Он наклонил голову и снова позвонил на стоянку.
Пока он звонил, по рампе съехала другая машина и свернула на второпях мощенную улицу. Это был не стандартный круглоколесный грунтомобиль, а специальный транспорт. На таких перевозили солдат и провизию по бездорожью от императорского лагеря до строящегося Бенну. Машина была узкая, с высоким задом, и немного напоминала стрекозу. Все шесть колес располагались впереди, а задняя часть на несколько футов выступала над землей, позволяя для выгрузки откидывать задний люк, как трап. Машина подскакивала и покачивалась на высоких, в человеческий рост, колесах, пока не остановилась рядом.
Из бокового люка выглянул молодой офицер-марсианин со смуглым, покрытым шрамами лицом и дружелюбно улыбнулся:
– Лорд Марло, сэр?
– Он самый, – ответил я, подходя к дороге.
– Мы едем мимо Тэ-четыре. Можем вас подбросить!
– Вы их вызвали? – спросил я дежурного.
– Еще вызываю, – помотал головой тот, держа палец на кнопке.
– Я с ними поеду! – сказал я, отдал дежурному честь и забрался по ступенькам в люк.
Улыбчивый марсианин помог мне залезть и закрыл люк на ключ.
Я понял, что меня надули.
– Лорд Марло, присаживайтесь, – произнес человек, сидевший в задней части отсека, – если его, конечно, можно было назвать человеком.
– Лорд Никифор! – воскликнул я с нескрываемым удивлением. – Чем обязан?
Императорский гофмейстер сухо улыбнулся и указал на кожаную скамью напротив:
– Прошу, присядьте.
Я послушался, чувствуя, как надо мной смыкаются челюсти неописуемого зверя. В манерах и интонациях андрогина было что-то жутко знакомое, но я не мог понять что.
Когда я сел напротив, лорд Никифор дотронулся до контактной наклейки за ухом, обеспечивающей связь. Наверное, он отдал какой-то беззвучный приказ водителю, потому что мы сразу тронулись и через минуту спокойно выехали на главную улицу. Я сидел спиной к кабине и видел в круглом окошке люка, как «Лучезарный рассвет» понемногу удаляется. Улыбчивого марсианина и след простыл. Вероятно, он вернулся в кабину и закрыл за собой отделанную деревом дверь.
Мы с гофмейстером остались наедине.
– Вы весьма умело защитились на приеме, – произнес Никифор, покручивая золотое кольцо на левом указательном пальце. – Его величество на это и рассчитывал. Вы дали нам достаточно веский повод проявить снисхождение.
Я задумался, что в данном контексте означало «мы», но спрашивать не стал.
– А если бы я не дал веского повода проявить снисхождение? – спросил я. – Он бы приказал мне… самоустраниться?
– Ничего столь вульгарного, – ответил гофмейстер. – Но нам бы пришлось подвергнуть вас публичному наказанию и придумать для вас новую, малозаметную роль. Впрочем, еще не вечер. Для новой роли. Ваша поездка на Падмурак служила одной цели: максимально отдалить вас от оси нашего мира…
– Очевидно, – перебил я.
– Но благодаря вашей натуре и вашему проклятью эффект вышел противоположный, – констатировал андрогин, сведя голые брови. – Слухи о вашей героической гибели распространились быстрее раковой опухоли, и теперь люди твердят о том, как Полусмертный снова обманул смерть.
Я молчал. Машина покачнулась, поворачивая, и я заметил в окошке три колонны легионеров в белых доспехах. «Лучезарный рассвет» еще не скрылся из вида, но малые корабли, служившие сейчас казармами и кабинетами, на его фоне казались игрушечными.
– Кое-кто в совете – из тех, к кому прислушивается император, – призывал к вашему… самоустранению, выражаясь вашими же словами. Но его величество их приструнил. – Казалось, гомункул хотел использовать другое слово или слова, и его гладкое лицо приняло совершенно неописуемое выражение. – Впрочем, вы и без меня наверняка знаете, что у вас хватает врагов.
– Вы только ради этого такое устроили? – спросил я, обводя руками салон из кожи и лакированного темного дерева. – С тем же успехом могли бы и по голографу со мной связаться.
Никифор улыбнулся, но его изумрудные глаза остались холодны.
Дальше мы ехали в напряженной тишине. Никто из нас не подавал голоса. Грунтомобиль набирал скорость, ряды кораблей проносились один за другим. Я задумался. К тому дню я уже с десяток раз ездил от «Ашкелона» к «Лучезарному рассвету» и обратно. Нельзя было проехать по лагерю без остановок. Слишком оживленное было движение.
Мы съехали с мостовой на грязную земляную дорогу, что вела из центра на окраину лагеря. Машина подскочила, и я покачнулся.
– Лорд Никифор… – произнес я, – император и к вам прислушивается…
– Если вы хотите спросить, враг ли я вам, то не беспокойтесь, – сказал Никифор и почесал нос. – Впрочем, я бы ответил так независимо от того, являюсь вам врагом или нет.
– Я не собирался ничего спрашивать, – невольно сощурился я. – Император к вам прислушивается, это очевидно. Убедите его немедленно вернуться на Форум. Его передвижения известны врагу. Весь маршрут турне. Ванахейм, Баланрот, Перфугиум и так далее. У сьельсинов есть полный список!
– Знаю.
– Знаете? – тупо повторил я. – Милорд, я уже не одну неделю пытаюсь убедить Имперский совет прекратить турне. Райнхарт, Ксантипп и Бартош меня не слушают.
– Это я тоже знаю, – ответил Никифор. – И кесарь.
