Из-за двери раздалось презрительное фырканье, но всё же она медленно приоткрылась, и рослый мужчина в мундире с серебряным прибором вышел в коридор. На единственном просвете погон желтели три звёздочки коллежского секретаря. Усы этого полицейского торчали в стороны так, что Минус только подивился тому, скольких трудов стоило их уложить.
— Ты кто такой⁈ — полицейский спросил Серёгу, с подозрением глядя на Вадика. — А что это за ряженый с тобой? У нас таких городовых нету! — и он потянулся к кобуре.
— Руки! — крикнул Минус. — Не вздумай дёрнуться!
Но полицейский рванулся в сторону, пытаясь выхватить револьвер из кобуры. Серёга выстрелил трижды и усатый рухнул мешком на пол, забрызгав кровью стены. Первый полицейский замер на месте, разинув рот. Минус навёл на него люгер:
— Женщина где⁈ Фея, которая!
— Мёртвая, — ответил тот неохотно. — В петле.
— Зачем повесили её⁈
— Мы⁈ — полицейский попытался возмутиться, но натолкнувшись взглядом на пистолетное дуло, проговорил негромко:
— Поручение такое. От Николай Николаевича. Мы её должны были успокоить, а Воротынцев жида какого-то на Лыбедской.
— Зачем⁈
— Не знаю, — полицейский покачал головой. — Сказано так было и всё тут.
— Молотка как найти?
— Не знаю, — лицо полицейского выражало искреннее недоумение. — Я о таком не слышал. Он из уголовных⁈
— Вряд ли, — Минус покачал головой. — Знакомый он с Кулябко вашим. Невысокий такой, глаза серые. Запоминающийся почему-то человек, хоть вроде и неприметный.
— Не видывал у нас такого. Николай Николаевич завсегда вне отделения с сотрудниками встречается. А псевдоним такой не слышал. Аленский к нему всё приходит. Парень из жидвы. Студентик в очках.
— Богров это, наверное, — усмехнулся Серёга. Он приоткрыл дверь в комнату, где увидел тело молодой девушки, повешенное за шею на трубе парового отопления. Её голова безвольно повисла. Маленькое личико, очевидно, было красивым, пока его не изуродовало страшное посмертное выражение.
Минус перевёл взгляд на полицейского и выстрелил из люгера ему в голову.
— Они настоящие⁈ — спросил Вадик с ужасом.
— Такие же, как ты, — соврал Серёга, не сводя с него глаз. — Уходим отсюда!
Вадик спрятал револьвер в карман, и шагнул к наружной двери. Минус немного отстал. Дверь распахнулась и с улицы загрохотали выстрелы. Серёга услышал сразу два пистолета. Вадим как-то неловко ойкнул и рухнул вниз лицом. Минус упал на пол, паля оставшимися патронами наобум. Он пополз назад и перезарядив люгер, приоткрыл дальнюю дверь. Оказавшись в комнате, Серёга мигом распахнул окно. Минус выпрыгнул наружу, к удивлению, оказавшись в соседнем дворе. Маленькая кудлатая собачка залаяла, пытаясь ухватить его за штанину, но Серёга махнул ногой, отгоняя её и подтянувшись на ограде, перевалил ещё в один из дворов. Потом ещё в один, оказавшись на Константиновской. По ней он двинулся как можно быстрее. Здесь было полно гуляющих людей и Минус не мог бежать, только шагал торопливо, чтобы не привлекать лишнего внимания. Он вошёл в магазин купцов Гулиных и прошёл через него насквозь, выходя на Кирилловскую. Тут, возле «Аиста», он остановил «ваньку» на неказистой пролетке и приказал трогать на Трёх-Святительскую, путая след.
Извозчик, получив рубль, на радостях подгонял лошадь. Он попытался затеять разговор с пассажиром и Серёга неохотно отвечал ему. Мимо проскакал конный патруль. За ним ещё один, и Минус покачал головой:
— Что ж у вас в городе-то неспокойно⁈ — произнёс он, удивляясь. — Словно в родном Петербурге оказался.
— Спокойствия нету, — кивнул головой кучер. — Нашего брата и то в покое не оставляют. Документы требуют кажный день! Политических ищут! — мужичок усмехнулся. — Кто ж из них станет извозом пробавляться⁈ Глупость, ей-богу! Слыхивал я от городового, что приказ по числу политических есть! Хошь не хошь, а отыщи! Вот и лютуют! Столичные, те и вовсе, как псы цепные. А вы к нам надолго? — он скосил глаза на Минуса.
— Да, — кивнул тот головой. — Я уж два года у вас на Сахарном заводе работаю, да всё привыкнуть не могу.
— Привыкнуть трудно, — понимающе кивнул извозчик. — Я от земельки как оторвался, так душа не на месте. Вроде и деньги какие-никакие появились, а по семье тоска гложет. Зарок давал, чтобы хоть на Рождество увидеть, так жадность обуяла. Дни-то само что ни на есть, доходные! После на Пасху собирался, да так и не сложилось. Ехать-то мне неблизко! Под самый Новгород-Северский! Деньжата переслать смог, а сам так и не вырвался!
— Съездить надо, — ответил Минус. — Как же они без тебя? Скучают, поди⁈
— Писем уже три штуки получил, — охотно поделился мужичок. — Игнатий мне прочёл их. Он грамоте разумеет.
За разговорами время пролетело незаметно и Серёга указал на доходный дом на Трёх-Святительской:
— Приехали, друг! — проговорил он. — Гляди, чтобы на это Рождество к семье выбрался!
— Обязательно, — мужичок усмехнулся.
