с ними.
До Вашингтон-сквер от «Бесценных даров» было меньше километра.
Равиндра-Сварупа: Он никогда не скрывая того, что делал. Обычно он говорил:
— Я хочу, чтобы каждый знал, что мы делаем.
И вот день «Д»[21] настал. Свамиджи сказал:
— Мы идем петь на Вашингтон-сквер.
Мы перепугались. Зачем куда-то ходить, можно же здесь петь? Это казалось совершенно нелепым. Но он успокоил нас, сказав:
— Когда вы начнете, страх пройдет. Кришна вам поможет.
И мы тоскливо поплелись в сторону Вашингтон-сквер. Ведь раньше-mo мы никогда не «раскрывали» себя! Меня это сильно тревожило, и я догадывался, что другие чувствуют то же самое. Нам абсолютно не хотелось выставлять себя напоказ.
В то светлое воскресное утро они вышли из храма на Второй авеню и, во главе с Бхактиведантой Свами, зашагали через городские кварталы в сторону Вашингтон-сквер, направляясь в самое сердце Гринвич-Вилледж. Свамиджи одним своим видом создавал сенсацию. Ни у кого из ребят не была обрита голова, никто не носил традиционную вайшнавскую одежду, но Свамиджи — и его шафрановое одеяние, и белые остроносые туфли, и высоко поднятая бритая голова — приводили людей в недоумение. Когда он шел один, это не производило такого впечатления: люди бросали в его сторону любопытный взгляд — и шли дальше. Но сегодня он двигался по городским улицам во главе группы молодых людей, едва за ним поспевающих. Он явно что-то затеял, и это вызвало переполох. Местная шпана выкрикивала насмешки, кто-то хохотал, кто-то свистел. Еще год назад, в Батлере, Агарвалы были уверены, что Бхактиведанта Свами приехал в Америку не ради последователей. «Он не захочет беспокоить общество», — думала Салли. Но сейчас он именно это и делал — ведя за собой своих первых учеников, Бхактиведанта Свами шел по улицам Нью-Йорка на первое в Америке публичное пение святого имени.
По парку слонялись сотни человек: и стильно одетые, декадентского вида обитатели Гринвич-Вилледж, и гости из других районов города, и туристы из разных штатов и стран — пестрая смесь лиц, национальностей, возрастов и интересов. Как обычно, у фонтана кто-то играл на гитаре, на лавочках целовались парочки влюбленных. Одни запускали летающие тарелки, другие играли на барабанах, флейтах и прочих инструментах. Кто-то просто выгуливал собаку, разговаривая со знакомыми и глазея по сторонам. Словом, в Гринвич-Вилледж был самый обычный день.
Бхактиведанта Свами нашел лужайку, на которой, несмотря на табличку «По газонам не ходить!», там и сям расположились кучки отдыхающих. Свамиджи сел на траву, и ученики один за другим расселись у него за спиной. Он достал свои бронзовые тарелочки и запел маха-мантру, а его ученики — поначалу неуверенно и робко, а затем все смелее — подхватили. На деле все оказалось не так страшно, как они ожидали поначалу.
Джаганнатха: Это было потрясающе. Благодаря Свамиджи я испытал нечто удивительное. Пение позволило мне раскрепоститься и преодолеть присущую мне робость — я впервые пел маха-мантру на людях.
Собралась толпа зевак, однако присоединяться к пению никто не спешил. Через несколько минут сквозь толпу протиснулись двое полицейских.
— Кто здесь главный? — грубо спросил офицер.
Ребята посмотрели на Свамиджи.
— Вы что, не видели табличку?
Нахмурив брови, Свамиджи повернулся в сторону надписи «По газону не ходить», после чего встал, сошел с лужайки и сел прямо на раскаленный солнцем тротуар. Ученики последовали его примеру и расселись вокруг. Толпа слушала и не думала расходиться, и Бхактиведанта Свами пел еще полчаса. Еще ни один гуру в Америке не выходил на улицы, чтобы петь имена Бога.
Окончив киртан, Свами попросил Хаягриву достать «Шримад-Бхагаватам» и вслух прочитать «Введение». Четко проговаривая слова, Хаягрива начал: «Причиной социальной дисгармонии является беспринципность атеистической цивилизации. Но есть Бог, Всемогущий Господь, из которого все исходит, который все поддерживает и в которого все возвращается на покой...» Толпа молчала. Закончив, Свами и его последователи, окрыленные своей победой, вернулись в магазинчик. Они возмутили «американский покой».
Неподалеку, на 10-й Восточной улице, жил Аллен Гинзберг. Однажды он получил по почте любопытное приглашение:
Повторяйте трансцендентные звуки:
Харе Кришна, Харе Кришна, Кришна Кришна, Харе Харе
Харе Рама, Харе Рама, Рама Рама, Харе Харе.
Повторяя эти звуки, вы очистите зеркало своего ума от покрывающей его пыли.
Международное общество сознания Кришны.
Встречи ежедневно в 7:00,
а по понедельникам, средам и пятницам — также в 19:00
Будем рады видеть Вас и Ваших друзей.