– И все равно бездействуете?
– Лорд Марло, мы не бездействуем, – ответил гофмейстер. – Мы следуем плану. Его величество не собирается оставлять границу неукрепленной.
– Но здесь он в опасности! – сердито потряс я головой.
– Он под надежной защитой, – возразил Никифор. – На орбите три марсианских легиона и четыре – из Ориона. Сотни кораблей.
– Вы не видели, какую армаду собрал Пророк, – сказал я, не переставая качать головой. – На стороне Сириани Дораяики все кланы. Теперь они воюют под одним знаменем. У них больше тысячи кораблей-миров, каждый размером с луну. Как минимум несколько миллиардов солдат. Семь легионов тут не справятся.
Машину тряхнуло на кочке или колдобине, оставшейся после прохождения колосса. Никифору пришлось схватиться за кожаную петлю, чтобы не потерять равновесие.
Через несколько напряженных секунд андрогин кивнул:
– Понятно.
Он откинулся на мягкую спинку дивана, и его привлекательное лицо расчертили угрюмые морщины.
– Но задумывались ли вы, что на Форуме может быть менее безопасно? – спросил гофмейстер.
Я удивленно моргнул.
– Местонахождение Форума – не секрет, – сказал он. – У сьельсинов есть тысячи наших звездных карт. Десятки тысяч. Сколько наших кораблей они захватили?..
Лицо Никифора застыло, превратившись в бледную, холодную, невыразительную маску. Своей невозмутимостью, достойной древних фараонов, он напоминал императора.
– Мы можем собрать на Форуме тысячу легионов. Но если вы говорите правду и тысячи будет недостаточно?..
Не дождавшись моего ответа, гофмейстер продолжил:
– Думаете, император не обдумал это? Милорд, не вы один в Империи умеете думать.
Сердитый ответ, заготовленный для гофмейстера, умер в зародыше. Меня отвлек один объект за окном, и я прильнул к стеклу, чтобы лучше рассмотреть. Это был желтый указатель – грубо покрашенный кусок стали с галстанской буквой D и мандарийским числом 11, начертанными толстыми черными линиями.
– Куда вы меня везете? – нахмурившись, спросил я.
Гомункул не ответил.
– Милорд, мой корабль стоит в секторе Тэ-четыре. Мы едем в другую сторону.
– Мы не едем на ваш корабль, – ответил гофмейстер.
– А куда? – изрядно перепугавшись, спросил я.
Неужели Никифор был из «Львов»? Сторонником императрицы? Или еще кого-то? Колдун Иован намекал, что агенты МИНОСа были даже среди имперской элиты. Рука невольно дернулась к поясу, где под шинелью должен был укрываться меч.
Никифор промолчал, лишь вздернул голые брови, заметив мое движение. Я запоздало вспомнил, что меча при мне не было. Я выбросил испорченный меч сэра Олорина в колхидское море и до сих пор не нашел мастера, чтобы изготовить для сердечника новую рукоять.
– Что все это значит? – прошипел я, не скрывая ярости. – На кого вы работаете?
– На кого? – опешил Никифор. – На его величество, разумеется. Повторяю, я вам не враг. Был бы врагом, мы бы тут не болтали уже десять минут. Лорд Марло, вы бы были трупом. Мы с марсианами не любим тратить время попусту.
– Это вы отменили вызов предыдущему водителю, – сообразил я, еще сильнее нахмурившись. – Куда мы едем?
– Недалеко, – ответил гофмейстер. – Давайте немного помолчим.
Выбора не было. Я сел поудобнее и наблюдал, как императорский лагерь уменьшается за спиной лорда Никифора. Горбатые плавники и шпили фрегатов и шаттлов в самом деле напоминали городской ландшафт. Оставив их далеко позади, мы выехали в голые снежные поля за окраину лагеря.
Одни.
– Прекратите, – огрызнулся Никифор, после того как я в третий раз попытался извернуться и посмотреть, куда мы направляемся.
Я подчинился.
Спустя минут двадцать неловкого молчания мотор снизил обороты. Плотность снега под массивными колесами изменилась, он стал тверже, его хруст – громче. Машина натужно повернула налево. Лагерь остался темным пятном на горизонте, едва различимым в снегах.
За окном возникла громадная черная насыпь, местами покрытая снегом. Мы проехали мимо нее, и я почувствовал, как машина катит под уклон. Императорский лагерь полностью скрылся из вида. По обе стороны поднимались новые темные насыпи и сугробы. Мне показалось, что я заметил островерхую арку и ряды распахнутых квадратных окон. Сосульки. Колонны. Разбитый акведук.
Я понял, где мы.
– Это Ротсмур? Старая столица?
Никифор в ответ кивнул.
– Зачем мы здесь? – спросил я, но андрогин лишь покачал головой и поднес к губам палец.
В городе не уцелело ничего. Первыми сьельсины послали мародеров-берсеркеров, которые разнесли улицы, дома, школы, магазины и спальни. Они убивали, насиловали и пировали, как вздумается, после чего согнали тех, кто выжил, – в основном женщин, детей и стариков – в осадные башни и отправили на свой корабль-мир. Следы их бесчинств до сих пор виднелись на фасадах разрушенных зданий, в синей краске и ржаво-черных пятнах крови. Я полагал, что люди императора вывезли из города останки – кости, головы на кольях и кожу, растянутую наподобие флагов. По крайней мере, те останки, что сохранились после бомбардировок, так как после разорения города Бледные обрушили на него орудийный огонь. Не осталось ничего. Даже семейство старого барона не уцелело в бункере под дворцовым зиккуратом.