Он дождался, пока Минус сойдёт и развернув коня, отправился в обратный путь, махнув на прощание рукой. Серёга постоял немного и свернул на Житомирскую. Добравшись до пересечения с Владимирской, повернул на неё, спускаясь вниз. Пройдя половину улицы, он с облегчением вздохнул, заметив «бенц», припаркованный у входа. Минус завёл двигатель и всё же решился отправиться домой.
Свернув на Подвальную, Серёга спокойно проехал мимо патрулей. «Бенц» не останавливал никто и Минус улыбнулся про себя, радуясь, что оставил на Владимирской именно этот автомобиль. Серая громада производила впечатление на каждого. Серёга, совершенно не опасаясь, свернул на Бульварно-Кудрявскую, заметив суету у охранного отделения. Потом наконец добрался к Нагорному и заперев за собой ворота, немного постоял в тишине, прежде чем идти в дом.
Глава 59
— А чего это вы мрачные такие? — спросил Минус, поглядев на притихшую Беллу. Он перевёл взгляд на Либу и заговорил негромко:
— Случилось что⁈
— Просто настроение плохое, — Белла едва пожала плечами. — А, ты ведь не знаешь! — она оживилась.
— Чего не знаю?
— Сашу Котова застрелили позавчера. Его арестовать пришли, за деятельность революционную. А он, якобы, стал в полицию стрелять! Вот они и убили его.
— Кто это?
— Ты не помнишь? У Нелли в гостях был. Высокий такой, в костюме полосатом.
— Понял, — Серёга кивнул. — Ходил он ещё как-то неловко. Будто с ногами что-то не так.
— Да, — кивнула Белла. — Он зимой ногу сломал, срослось плохо. Теперь хромает немного. Хромал то есть… — добавила она, замявшись.
— А он и вправду революционером был⁈
— Не знаю, — Белла удивилась. — Я ничего от него не слышала. Знаешь, вот если Дайну не переговорить, то Саша молчал больше.
— Он не на Пушкинской жил, случайно?
— Нет. Он очень далеко комнату снимал. На Татарской. Это на Лукьяновке.
— Понятно.
— А почему ты про Пушкинскую спросил?
— Видел я стрельбу там на днях. Тоже полиция кого-то арестовывать собиралась, но положили всех.
— Я слышала, — неохотно сказала Белла. — Дайна говорила. Там Юля какая-то жила. Вроде бы, дочь доктора Ладовича. Он уехал на юг, а она одна осталась. К ней кто-то в гости пришёл, а за ними уже полиция. Те сдаваться не захотели и их застрелили всех. И Юлю тоже, — добавила она тихонько.
— Невесело, — Минус кивнул головой. — Я бы тебя попросил, Беллочка. Не езди пока к Нелли и Дайне. Придумай, что-нибудь. Потерпи. Это усиление только до первого сентября, а потом снова спокойно станет.
— Я только раз съезжу! — она уставилась на него. — В следующее воскресенье. Марина Алексеевна приглашала! Ну, пожалуйста!
— Я же тебе не могу запретить, — Серёга пожал плечами. — Хочешь — едь, но будь осторожна. К Дайне домой точно не ходи!
— Не буду, — охотно согласилась Белла. — Я только к Нелли раз съезжу и всё!
Минус встал из-за стола, прихватив с собой чашку кофе. Он направился в кабинет, намереваясь наконец посмотреть документы, взятые на Лыбедской. Серёга развернул листы. На каждом из них был тщательно отображён маршрут перемещения царской семьи, с указанием лиц, отвечающих за определенный участок пути. Минус задумчиво уставился на бумаги, прикидывая, где бы он сам мог спланировать нападение.
Дверь в комнату распахнулась и Серёга, заметив Аню, попытался перевернуть листы.
— Извини, — печально улыбнулась она. — Не знала я, что нечего мне входить. Не кажется тебе, Семён, что мы с тобой чужими становимся? Всё у тебя секреты от меня какие-то! — и Аня, махнув рукой, захотела выйти.
Минус шагнул к ней, задержав за руку. Он виновато посмотрел на Аню и заговорил:
— Ты про бумаги эти? — Серёга потянул её к столу. — Иди, вместе смотреть станем. Не хотел я просто тебя втягивать. Вон, гляди! — он свободной рукой развернул листы. — Видишь⁈
— Что это⁈ — Аня подняла брови. — Кто писал? Почерк не твой и не Либин. Что за схема такая?
— Маршрут Государя, — неохотно сказал Минус.
— А тебе-то он зачем⁈
— Мне и даром не нужен. А вот кому-то очень понадобился. Покушение готовят, наверное.
— На Императора⁈ — Аня удивилась. — Так отнеси в охранное и расскажи, что знаешь! Ведь это важно!
— Будто так легко! — Серёга усмехнулся. — А если я тебе скажу, что начальник охранного отделения, подполковник Кулябко, скорее всего, сам его нарисовал. Что ты тогда посоветуешь?
Аня прикрыла рот рукой, с сомнением глядя на Минуса. Он проговорил серьёзно:
— Видишь, секреты какие. Вроде бы и дело не моё, но и так оставить нельзя. Убьют ведь.
— Ты думаешь⁈
— Да, — Серёга кивнул. — Только не всё это. Столыпина застрелить ещё должны. Прямиком в театре. Значит Государя не там, а где-то на обратном пути. Вот попробуй догадаться, где именно!
— Может, в столицу поехать⁈ — сказала Аня тихонько. — А там способ найти, чтобы сообщить Государю.
— Боюсь, не поверят, — Минус скривился. — Доказательств у нас нет. Слова покойника только, да бумаги эти. Начальник охранного отделения непростой человек. Никто наше сообщение, скорее всего, серьёзно не воспримет. Скажут, что дураки какие-то написали.