Юнхи перевернула вывеску на двери прачечной.
Закрыто
Каждая из них сейчас по-своему молилась за Чиын, за то, чтобы ей стало легче. Ведь, помогая другим справляться с болью и печалью, она как никто заслужила счастье.
Иногда темнота пронзительнее света. Сегодня, чтобы утешить Чиын и позаботиться о ней, на небе появились звезды и луна – ясная безоблачная ночь.
Часто ночные истории откровеннее дневных. Глубина ночи позволяет в тишине выплакать все свои печали прежде, чем взойдет солнце, предвосхищая новые дела. Чья-то забота может избавить от печали любого. Ночь глубока, а забота людей друг о друге еще глубже.
«Кто я? Откуда пришла? И куда иду? Я хотела прекратить свои мучения. Почему именно в моей жизни столько трудностей? Мне лишь хотелось исправить ошибки прошлого. Я думала, что должна расплатиться за оплошность, из-за которой потеряла близких.
Стоило мне только ощутить счастье, как я сразу спешила закончить очередную жизнь и переродиться, ведь мне казалось, я его не заслуживаю. Я стремилась перевернуть время и пространство, отыскать семью, обрести счастье вместе с ними. Только этим и жила, не замечая одиночества, ставшего мне привычным. Я сама себя убедила в том, будто затворничество – заслуженное для меня наказание.
Кто бы мог подумать, что за такое долгое время я так и не смогу отыскать родителей. Жизнь – интересное явление. Она полна вопросов, на которые нет ответов.
Решив сдаться, снять с себя чары и умереть, я чаще прежнего стала смеяться и общаться с людьми, разделять с ними трапезу и чувствовать дыхание ветра.
Я стала жадной до жизни. Мозг человека хитер: мы понимаем, что ничто не вечно и когда-то мы покинем этот мир, но все равно продолжаем жить, чувствовать и мечтать. И все же жизнь подобна сладкому сну, от которого не хочется пробуждаться. Именно здесь, в Мэриголде, я забываюсь этим сном.
Но какую жизнь я мечтала прожить? Что реальным было в этой жизни, а что – сном? Чего я так искренне жаждала и на что надеялась? Я жила так, будто бы забыла обо всем. Делала вид, что забыла. Но каждую ночь все нерешенные вопросы все равно приходили на ум».
Сердце заныло, будто онемев. Правой рукой Чиын коснулась груди, левую положила поверх нее, словно обняв ими сердце. Разгоревшийся внутри огонь превратился в красные лепестки, которые вылетали наружу, создавая воронку, внутри которой стояла сама хозяйка прачечной. Голоса людей из прошлого возникали в памяти, словно мелодия песни.
– Будь это возможно, я бы вынула свою душу, постирала, высушила, выгладила ее и вставила обратно.
– Скорее всего, если избавиться от всех мучительных воспоминаний, то можно обрести счастье.
– Я хочу постирать запятнанную любовью душу.
– Сказочно яркие и невероятно одинокие дни.
– Наверное, вам интересно, почему из постиранного белья вылетали лепестки?
– В душе я зажигаю свечу за благополучие людей и гармонию.
– Человек может продолжать идти по жизни, если найдется хотя бы один, который поверит в него и поддержит.
– От пятен избавляться не стану. Просто разглажу морщины, чтобы чуть притупить боль.
– Хочу начать все с самого начала.
– Разделять боль людей и исцелять их души – это хорошая способность, а вот воплощать желаемое в реальность… Не вызовет ли это в ней страха мечтать?
Она безуспешно пыталась вспомнить, кто именно говорил все эти фразы, но в памяти всплывали лишь смутные черты их лиц.
Чиын прожила на свете столько жизней в тоске по родным, что их облик стерся из памяти. Сердце защемило. Дыхание сбилось, а в голове помутнело. Лепестки внезапно закружились в вихре и поменяли цвет на оранжевый.
Что происходит?
Лепестки вихрем залетели в ее сердце. Последний из них она успела схватить рукой. Календула. Мэриголд назван в честь нее.
Держа обеими ладонями лепесток, Чиын пробормотала на цветочном языке:
– Нужно обрести счастье… но как это сделать? Ответа у меня нет, но я хочу прекратить сожалеть о прошлом. Начать жить сегодняшним днем, прекратить скитаться по свету и наслаждаться моментом.
В этот миг лепестки снова вылетели из ее сердца красными камелиями, а затем превратились в синие незабудки – такие же ослепительно-яркие, как само море. Излучая яркий свет, они устремились к небу. Дождь из лепестков становился озером, а затем и бескрайним морем. Только тогда они замерли. Гладь моря была тихой, и она медленно падала в его объятия.
«Я разучилась плавать. На этот раз это реальность, а не наваждение. Расслабившись и расправив руки, я медленно погружаюсь в море, как в уютные объятия мамы. Куда меня уносит? Что значат эти синее цветы?
Не забывайте меня.
Или нет, лучше забудьте. Молю! Море, поглощающее мой секрет, спокойно. Будто ничего и не произошло. Я растворяюсь в нем каплей. Становлюсь небом. Свечу синевой. Вспархиваю лепестком. И наконец-то обретаю свободу».
Чиын проснулась от звонка будильника. Голова болела, бросало в жар. Переведя дыхание, она приподнялась, поправила волосы и снова закрыла глаза. Вставать не было сил.
