— Герр Мюллер, меня беспокоит Врабий.
— Что с Головой?
— Зенит дважды назначал ему встречу. Один раз он совсем не пришел, второй сильно опоздал. Ну, это ладно. Но я видел его с какими-то темными личностями. Мне показалось, что это были цыгане. Они что-то бурно выясняли между собой.
— Только это тебя насторожило?
— Не только. — Батый немного помялся. — Мне показалось, что за его собеседниками было наблюдение.
— Та-ак, — в растяжку произнес резидент. — Вы его об этом предупредили?
— Да. Макс встречался с ним на следующий день. Но Голова стал убеждать его, что я ошибся якобы с перепугу. А встреча эта случайная. Хотя и мне, и Фоксу кажется, что он темнит.
— Я тебя понял. Занимайся своим заданием. До окончания операции в контакт с Головой ни ты, ни Зенит не вступайте.
Предложение провести акцию против буржуазных писак было принято сразу и с большим воодушевлением. Малер пообещал договориться с Дучке провести сид-ин и гоу-ин силами ССНС. На тот момент Студенческий союз немецких студентов стал влиятельной политической силой, он насчитывал десятки тысяч членов по всей стране. Подогреваемая последними событиями внутри страны, напряженной обстановкой в мире, прежде всего, продолжающейся агрессией США во Вьетнаме, молодежь жаждала действий. Обосновывая тем, что для успеха мероприятия надо иметь четкий план, Юрген получил полную поддержку со стороны Малера. Адвокат обещал познакомить его с человеком, хорошо знающим внутреннюю журналистскую кухню.
Вечером он привел в Коммуну молодую милую женщину. Дорогой стильный костюм, в меру косметики, серьезное малоулыбчивое лицо.
— Знакомьтесь, известный журналист, редактор молодежного журнала «Концепт» Ульрика Майнер, — представил гостью Хуберт. Больше он ничего сказать не успел, прибежал какой-то взъерошенный студент и утащил его решать срочную проблему.
Юрген слышал об Ульрике, читал ее острые статьи о классовом неравенстве в Германии. Именно благодаря ее гневным, хлестким словам о засилье тирана молодежь вышла на улицы Берлина, чтобы выразить свой протест. Благодаря своему обаянию Ульрика часто выступала в ток-шоу по телевизору и на радио. Под миловидным личиком пряталась волевая решительная натура, часто увлекающаяся, впадающая из одной крайности в другую, но, как правило, доводящая дело до конца, несмотря на преграды.
Андреас тут же сделал стойку: присутствие рядом Эльзы, ставшей к этому времени практически его официальной любовницей, нисколько его не смущало. Возможно, даже наоборот, флирт с новенькой щекотал ему нервы и чувства.
Батый краем уха слушал их разговор о взглядах на политику, а сам лихорадочно думал, на чем можно завербовать эту женщину, чтобы она помогла им организовать задуманное. Если честно, у Батыя еще не было опыта серьезных вербовок. С чего начать? На чем зацепить? Что предложить? Деньги? Глупо. Ее муж — издатель процветающего журнала. Благодаря ее усилиям тиражи только растут. Муж вовремя сообразил, что молодежь наряду с политикой активно интересуется еще и сексом, поэтому стал переводить и издавать на немецком языке по лицензии шведский эротический журнальчик. Потребитель один и тот же.
Большой собственный дом в престижном районе, два люксовых автомобиля, для себя и супруги, ужины с доставкой из лучших ресторанов.
Следующий вариант для вербовки — это идеология. Может сработать, когда человек не просто разделяет твои взгляды, но и становится в какой-то мере фанатиком. Фанатизм перебивает даже страх за собственную жизнь. А Майнер только что упомянула, что она тоже ходила на митинг против приезда шаха, но свой автомобиль предусмотрительно оставила за три квартала под присмотром парковщика. Она не готова рисковать своим имуществом ради протеста.
Компромат? Так его пока нет, и времени его искать тоже нет. Азы вербовки в те времена, когда он еще был стажером в управлении нелегальной разведки, ему на индивидуальном обучении разъяснял опытный сотрудник, отправленный на пенсию после возвращения «с холода». Тогда Юрий наивно спросил у ветерана разведки:
— Как быть, если все эти мотивы у человека не выражены. Например, деньги его не интересуют, потому что у него их и так полно, хватит на несколько поколений. Идеология для него — пустой звук, он считает себя гражданином мира. Шантажировать его нечем, плюс у него на зарплате целый штат маститых адвокатов. Как быть в такой ситуации? За что цепляться?
— Теперь подумай сам, — был ответ. — Зачем нам вербовать богача, который живет исключительно для своего удовольствия и не имеет никакого отношения к интересующим нас секретам?
Тогда Юрий только рассмеялся, поняв нелепость своего излишне теоретизированного вопроса. Но не так был прост ветеран нелегальной разведки, чтобы оставить без развития эту важнейшую тему.
— Теперь давай рассмотрим другой вариант. Как быть, если тебе не удалось завербовать человека? Могут быть разные причины. Он оказался гораздо трусливее, чем ты предполагал. Банально трусит. Либо не счел убедительными твои доводы. Значит, он становится опасен, потому что ты раскрыл себя перед ним. Как быть? Есть предложения, стажер?
