— … есть фотография, на которой видно, как вы, прошу прощения, целуетесь со студентом второго курса Мирославом Свободой…
Вот же сука. Еще и на телефон их успел щелкнуть.
— Простите, — вдруг неожиданно твердо заявила Лара, — а какой закон я этим нарушаю? Если студент совершеннолетний и все происходит по согласию.
Пани Ярковска неожиданно смутилась. — В уставе университета на этот счет ничего не написано, — вынуждена была она признать. — Но, понимаете, у нас довольно консервативное руководство. И оно очень не любит скандалы. Если бы об этой ситуации знали только мы с вами…
— А кто еще знает? — У Лары замерло сердце.
— Этот, ну, этот человек рассказал о вашей ситуации всем преподавателям на кафедре и вдобавок написал руководству. Когда я пришла вчера на работу, уже всем было известно. Меня вызывали и просили решить с вами вопрос.
— Со мной не будут продлять контракт? — Лара задержала дыхание. Может, обойдется просто какими-то штрафными санкциями или чем-то еще не таким страшным.
— Боюсь, все немного хуже, — дипломатично ответила пани Ярковска, сочувственно на нее поглядывая. — Понимаете, вы еще и иностранка. Сегодня в социальных сетях нашего университета появилась анонимная статья о том, что русские преподавательницы специально приезжают в Чехию, совращают молодых студентов и заставляют жениться, чтобы получить вид на жительство в Европе.
— Что?! — Ларе показалось, что на нее вылили ведро мерзкой липкой жижи. Её затошнило.
— Мы, конечно, сразу этот ужас удалили, но, понимаете, кто-то ведь успел прочесть. И ваша история… Пойдут слухи, а это неприятно и для вас, и для нас.
Лара с трудом понимала пани Ярковску, она вроде что-то говорила о том, чтобы разорвать контракт по обоюдному согласию сторон… они не будут настаивать, чтобы она дорабатывала учебный год… перерасчет заработной платы за этот месяц…
— Вы хотите, чтобы я ушла сейчас? — наконец схватила главную мысль Лара.
— Да, — призналась пани Ярковска. — Поймите, я не могу этого требовать.
Формально у меня нет повода вас уволить, но я боюсь, что вам самой будет неприятно работать, когда будут эти разговоры. Поэтому я прошу вас…
— И ничего нельзя сделать?
— Боюсь, что нет, — покачала она головой.
— А что будет с Мирославом? Вы его отчислите?
— А вы хотите? — нахмурилась пани Ярковска. — Он принуждал вас к этим отношениям? Если да, то мы можем подать в суд, и тогда ситуация для вас будет выглядеть иначе.
— Нет! — выкрикнула Лара, но тут же опомнилась и продолжила более спокойным тоном. — Нет, меня никто не принуждал. Я готова пойти на ваши условия. Напишу сейчас заявление, мы расторгнем контракт, и я сегодня же заполню все бумаги по всем группам и передам их, если нужно, другому преподавателю. Но вы не будете трогать Мирослава. Не будете его отчислять. И лучше, чтобы его имя вообще нигде не упоминалось.
— Да, конечно, — пани Ярковска явно была удивлена Лариной запальчивостью, но не стала с ней спорить.
Заведующая еще что-то говорила о том, как ей жаль, что так сложились обстоятельства, и если бы не руководство… Но Лара уже её не слушала. Самое главное было понятно. Она заполнила и подписала несколько бумаг, уточнила, что еще должна сделать, затем вежливо попрощалась и вышла в коридор. Сегодня вторник. У Мира была только одна лекция с утра, а потом он должен был уехать домой. Хорошо, что он сейчас не тут.
На кафедре почти никого не было, кроме молодой преподавательницы французского. Она бросала на Лару любопытные взгляды, но не рискнула ничего у нее спросить. А сама Лара просто молча сидела за своим столом и заполняла бумаги.
Через час еще одно занятие, а потом можно будет уйти, только надо еще зайти перед этим в бухгалтерию. А еще же есть её маленькие ученики. С ними что будет? Что вообще делать?
В голове было пусто и глухо.
Француженка распечатала несколько листочков и вышла. Лара осталась одна и сидела, невидящим взглядом уставившись в поурочные планы. Ей не было стыдно ни за один свой поступок, ни за одно своё решение. Если бы можно было вернуться назад, она бы сделала все точно так же. Только на свидание бы с Лукашем не ходила.
Кто же мог знать, что он такой гандон?
Главное теперь, чтобы вся эта ситуация не навредила Миреку. Ему нельзя отчисляться, потому что это будет означать конец всем его честолюбивым планам: придется вернуться домой и делать то, что он ненавидит, а его любимый скейт останется просто развлечением. Ничего не значащим хобби после тяжелого трудового дня.
Нет, так не должно быть.
Дверь открылась, и на кафедру зашел Лукаш.
— Hi, — растянул он губы в широкой неприятной улыбке. — How are you?
— Можешь говорить на чешском, — устало бросила ему Лара. — Я понимаю.
— Смотрю, у тебя был хороший преподаватель? — издевательски поднял тот бровь, и она с трудом удержалась от того, чтобы не вцепиться ему в лицо.
— Лукаш, почему? — сквозь зубы процедила Лара. — Тебе от этого лучше стало?
