кому-то придётся это делать, — Серёга пожал плечами. — Если мне удастся добиться, чтобы страна хоть немного быстрее перевооружалась, то это уже будет неплохо. В армии ужасный бардак.
— Сергей Михайлович говорит, что у него в артиллерии всё хорошо.
Минус скептически хмыкнул:
— Снарядов на серьёзную войну не хватит. Нужно срочно наращивать выпуск, особенно крупных калибров. Я знаю, что иногда вы берёте деньги за посредничество в заказах… Не делайте этого! Я вас прошу! Это зло. Это кровавые деньги. За недостачу снарядов придётся платить своими жизнями простым пехотинцам.
— Но ведь я просто помогала получить заказы! — удивлённо сказала балерина. — Какая разница, где будут изготовлены снаряды?