тилаком, нанесенным желтоватой глиной.
Заметив широкоплечего, бородатого Говарда, Бхактиведанта Свами улыбнулся:
— Вы привели друзей?
— Да, — громким басом ответил Говард.
— Очень хорошо.
Бхактиведанта Свами снял белые туфли, сел на тоненькую циновку, оглядел слушателей и знаком велел им сесть. Он раздал несколько пар литых бронзовых тарелочек и быстро показал, как отбивать ритм: раз-два-три-и-и... Он заиграл — раздался необычный звон — и запел: «Харе Кришна, Харе Кришна, Кришна Кришна, Харе Харе / Харе Рама, Харе Рама, Рама Рама, Харе Харе». Теперь очередь была за ними.
— Пойте, — сказал он.
Некоторые уже знали эту мантру, постепенно ее подхватили другие — и после нескольких повторов уже пели все.
Большинство молодых людей и несколько присутствовавших здесь девушек не раз и не два отправлялись в психоделические путешествия, стремясь расширить свое сознание и получить доступ в иные сферы бытия. Они очертя голову бросались в бурные, запретные воды ЛСД, мескалина и колдовских грибов. Готовые рискнуть всем, они не желали слушать никаких предостережений. Но в их безрассудной отваге был один положительный момент — стремление отыскать другие измерения своего «я», выйти за пределы повседневности, даже если они не знали, что ждет их за этой гранью и смогут ли они когда-нибудь вернуться к комфорту обыденной жизни. Но какие бы истины они ни находили, ничто не приносило им удовлетворения, и каких бы миров они ни достигали в своих психоделических путешествиях, они неизменно возвращались в Нижний Ист-Сайд. Теперь они решили попробовать мантру Харе Кришна.
Когда в руках у Свами внезапно зазвенели тарелочки и он звучным голосом повел киртан, они тут же почувствовали, что происходит нечто необыкновенное. Это был еще один шанс «улететь», и они охотно поддались настроению киртана. Они хотели полностью отключить свой ум и узнать, что даст им это пение. У многих мантра уже ассоциировалась с мистическими Упанишадами и «Гитой», которые взывали к ним таинственными словами: «Вечный дух... Отрицание иллюзии...» Но какой бы ни была эта индийская мантра, думали они, пусть она звучит... Пусть ее волны унесут нас далеко-далеко и высоко-высоко. Примем же ее и испытаем на себе ее воздействие. Чего бы это ни стоило, пусть она унесет нас с собой. Пение казалось довольно простым и естественным. Оно ласкало слух и никому не могло причинить вреда. Это было нечто совершенно потрясающее и ни на что не похожее.
Бхактиведанта Свами пел, погрузившись в состояние внутреннего экстаза, но при этом внимательно наблюдал за пестрой группой своих слушателей. Он поднимал целину, начинал новое дело в новой стране. Под звон тарелочек многоголосое пение мантры Харе Кришна, в котором один голос вел, а другие вторили, росло и крепло, заполняя собой теплый летний вечер. Некоторых соседей это начало раздражать. Пуэрториканская ребятня, привлеченная пением, столпилась в дверях и прилипла к витрине. Наступили сумерки.
Хотя мантра и казалась экзотикой, всем было ясно, что Свами возносит какую-то древнюю молитву во славу Господа. Это был не рок и не джаз. Он — святой, санньяси — совершал публичное богослужение. Но сочетание было странное: пожилой индийский свами поет древнюю молитву вместе с молодыми американцами-хиппи, которые собрались в магазинчике в Нижнем Ист-Сайде.
Бхактиведанта Свами продолжал петь. Его бритая голова была высоко поднята и слегка наклонена в сторону, а тело подрагивало от переживаемых эмоций. Чистый преданный, он уверенно вел киртан, а гости вторили ему. У витрины и у открытых дверей собрались случайные прохожие. Кое-кто из них выкрикивал насмешки, но пение было слишком мощным, и его не так легко было заглушить. На фоне киртана даже гудки автомобилей стали казаться слабым стаккато. Рев машин и грохот грузовиков, как и прежде, сотрясали улицу, но эти звуки, казалось, доносились откуда-то издалека, и на них никто не обращал внимания.
Люди, собравшиеся в пустой комнате под тусклой лампочкой, пели мантру вслед за ведущим. Слабый, то и дело сбивающийся хор постепенно превращался в довольно стройное созвучие голосов. Все хлопали в ладоши, надеясь проникнуть в тайны мантры, и вкладывали в пение всю свою душу. Этот свами устраивал не какой-то пробный показ продолжительностью в пять минут. На время он стал их лидером, проводником в царство неведомого. Говард и Кейт были среди них единственными, кому происходящее было не в новинку, — они уже видели киртан в Калькутте. Но такого пения — прямо в центре Нижнего Ист-Сайда, вместе с настоящим свами, — прежде не слышал никто.
Их головы были набиты мешаниной из психоделических надежд увидеть лик Божий, фантазий, обрывков индуистских учений и представлений о том, что «ОНО» есть ослепительно яркий безличный свет. У Бхактиведанты Свами уже была подобная аудитория на Бауэри, и он знал, что у этих молодых людей нет ни подобающего ученикам благоговения к тому, что они делают, ни понимания смысла происходящего. Но он позволял им петь так, как они хотят. Со временем к ним придет смирение перед духовным звуком, они обретут знание, очистятся и ощутят экстаз от повторения и слушания мантры Харе Кришна.
