В другой комнате не было ничего, кроме фигурного кофейного столика, который стал алтарем Бхактиведанты Свами. На него он поставил картину в раме, изображавшую Господа Чайтанью и Его спутников, а на стену повесил индийский календарь с четырехруким Господом Вишну и небесным змеем Ананта-Шешей. Здесь, как в мансарде на Бауэри, он протянул веревку для сушки белья.
Обе комнаты недавно покрасили. Полы были выстелены дубовым паркетом. Недавно отремонтированная ванная тоже сияла чистотой, как и узкая, обставленная мебелью кухня. Там, у окна, Бхактиведанта Свами будет часто стоять, глядя поверх стены, которой огорожен двор. Он переехал сюда, не зная, удастся ли ему оплатить аренду за следующий месяц.
Хотя Карл, Майк, Кэрол, Джеймс, Билл и другие сами уговорили его переехать, теперь далеко не всем из них было удобно его навещать. Но все они желали ему удачи и надеялись, что придут новые люди, которые ему помогут. Все решили, что это место — самое лучшее, что может быть. Да и ему, кажется, здесь было удобно. Билл сообщил посетителям «Парадокса» новый адрес Свамиджи.
История Нижнего Ист-Сайда столь же стара и так же исполнена перемен и человеческих слёз, как и история самого Нью-Йорка. За триста лет до приезда Бхактиведанты Свами Нижний Ист-Сайд был частью поместья Питера Стайвесанта. Сегодняшняя достопримечательность, парк Томпкинс-сквер, когда-то был солончаком, носившим название Стайвесантовой топи.
В сороковых годах девятнадцатого века, когда тысячи ирландских эмигрантов бежали сюда от «картофельного голода», поразившего Ирландию, Нижний Ист-Сайд превратился в трущобы. За два десятилетия ирландцы сумели стать образцовыми американцами, примером для следующего поколения иммигрантов — немцев. Постепенно численность переселенцев из Германии так возросла, что в Нью-Йорке именно они стали самой большой группой иностранцев. Затем из Восточной Европы (из Польши и Украины) сюда потянулись евреи, и к 1900 году Нижний Ист-Сайд превратился в самое большое в мире еврейское гетто. Но евреи следующего поколения в поисках более выгодных экономических условий предпочли переселяться в пригороды, и гетто начало приходить в упадок.
В пятидесятых сюда, спасаясь от нищеты, устремились сотни тысяч пуэрториканцев, покинувших свой бедный остров или же перебиравшихся сюда из Восточного Гарлема. Они, а также чернокожие из Гарлема и Бедфорд-Стайвесанта, в шестидесятые годы отправившиеся за ними вслед, составили новые группы иммигрантов, которые вместе с поляками и украинцами заселили трущобы Нижнего Ист-Сайда — район многоквартирных домов и переполненных улиц площадью в пять квадратных километров.
Затем, всего за несколько лет до приезда в трущобы Нижнего Ист-Сайда Бхактиведанты Свами, туда пришли новые обитатели. Несмотря на многочисленные социологические и культурологические исследования, до сих пор остается неясным, почему они вдруг появились здесь, словно огромная стая птиц или животных, которые одновременно двинулись в путь, послушные зову инстинкта, и почему спустя несколько лет исчезли.
Первые пришельцы в большинстве своем были молодыми художниками, музыкантами и интеллектуалами, вроде тех хиппи, что собирались у Бхактиведанты Свами на Бауэри. Затем появились молодые бунтари, выходцы из семей среднего класса. Поскольку найти здесь жилье было легче, а стоило оно дешевле, чем в соседнем Гринвич-Вилледж, они оккупировали Нижний Ист-Сайд, который агенты по недвижимости стали теперь называть Ист-Вилледж. Многие из них даже не пытались найти себе жилье, а устраивались прямо в подъездах домов. Привлеченные дешевым жильем и перспективой богемной жизни, эти молодые представители среднего класса — авангард общенационального молодежного движения, те, кого средства массовой информации вскоре окрестят «хиппи», — двинулись в трущобы Нижнего Ист-Сайда, выражая протест против мещанских идеалов американского общества.
Словно повинуясь зову инстинкта, за хиппи постарше потянулись молодые беглецы-подростки, а следом за ними в Нижний Ист-Сайд пришла полиция, адвокаты, работники социальных служб, появились молодежные общежития и консультативные наркологические центры. На площади Святого Марка расцвела новая торговля — магазины для наркоманов, магазины плакатов, магазины грампластинок, художественные галереи, книжные лавки. Там можно было купить всё, от папиросной бумаги до одежды хиппи и психоделических светильников.
Хиппи приходили в Нижний Ист-Сайд в полной уверенности, что, как некогда их предки-иммигранты, нашли наконец землю обетованную. Когда взорам иммигрантов прошлого, которые прибывали в Америку из Европы, наконец открывался силуэт Манхэттена и статуя Свободы, гавань Нью-Йорка казалась им воротами в сказочную страну богатства и неограниченных возможностей. Теперь, в 1966 году, американская молодежь со своими надеждами устремилась в Нью-Йорк, и вид только что открытой мистической земли — трущоб Нижнего Ист-Сайда — наполнял их сердца восторгом.