— Ты двуличная шлюха, — спокойно и даже торжественно заявил он, и Лара едва не поперхнулась. Это еще хорошо, что Мирек провел ей экспресс-курс по чешской нецензурной лексике, иначе в невинном на первый взгляд слове «dмka» она бы точно не опознала ругательное «шлюха». И не поняла бы, что ее сейчас оскорбили.
— Это даже интересно, и почему?
— Ты спишь со студентами!
— Я сплю со своим парнем, — зло ответила Лара. — И это не должно никого касаться, кроме нас двоих.
И тут Лукаша точно прорвало. Он с такой яростью начал нести какую-то ерунду про то, что университет ей оказал такую честь, позвав на работу, а она не оправдала доверия, потом про несчастного совращенного юношу и его будущие психологические травмы…
Господи, если бы вся эта чушь в его голове не поломала Ларе жизнь, это было бы даже смешно. Кто там бедный соблазненный мальчик? Мирек? Три раза ха! Если уж кого-то во всей этой истории и соблазнили, так это её саму, и процесс был, надо признать, безумно приятным.
— Если тебе так нужен был секс, могла обратиться ко мне, — наконец заявил Лукаш. — Я-то думал, ты приличная девушка, на свидание тебя пригласил, а надо было вести себя, как этот? Сразу залезть под платье и облапать? Тебе так было нужно?
Лара молча встала из-за стола, подошла к Лукашу, который продолжал что-то говорить, и с размаху хлестнула его по щеке. Больно, сильно — на лице у ошарашенного чеха остался отпечаток ее ладони.
— Ty jsi takový čůrák[55], - презрительно сказала она. Судя по взгляду Лукаша, слово она выбрала верно — уроки Мира не прошли зря. Лара не понимала, действительно ли Лукаш пытался своим доносом защитить честь родного вуза или это больше была затаенная обида на нее за отказ (причем высказанный довольно вежливо), но разбираться сейчас не хотелось. Проблем было и без того с головой.
— Я напишу везде, — зашипел он, — в газеты, в интернете…
— Я записывала наш разговор, — соврала Лара, не моргнув глазом, — и отошлю файл руководству ЧЗУ, если ты хоть что-то еще сделаешь.
На лице Лукаша мелькнул страх, но он тут же скрыл его, ухмыльнувшись:
— Врешь!
— Проверь, — пожала плечами Лара, взяла свою сумку и вышла в коридор.
Находиться в одном помещении с Лукашем было мерзко до тошноты. Она надеялась, что трусливость его натуры одержит верх над желанием напакостить ей, тем более что он и без того уже сделал достаточно.
Держа уверенно спину и сохраняя на лице вежливую полуулыбку, Лара прошла по коридорам, вышла из университета, дошла до остановки, и тут у нее буквально подогнулись ноги, и она рухнула на скамейку. Осознание того, что произошло, начало догонять, и мозг не справлялся с этим. Пищал, жалобно мигал лампочками, сбоил от перегруза. Это что, конец? Вот так вот — в один момент — всё закончится?
Лара поняла, что все-таки села на автобус, только когда обнаружила себя на конечной. Вышла, пошла куда-то, наткнулась на еще одну остановку, села на какой-то трамвай. Через некоторое время снова вышла и просто пошла по улице. Вперед, направо, под арку, мимо парка, через площадь, вдоль дороги, через мост…
Внезапно зазвонил телефон. Мир! Ох нет, неужели уже узнал?.. Может, не брать трубку? Да нет, нельзя. Это уже совсем малодушие какое-то.
— Привет, — прохрипела Лара в трубку, — а ты…
— Бэрушко! — голос у Мирека был веселый. — Я сегодня лечу в Барселону!
Ничего себе. Не похоже, чтобы он был в курсе последних новостей, иначе вряд ли так радовался бы. В Испании завтра начинались какие-то соревнования, куда Мир ужасно хотел попасть, но свободных денег у него на эту поездку не было: все уходило в их фонд «встреч выходного дня». Была бы у Лары такая финансовая возможность, она бы сама с удовольствием купила ему этот билет, потому что он так сильно туда хотел. Все рассказывал ей, как там круто, и объяснял, что Барселона — лучший город для скейтбординга. Там куча спотов для любых направлений катания, полная свобода, люди спокойно относятся к скейтам, есть сделанные своими руками скейт-парки, которые очень сложные, но кататься там ужасно интересно. У Мирека прямо глаза сверкали, когда он все это вспоминал.
— Супер! Поздравляю! — Лара пыталась, чтобы ее голос звучал бодро и радостно. — А откуда деньги на билет?
— Ну, — он замялся, — мне мама дала. Тайной от папы.
— «Втайне», — автоматически поправила его Лара. — Это здорово, я очень за тебя рада! Ты надолго?
— На неделю, в следующий вторник вернусь! Ларко, прости, Макс звонит — я ему отвечу и тебе перезвоню.
Он нажал отбой, а Лара еще несколько секунд слушала тишину, пытаясь справиться с бешеным сердцебиением. Да, может, вот так даже лучше. Никаких объяснений, никаких прощаний. Когда Мир вернется, её уже не будет в Чехии. Если бы у Лары была хоть какая-то надежда на то, что у их отношений есть будущее, она бы обязательно с ним поговорила. Но будущего нет, и любой разговор будет только мучением для них обоих.