Киртан закончился. Пение на время заставило их забыть об окружающем мире, но теперь Нижний Ист-Сайд вновь ворвался в комнату. Стоящие в дверях дети принялись болтать и смеяться. Снова стал слышен рев машин. Из соседней квартиры кто-то кричал, требуя тишины. Была половина восьмого. Полчаса пролетели как одна минута.
Итак, сегодня мы начинаем четвертую главу — о том, что Господь Кришна говорит Арджуне.
Его лекция очень проста, но непоседливой молодежи даже она кажется слишком философской. Некоторые вообще не могут слушать и после первых же слов Свами бесцеремонно встают и, надев у входа обувь, возвращаются на улицу. Другие уходят, как только понимают, что пения больше не будет. И все же пока что это его лучшая аудитория. Остаются несколько человек: старые знакомые с Бауэри и несколько ребят с Мотт-стрит — эти ищут гуру. Многие из присутствующих уже читали «Бхагавад-гиту», но не стыдились признаться, что ничего в ней не поняли.
За дверьми — жаркий и шумный июльский вечер. У детей каникулы, и они торчат на улице дотемна. Рядом лает большая собака, в ушах стоит гул машин, под окном визжат девчонки. Все это мешает читать лекцию. Но, несмотря на то, что дети, машины и собаки отвлекают его, Свамиджи хочет, чтобы дверь оставалась открытой. Стоит кому-нибудь закрыть ее, он спрашивает: «Зачем закрыли дверь? Ведь могут прийти люди». Он уверенно продолжает говорить, цитируя стихи на санскрите, завладевая вниманием аудитории и стараясь донести до нее свое послание, столь важное и неотложное. А неумолкающая какофония звуков грозит заглушить каждое его слово...
— Гав! Гав! Гав!
— И-и-и-и-и-и-и-и-и! Я-а-а-а-а-а-а-а-а-а!
Крики девчонок действуют на нервы всему кварталу. Где-то неподалеку из окна раздается мужской голос:
— Брысь отсюда! Пошли вон!
Бхактиведанта Свами: Попросите их не шуметь.
Рой (один из юношей в храме): Сейчас он их прогонит.
Бхактиведанта Свами: Да, эти дети мешают. Попросите их...
Рой: Сейчас-сейчас. Он как раз это делает.
Бхактиведанта Свами: Они шумят.
Рой: Он их уже прогнал.
Мужчина прогнал детей, но они вернутся снова. Как их прогонишь — ведь они здесь живут. И собака не перестанет лаять. А кто остановит машины? От них никуда не деться. Бхактиведанта Свами использует их в одном из своих примеров: когда машина, проезжая по Второй авеню, на какой-то момент попадает в поле нашего зрения, мы, разумеется, не думаем, что она не существовала до того, как мы ее увидели, или перестанет существовать, как только скроется из виду. Точно так же, когда Кришна, покидая нашу планету, уходит на другую, Он вовсе не перестает существовать, даже если кому-то кажется, что это так. На самом деле Он просто исчезает из поля нашего зрения. Кришна и Его экспансии приходят и уходят, периодически воплощаясь на бесчисленных планетах в бесчисленных вселенных материального мира.
Пока Бхактиведанта Свами говорит, машины с ревом и гулом проносятся мимо. Дверь открыта, и он словно стоит на берегу реки из угарного газа, нагретого асфальта, шороха шин и нескончаемых волн дорожного движения. Он проделал долгий путь, приехав сюда с берегов Ямуны во Вриндаване, где на протяжении веков великие святые и мудрецы, собираясь вместе, проводили время в беседах о Кришне. Но его слушатели живут здесь, в этих условиях, и потому он пришел сюда, на берег бурного потока машин, мчащихся по Второй авеню, чтобы во весь голос проповедовать им вечное учение Господа Кришны.
Он не устает повторять: что бы вы ни сделали в сознании Кришны, пусть даже совсем немного, это принесет вам вечное благо. Именно здесь, а не в студии доктора Мишры и не на Бауэри, он стал призывать слушателей полностью посвятить свою жизнь сознанию Кришны и стать преданными. Он убеждает их...
Любой может стать преданным и другом Кришны, как Арджуна. Вы удивитесь, узнав, что некоторые старшие ученики Господа Чайтаньи в обществе считались падшими. Господь Чайтанья возвысил Харидаса Тхакура до высочайшего положения в Своей духовной миссии, хотя тот родился в мусульманской семье. Так что ограничений нет ни для кого. Каждый может стать духовным учителем, при условии, что он постиг науку о Кришне.
«Бхагавад-гита» — это наука о Кришне. И если кто-то в совершенстве ею владеет, он становится духовным учителем.
Этот духовный звук, мантра Харе Кришна, поможет нам, очистив от пыли зеркало нашего ума. Наш ум покрыт материальной пылью. Вот, как, например, на Второй авеню из-за непрерывного потока машин все покрыто пылью. Так же и наша материальная деятельность приводит к тому, что в уме накапливается материальная пыль, и это мешает нам видеть окружающее в истинном свете. Этот метод, духовная звуковая вибрация,