Накануне акции в одной из статей она написала: «Наша задача состоит в том, чтобы спровоцировать фашистскую полицию и вытащить на белый свет ее истинное лицо, тогда массы признают нас и поддержат наши действия».
Около половины десятого утра тюремный автомобиль остановился перед социологическим институтом. Конвой вывел Бодера из кутузки, его правая рука была прикована наручником к руке охранника, второй охранник позвонил в дверь. Оба полицейских были вооружены. Водитель остался в кабине и собирался подремать.
Служащий библиотеки герр Линке впустил необычных гостей и прикрыл за ними дверь. В читальном зале старший офицер освободил руку Андреаса от наручников, и тот подсел к журналистке. Торопясь, они тихо заговорили друг с другом, в то время как старший офицер проверил, заперта ли вторая дверь в читальный зал. Затем он закрыл высокие окна, выходящие в сад. Однако вскоре ему пришлось открыть одно окно, так как Ульрика и Андреас много курили. Сами полицейские расположились около входа. Служащий принес им кофе.
Минут через десять в дверь позвонили. Георг поспешил открыть. На пороге стоял крепкий мужчина.
— Герр Линке, я привез из типографии последние издания, я могу их занести? — Рассыльный сделал шаг за порог, но сотрудник неожиданно возразил:
— Сегодня не получится. Я же просил заранее извещать нас. Заведующей сейчас нет на месте, и я не могу оформить документы. Приезжайте завтра. Извините, мы сегодня не работаем.
Он захлопнул дверь перед растерявшимся Августом. Первоначальный план потерпел крах. Гудрун была в бешенстве.
— Я не допущу, чтобы из-за какой-то ерунды сорвалось освобождение Бодера. Я пойду.
— Что ты ему скажешь? — Норвежец чувствовал свою вину особенно остро из-за того, что рядом была Марта.
— Что-нибудь придумаю.
— Я с тобой, — решительно заявила малолетняя подружка.
Гудрун забрала сумку с обрезом и решительно отправилась к дверям. Рядом преданно семенила Марта.
Дверь снова открыл Линке:
— Мы сегодня закрыты, фройлян. Приходите завтра.
— Мы никак не можем завтра, — жалобно запросилась Гудрун. — Мне завтра сдавать диплом на согласование, а мне не хватает материалов, которые есть только в вашей библиотеке. Пустите нас, пожалуйста.
— Не могу, красавицы. У нас важное мероприятие. Мы закрыты.
Чего не может вынести практически ни один мужчина, так это женских слез. Эльза заревела в голос. Марта стала ей вторить.
— Можно мы тихо в уголке посидим? Мне нужны только статистические справочники за прошлый год. Мы никому не помешаем. Ну, пожалуйста, герр Линке.
Гудрун пользовалась услугами этой библиотеки пару раз, когда собирала материал для научной работы по философии. Тогда стол, за которым она работала, стоял как раз со стеллажами справочников по статистике Германии. Как давно это было. Она была добропорядочная мать, верная жена, подающий большие надежды ученый. Идеи социального равенства, желание все поменять в государстве, где фашизм побежден, так ей казалось, только формально. Ведь люди остались те же самые, потому что других нет.
Многолетнее промывание мозгов не исчезает из-за подписания каких-то бумажек. По той же статистике, большая часть населения до сих пор считает, что при Гитлере им жилось хорошо. Тогда в Германию везли все лучшее, что можно было захватить в завоеванных странах. Имперское самомнение населения, что мы, немцы, скоро завладеем всем миром, надо только немного подождать, отравило сладким ядом не одну душу. Она с головой бросилась на борьбу с этим, чтобы спасти страну.
Очень быстро Эльза прошла путь, на котором словесный радикализм стал превращаться в теоретический экстремизм и в конечном итоге нашел свое воплощение в физическом терроре.
Библиотекарь не выдержал такого напора и согласился. Он впустил настойчивых просительниц и повел их в читальный зал. Гудрун взяла служителя под руку и стала с жаром что-то рассказывать, отвлекая его внимание.
Увидев входящего служащего, полицейские не насторожились, продолжили пить кофе. Гудрун в одно мгновение отбросила сумку и навела на полицейских оружие:
— Не двигаться! Я буду стрелять!
Двуствольный обрез гулял в ее руках, во-первых, из-за резкого всплеска эмоций, во-вторых, из-за того, что был немного для нее тяжеловат.
В помещении все замерли, даже сообщники.
Марте хватило секунды, чтобы метнуться к входной двери и впустить Августа. Линке понял свою ошибку и постарался исправить ее. Он сделал шаг к налетчице, чтобы попытаться остановить ее. Напряженные нервы женщины не выдержали, и она нажала на курок. Гулко грохнул выстрел. Двенадцатый калибр с близкого расстояния отбросил пожилого человека почти на метр. Крупная дробь разорвала плоть, брызги крови разлетелись в разные стороны. Полицейские вскочили с мест и инстинктивно прижались к стене, опасаясь второго выстрела.
Норвежец, услышав шум, ворвался в зал как ураган. Нервное напряжение передалось и ему. Всплеск адреналина застил разум, он навел пистолет на старшего полицейского.