— Не знаю, — честно признался молодой человек. — Тут либо он должен исчезнуть, либо мне бежать. А вы попадали в такую ситуацию?
— Как-то пришлось. Я чувствовал, что у меня недостаточно аргументов для вербовки, но начальство торопило. Им-то что, крайним все равно будет исполнитель. Для этого случая я приберег последний прием. Общались мы с ним в тихом, уединенном месте. Выбраться самостоятельно без моей помощи у него не было возможности. Я нудно прессовал его почти сутки. У него проявились все возможные эмоции. Он кричал, бросался на меня, угрожал, даже пробовал умолять, что вообще не в его стиле. Я продолжал гнуть свое. В конце концов, он не вытерпел и сдался. Он рассказал мне то, что я просил, написал расписку о сотрудничестве, лишь бы я от него отвязался.
— Как потом строились ваши отношения?
— Прекрасно. Он принял то, что я оказался по характеру сильнее его, и подчинился. Мы с ним почти подружились. Правда, после моего отъезда он отказался сотрудничать с другим оператором.
— Как мы отреагировали на это?
— Так как мне возвращаться было невозможно, Центр поблагодарил его, даже выплатил небольшую премию и заморозил с ним контакты.
— Вы знаете, у меня тоже была похожая ситуация, — задумавшись, произнес тогда Юрий. — Правда, не в разведке, а в жизни. Мой знакомый был страстно влюблен в девушку, а она симпатизировала другому. Так вот, он записался с ней в один стройотряд, и они уехали на целый месяц, где не было ее симпатии. Она долго держалась, но после одной веселой вечеринки дала слабину и уступила. К осени выяснилось, что она беременна, и они поженились. Живут сейчас семьей в счастливом браке.
«Остается честолюбие, тщеславие, — рассуждал разведчик. — Вот это чувство у журналистов развито очень сильно. У Ульрики есть признание, даже восхищение читателей и зрителей. Ее узнают на улице, приглашают в качестве эксперта на политические передачи. А что, если попробовать, как у нас говорят, взять ее «на слабо»?»
— Дамочка, вы много и красиво рассуждаете о необходимости действий против репрессивной машины государства. — Юрген бесцеремонно перебил Бодера и Гудрун, обсуждавших с Майнер разницу во взглядах на революцию Че Гевары и Мао. Он специально выбрал задиристый тон. — А сами-то вы что можете конкретно сделать?
— Я постоянно выступаю в прессе с критикой правительства, — недоуменно ответила женщина.
— Пишете статьи, выступаете на радио и получаете за это неплохие гонорары. Так ведь?
— Не совсем. Мы много… — собеседница замешкалась. Было очевидно, что эти обидные слова задели ее.
«Вот и слабое место. Продолжаем».
— Скажите честно, вы сможете, взяв дубину, пойти вместе с нами лупить недобитых фашистов? Ведь это они чуть не лишили глаза Гудрун. Они здесь засели, недалеко. Сможете?
Молчание было ответом.
— А Андреас и Питер смогли. Эльза дралась с ними как кошка, хотя силы были неравные. Или вы готовы только написать гневную статью?
В комнате повисла тишина. Приятели понимали, что Краузе ведет какую-то свою игру, но не понимали какую. Ульрика оказалась женщиной с характером. Она не раскисла, наоборот, сжала кулачки со стильным маникюром, в глазах появился блеск.
— Если вы пойдете, то и я пойду, — тихо, но решительно заявила женщина.
Молодежь громко приветствовала ее признание. Но Юрген резко махнул на них рукой, останавливая шум.
— Мы собираемся пойти и сжечь здание концерна «Шпрингер-Пресс», этого рассадника злобы и лжи, поможешь?
У женщины от азарта загорелись глаза:
— Что надо сделать?
— Для начала нарисовать план первого и второго этажа. Все здание мы захватить не сможем. Мы приведем несколько сотен студентов, которые заблокируют работу этой фабрики лжи. Нам надо знать, что где находится. Ты же бывала у них в редакции?
— Конечно.
Это хороший манипулятивный психологический прием. Сразу задаются два вопроса. Сначала тот, на который мы хотим получить положительный ответ, и следом вопрос, на который возможен только положительный ответ. «Давайте застрахуем ваш автомобиль. Вы же хотите получить назад свой миллион, если его угонят или он сгорит?» Согласие со вторым мы воспринимаем, как и согласие с первым.
«Ее «конечно» это подтверждение, что она была в Шпрингере, одновременно это шаг по пути согласия помочь нам. Надо закреплять».
Вербовка — дело интимное, непубличное. Юрген раздал приятелям поручения, чтобы остаться с Ульрикой наедине. Он достал лист бумаги, карандаш, и они склонились чертить план здания.
Сама редакция с журналистами находилась на третьем этаже, для особо привилегированных маститых писак полагались отдельные кабинеты. Это одна часть задания. Теперь надо было узнать, у кого могли храниться нужные документы.
Они выпили по две чашки кофе, выкурили пачку сигарет, в конце концов, составили довольно подробный план. Как известно, совместная деятельность сближает сильнее, чем совместная выпивка. Безусловно, выпивка тоже, но только потом, после реального дела, как закрепление отношений. Она также помогает углублять отношения в ситуации, когда ты открываешь собеседнику какую-то свою тайну.