Соседство было беспокойное: с одной стороны — хиппи, с другой — пуэрториканцы, поляки и украинцы. Коренные жители этих районов были возмущены появлением пришельцев, которых, в отличие от них, никто не заставлял жить в трущобах. И правда, многие молодые хиппи происходили из семей иммигрантов, поколениями боровшихся за то, чтобы занять место среди представителей американского среднего класса.
Тем не менее молодежная миграция в Нижний Ист-Сайд была такой же реальной, как в свое время переселение пуэрториканцев, поляков или украинцев, хотя причины ее, разумеется, были иными.
Хиппи отвергали мещанский образ жизни своих родителей, идиотский оптимизм телевидения и рекламы и отказывались от эфемерных целей и идеалов американского среднего класса. Они разочаровались в родителях, учителях, священнослужителях, политических лидерах, средствах массовой информации, были недовольны американской политикой во Вьетнаме. Их привлекали радикальные политические идеологии, рисовавшие Америку жестоким эгоистичным гигантом-эксплуататором, который должен либо измениться, либо погибнуть. Они искали подлинной любви, подлинного мира, подлинной жизни и подлинного духовного сознания.
Тем летом, когда Бхактиведанта Свами переехал на Вторую авеню, 26, первая волна великого молодежного бунта шестидесятых уже докатилась до Нижнего Ист-Сайда. Здесь хиппи обрели долгожданную свободу — свободу жить в простоте и бедности, выражая себя в искусстве, музыке, наркотиках и сексе. Все только и говорили что о духовных поисках. ЛСД и марихуана открыли им доступ в новые сферы сознания. В моде были восточные культуры и восточные религии. С помощью наркотиков, йоги, братства или просто свободы хиппи надеялись обрести просветление. Каждому полагалось сохранять непредубежденность и широту взглядов, у каждого была своя собственная вселенская философия, замешанная на обрывках сведений из случайно прочитанных книг, экспериментах с наркотиками и собственных переживаниях. Даже если их жизнь казалась бесцельной, они, по крайней мере, гордились тем, что вышли из бессмысленной игры, где игрок продает душу за материальные блага, поддерживая тем самым уже насквозь прогнившую социальную систему.
Итак, в 1966 году тысячи молодых людей бродили по улицам Нижнего Ист-Сайда — не просто одурманенные наркотиками или сошедшие с ума (хотя были среди них и такие), а в поисках смысла жизни. Они презирали идеалы «истеблишмента» и повседневную жизнь, которую вели миллионы «добропорядочных» американцев.
Бхактиведанта Свами был удивлен тем, что в процветающей Америке могло появиться столько разочарованных молодых людей. Это лишний раз доказывало, что материальное благополучие, которым так гордилась Америка, не способно сделать людей счастливыми. Бхактиведанта Свами не пытался объяснить трагизм жизни окружающих его людей социальными, политическими, экономическими или культурными факторами. Ни условия жизни в трущобах, ни молодежные бунты сами по себе не имели первостепенного значения. Все это было лишь симптомами всеобщего несчастья, единственным лекарством от которого является сознание Кришны. Он сочувствовал страданиям каждого из них, но ему было известно универсальное средство, которое поможет всем людям раз и навсегда избавиться от страданий.
До переезда в Нижний Ист-Сайд Бхактиведанта Свами не занимался изучением молодежного движения в Америке. Он никогда не задавался целью поселиться именно среди молодежи. Но в течение десяти месяцев, прошедших после его отъезда из Калькутты, Бхактиведанта Свами силою обстоятельств, или, как он сам говорил, «по воле Кришны», был вынужден постоянно переезжать с места на место. По указанию своего духовного учителя он приехал в Америку и по воле Кришны оказался в Нижнем Ист-Сайде. Его миссия оставалась здесь той же, что и на Бауэри, и в студии доктора Мишры, и даже в Индии. Он твердо следовал указаниям духовного учителя и придерживался ведической философии — взглядов, на которых не могли сказаться радикальные перемены, происходившие в обществе в середине шестидесятых. Если случится так, что вследствие изменений в культурном климате Америки эти молодые люди окажутся более восприимчивыми к его словам, он будет только рад этому. Это тоже зависит от Кришны.
Несмотря на революции хиппи, это время из-за пагубного влияния Кали-юги было, в сущности, самым неблагоприятным для духовного развития. На Бхактиведанту Свами была возложена задача, которую не приходилось решать никому из духовных учителей прошлого: он пытался пересадить ведическую культуру на самую неподходящую для нее почву. Поэтому он знал, что работа ему предстоит необычайно трудная. И все же, даже в этот неблагоприятный для духовной практики век, как раз накануне переезда Бхактиведанты Свами в Нижний Ист-Сайд толчки недовольства и протеста против культуры Кали-юги стали сотрясать американское общество, выбрасывая на улицы нью-йоркского Нижнего Ист-Сайда толпы молодых людей, искавших то, чего не могла дать им повседневная жизнь, — альтернатив и духовного удовлетворения. Этой молодежи, сошедшей с проторенных путей материалистического образа жизни и собравшейся теперь в Нижнем Ист-Сайде, суждено было — случайно или по воле провидения — стать паствой Бхактиведанты Свами, который в своем магазинчике предлагал им «бесценные дары» —