Полицейский сразу опознал «беретту». Черный глаз вороненого ствола завораживал. Время как будто замедлилось. Он видел, как нападающий нажимает на курок и ждал смертельной вспышки, после которой для него уже ничего не будет. Во всем теле стало удивительно пусто до звона в ушах. Но выстрела не было. Террорист нажал на курок еще раз, потом еще…
«Сними с предохранителя», — хотел подсказать он неопытному парню, но вовремя остановил свой порыв.
«Что за черт! В чем дело?» — недоумевал Адольф.
Это был голос разума. Психика так устроена, что, когда включаются сильные эмоции, разум отключается. Но когда включается разум, он как кусочек льда охлаждает кипящие эмоции. Он сообразил отключить предохранитель, но этого времени хватило, чтобы отказаться от мысли застрелить полицейских.
Самым хладнокровным в этой ситуации оставался Бодер. Когда Линке ввел Гудрун, он только что прикурил новую сигарету. Он успел спокойно сделать пару затяжек, пока разыгрывалась драма со стрельбой и неудачным убийством охранников. Андреас погасил окурок и, как было уговорено, быстро подошел к окну. Он хладнокровно оценил, что о выходе через дверь нет и речи, так как в стоящей у входа машине остался третий вооруженный полицейский-водитель.
Бодер распахнул окно в сад. Хоть и второй этаж, но до земли было не так высоко. Он спрыгнул первым. За ним, не раздумывая, метнулась Эльза, следом за подругой — верная Марта. Пятясь задом, держа на прицеле полицейских, выпрыгнул и Август.
Глядя запачканные каплями крови листы, на которых она только что писала, Ульрика поняла, что это тот самый рубеж, о котором она много думала в последнее время. По договоренности, она должна была остаться и, изображая жертву нападения, следить за развитием ситуации. Но эта кровь на бумаге стала сигналом, что время пришло, и теперь писать она будет не чернилами, а кровью. Она резко вскочила и тоже выпрыгнула в окно следом за своими соратниками.
Юрген не глушил мотор, ожидая товарищей. Услышав приглушенный выстрел, он только выругался. Наконец с противоположной стороны дома показались беглецы. Первым влетел на переднее сиденье Бодер. У него и мысли не было помочь залезть в салон девушкам. Они прошмыгнули следом. Их утрамбовал объемный норвежец. Хлопнула дверь, машина уже готова была сорваться с места, когда Батый, осматриваясь напоследок, заметил ковыляющую Ульрику. При прыжке она одна из всех повредила ногу. Она просто плашмя упала на колени сообщников.
Машина стремительно покинула тихий район.
— Как тебя угораздило? — Гудрун, только что застрелившую человека, трясло от переживаний. Ей хотелось орать. Что она и сделала, набросившись на журналистку: — Ты просто корова! Неповоротливая капиталистическая корова!
Первым делом, когда Гудрун залезла в салон, она бросила на пол обрез. От этого ей стало легче. Теперь, прокричавшись, она немного успокоилась, хотя ее продолжала бить крупная нервная дрожь.
Бодер повернулся назад и забрал у Адольфа пистолет. Теперь с этой счастливой для него «береттой» он не расстанется никогда.
Не сильно петляя, Батый несколько раз проверился и, не обнаружив слежки, домчал пассажиров до конспиративной квартиры, где их ждал Малер.
Глава 13
Дерзкий побег из-под стражи, да еще со стрельбой, взбудоражил весь Западный Берлин. Это была сильнейшая пощечина полиции со стороны «банды Бодера — Майнер». Именно так журналисты обозвали нападавших, и это прозвище накрепко прилипло к этой группе. Непонятно, что больше, злоба или зависть, двигало бывшими коллегами по перу, но на Ульрику журналисты накинулись с особым остервенением. К утру следующего дня весь город был оклеен листовками с портретами Андреаса и Ульрики. За сведения об их нахождении было обещано тридцать тысяч марок. Но уже к обеду большую часть листков разобрали на сувениры. Теперь их вешали на стены рядом с портретом президента и канцлера. Популярность новых героев страны была огромной. Именно этот день стали считать днем рождения «Группы Красной Армии».
Бургомистр и начальник полиции Берлина метали громы и молнии, они требовали от подчиненных найти террористов и арестовать их. Однако большая часть подчиненных здраво размышляли, что эта компания вооружена и однозначно будет отчаянно сопротивляться. Кроме того, не имея поддержки среди населения, полицейские могут получить тяжелым булыжником по голове. Поэтому особой ретивости они не проявляли.
Передав налетчиков в руки Хуберта, Юрген отправился в Коммуну. Он не боялся, что там может быть полицейская засада. У этого дома была такая репутация, что ни один полицейский туда не сунется. Уж больно ретивый был норов у тамошних жильцов.
На входе его перехватил Макс:
— Север срочно отъехал, будет через два дня. На это время тебе приказано затаиться. Я нашел вполне приличную нору. Поехали.
Вопросы накопились серьезные, сложные, накоротке их не обсудишь. Поэтому резидент назначил встречу с ребятами на конспиративной квартире. О ней не знали даже в резидентуре КГБ в Западной Германии.