Свамиджи попросил ребят распространить эти листовки по всей округе. Как-то вечером, вскоре после получения приглашения, Аллен Гинзберг и его приятель, с которым они снимали комнату, Питер Орловский, подкатили к магазинчику на микроавтобусе «фольксваген». Мантра Харе Кришна пленила Аллена еще несколько лет назад, когда он впервые услышал ее на празднике Кумбха-мела в Аллахабаде, и с тех пор он часто пел эту мантру. Преданные были поражены, увидев в своем скромном магазинчике всемирно известного автора поэмы «Вопль» и одного из лидеров движения битников. Его проповедь свободной любви, марихуаны и ЛСД, призывы привнести в серые будни наркотические духовные прозрения, его политические идеи, исследования природы безумия, бунта и наготы, его попытки сплотить единомышленников сделали его властителем умов американской молодежи, особенно той ее части, что обитала в Нижнем Ист-Сайде. Хотя в глазах обывателей Аллен выглядел личностью одиозной, имевшей скандальную репутацию, тем не менее слава о нем гремела по всему миру, и он был, безусловно, самым известным человеком из всех, кто когда-либо появлялся у них в магазинчике.
Аллен Гинзберг: Казалось, что в Америке у Бхактиведанты не было друзей, что он один, совершенно один, что он, словно одинокий хиппи, нашел свое пристанище — местечко, которое ему по силам было оплачивать.
На полу, скрестив ноги, сидели несколько человек. Я думаю, большинство из них были хиппи Нижнего Ист-Сайда, которые забрели с улицы, — творческие бородачи, уважающие определенного рода духовность. У некоторых взгляд уже совсем потух, но в большинстве своем местный народ смотрелся знатно — бородатые, модные, любопытные. Спасаясь от мещанской жизни, они перебрались в Нижний Ист-Сайд и выглядели точь-в-точь как садху на улицах Индии. Это было очень похоже на Индию — весь этот период в истории американской богемы. Мне понравилось, что Свами Бхактиведанта избрал полем деятельности именно Нижний Ист-Сайд Нью-Йорка. Он обратился к самым низам общества. Он пришел в место, которое сильнее, чем любое другое в мире, напоминало окраины Калькутты.
Аллен и Питер пришли на киртан довольно рано — Бхактиведанта Свами еще не выходил. Они подарили преданным новую фисгармонию.
— Это для киртанов, — сказал Аллен, — небольшой подарок.
Аллен стоял в дверях и беседовал с Хаягривой. Он рассказывал ему, как пел «Харе Кришна» в разных уголках земли — на маршах мира, на поэтических чтениях, на демонстрации в Праге, в Союзе писателей в Москве.
— Светский киртан, — сказал Аллен, — но все-таки «Харе Кришна».
Тут вошел Свамиджи. Аллен и Питер уселись вместе с собравшимися и присоединились к киртану. Аллен играл на фисгармонии.
Аллен: Меня поразило, что он перенес «Харе Кришна» на Запад. Было ощущение, что из Индии пришло подкрепление. Я ездил по всему миру, распевая «Харе Кришна», но никогда до конца не понимал, зачем это нужно и что это означает. С удивлением я обнаружил, что он поет на другую мелодию, хотя я считал, что мелодия, которую пою я, — единственная и вселенская. Я настолько привык к ней, что, в сущности, самое большое расхождение с ним у нас было именно по поводу мотива: с годами мой мотив настолько закрепился у меня в голове, что другая мелодия просто выбивала меня из колеи.
После лекции Аллен подошел к Бхактиведанте Свами, все еще сидевшему на помосте. Он выразил почтение, сложив ладони и коснувшись его стоп, а Свамиджи в ответ кивнул и тоже приветственно сложил ладони. Они немного поговорили, и Свами ушел к себе. Аллен сказал Хаягриве, что ему хотелось бы зайти еще раз и побеседовать со Свамиджи подольше. Хаягрива пригласил его прийти на следующий день к обеду.
— Тебе не кажется, что Свамиджи чересчур эзотеричен для Нью-Йорка? — спросил Аллен.
— Может быть, — подумав, ответил Хаягрива.
Хаягрива попросил Аллена помочь Свамиджи, поскольку у того скоро истекал срок действия визы. Он приехал в страну с визой на два месяца и с тех пор несколько раз продлевал ее еще на два месяца. Это продолжалось уже год, но когда он подал заявление о продлении в последний раз, ему отказали.
— Нам нужен адвокат, специалист по иммиграции, — сказал Хаягрива.
— Я могу дать на это взаймы, — пообещал Аллен.
На следующее утро он принес чек и еще одну фисгармонию. Наверху, в квартире Свамиджи, он показал ему свою мелодию «Харе Кришна», после чего они разговорились.
Аллен: Я немного робел перед ним, потому что не знал, кто он и откуда. У меня с собой была фисгармония, которую я хотел подарить преданным, и немного денег. Я подумал: как здорово, что он здесь и может объяснить смысл мантры Харе Кришна, — это как бы подводило основу под мое собственное пение. Я знал, что делаю, но мне не хватало теологической подготовки, чтобы отвечать на вопросы, а у него такая подготовка была. И я подумал, что это просто здорово. Теперь я мог повсюду петь «Харе Кришна», а если кто-нибудь захочет узнать, что это такое, то я отошлю его к Свами Бхактиведанте. Если кого-нибудь заинтересуют технические тонкости или происхождение этой мантры, я могу отправлять их к Свами.