Положив руку на лоб, она задумалась. Ощущение, будто выбралась из какого-то туннеля.
– Так это был сон? Слишком уж правдоподобный.
Чиын окунулась в объятия моря. Лепестки в воде кружились вокруг и, словно крылья самолета, держали на плаву в синеве то ли неба, то ли моря. Впервые за долгое время она искренне улыбалась.
Она закрыла глаза, плескаясь в воде, а открыв их, обнаружила, что лежит на кровати.
– Я плыла словно русалка. Может, это не сон?
Прокашлявшись, Чиын снова приподнялась и села. Она сама и вся ее одежда промокли то ли от пота, то ли от воды. Она взяла электрический градусник, приложила светодиод к правому уху и нажала на кнопку.
– Тридцать восемь. Интересно, дома есть жаропонижающие?.. – пробормотала Чиын, поднявшись, чтобы найти лекарства.
В то же мгновение у нее закружилась голова. Сделав глубокий вдох, она пошла на кухню и, взяв телефон, обнаружила кучу пропущенных звонков и сообщений. Она уснула в среду, а сегодня пятница. Чэха, Юнхи, хозяйка закусочной – всех беспокоило ее молчание и отсутствие. Неужели это и правда был не сон?
«У меня все хорошо, не волнуйся», – отправила она им одно и то же сообщение и принялась искать жаропонижающее. В горле стоял ком. Похожее головокружение она ощущала в момент перерождения. Нужно скорее выпить лекарство. Дрожащей рукой Чиын открыла бутылку воды и разом выпила половину.
Итак, вернувшись домой после встречи с Пом, Чиын погрузилась в глубокий сон. Ей снилось, как она ныряет в толщу воды и цветов. Это было море радости и счастья, которые она за столько лет позабыла, заменив печалью, сожалениями и угрызениями совести. Пом – это сама Чиын, только в детстве. Девочка превратилась в лепесток на одежде Чиын и сопровождала ее всю жизнь. Может, ее папа и мама тоже стали цветами, людьми, ветром, солнечным и лунным светом, которые окружали ее все время.
– Вдруг родители тоже перерождались множество раз в поисках меня? А что, если я уже встречала их, но просто не узнала? Я же чувствовала знакомую тоску. В любом случае я больше не могу жить печалью и угрызениями совести. Мои любимые люди не хотели бы мне такой судьбы. Хватит наказывать себя. Разве не грешно упускать лучшие моменты в жизни?
Чиын сняла промокшую то ли от пота, то ли от воды одежду, бросила ее в корзину для белья и пошла в душ, где в памяти вновь всплыли воспоминания о ночном море. После, укутавшись в огромное полотенце, она принялась искать платье с красными камелиями. Во сне они абсолютно точно превратились в незабудки, но сейчас все было как прежде. Неужели ей все приснилось?
Плечи ныли так, будто она плавала целый день. Левой рукой Чиын помассировала правое плечо. Жар стал спадать – видимо, подействовало лекарство.
«Для души нет специальной мази, поэтому я приготовлю тебе особенное какао, – говорила ей мама. – Потом выспишься хорошенько, а завтра, глядишь, и правда настроение улучшится. Или хотя бы будет не так грустно, как сейчас. Иди ко мне скорее».
Когда Чиын грустила или дулась, мама варила ей огромную кружку какао с зефирками – они таяли во рту, а вместе с ними оттаивала и она. Сладость и тепло – поистине волшебные вещи.
Для Чиын мама, не обладающая никакими магическими способностями, все равно оставалась настоящей волшебницей. Она помнила, как, уткнувшись в подол ее юбки, чувствовала запах печенья, а потом, когда та наклонялась обнять дочку, ощущала аромат цветов. Дома на кухне всегда было много вкусной еды, и Чиын росла крепким, счастливым ребенком.
Но, бывало, всегда радушная, ее улыбчивая мама устремляла взгляд в пустоту и глубоко вздыхала. С приходом осени она по несколько дней с грустью в глазах сидела у окна, затем шла на кухню, наливала в кастрюлю вина, опускала туда целый апельсин, яблоко, грушу, палочки корицы, лучший мед и, помешав пять раз, варила до тех пор, пока напиток не станет горячим. На приготовление шли самые аппетитные и сочные фрукты. Дом наполнялся ароматом спелого винограда.
«Мама, а мне можно попробовать твой чай?» – спрашивала крутившаяся в ногах Чиын. «Нет, это чай специально для меня, – решительно качала головой она. – Вот вырастешь и попробуешь. Я поделюсь рецептом». На лице мамы вновь появлялась озорная улыбка, к ней возвращались жизненные силы, исчезала грусть в глазах.
Чиын посчитала и поняла, что сейчас ей столько же лет, сколько в тот день, когда мама пила этот «особый чай». Когда-то они с папой называли этот сезон «особого чая» «порой уныния». Наверное, мама скучала по человеку, которого оставила в прежней жизни, еще до их встречи с отцом. Почему она не отыскала его? Смирилась с тоской. Вот такая она – взрослая жизнь…
Маленькая Чиын клала маме руку на плечо, а та – свою поверх ее, после чего прижимала к груди. Так они и согревали друг друга своим теплом и заботой. Такие красивые моменты все равно были овеяны ореолом одиночества.