– Мадс, я сказал освободить проходы, а не просто свалить хлам в другом месте! Земля и император! – возмущался центурион, размахивая рукой. – Пошевеливайтесь!
– Квент, все готово! – ответил ему другой солдат, когда я наконец собрался с духом и поднялся на рампу.
Шинель развевалась у меня за спиной.
– Черт, тихо! Полусмертный идет!
В трюме воцарилась неуютная тишина, и все повернулись ко мне. Все десантники были мужчинами – как обычно бывает в элитных отрядах легионов – бритоголовыми, одетыми в одинаковую черную форму. Несмотря на плебейское происхождение, многие были почти с меня ростом, а в плечах – гораздо шире. Это были люди из тех, кто смеется в лицо смерти, чья уверенность в себе происходила от близкого знакомства с суровой правдой войны. Жестокие битвы были для них делом обыденным и неизбежным.
Такие люди редко соблюдают тишину и умолкают лишь тогда, когда долг зовет.
Центурион подвинул подчиненного и резко отдал мне честь. От его бесшабашной веселости и грубости не осталось и следа. Он мгновенно принял серьезный вид:
– Лорд Марло, сэр.
Я ответил на приветствие чуть более небрежно.
– Сирра, вы здесь командуете?
– Так точно, ваша светлость.
Центурион вежливо устремил взгляд над моим плечом. Его лоб над левой бровью пересекал шрам от ожога, краснея на бледной коже.
– Квентин Шарп, старший центурион, Девятый отряд специального назначения Четыреста девятого легиона Центавра.
Я остановился на секунду, окинув взглядом остальных бойцов специального отряда Шарпа.
– Хорошая работа, старший центурион. Вам объяснили задание?
– Так точно, сэр! – Шарп не шелохнулся, даже не кивнул. – Скрытное проникновение и саботаж.
– С экстрасоларианцами имели дело?
– Пару раз участвовал в облаве на пиратов и всякий сброд, но это было давно.
– То есть с магами не сталкивались? – уточнил я. – Или с химерами?
Мои вопросы, может, и выбили Квентина Шарпа из колеи, но он никак этого не продемонстрировал.
– Ваша светлость, мы с ребятами ликвидировали несколько сьельсинов-гибридов, вызволяя графиню Вольсенну с Гадамеса. Я лично уничтожил их самоходную артиллерийскую платформу. – Центурион улыбнулся. – За это нас прозвали Драконоборцами.
– Драконоборцы? – рассмеялся я. – Ну и ну!
Я оглянулся по сторонам, надеясь увидеть кого-нибудь, кто понял, в чем забавность совпадения, но Валка должна была подойти только через час, а солдаты не видели тут ничего смешного. Я немного пожалел, что предложил оставить Лориана на орбите. Он бы точно посмеялся.
– Вы знаете, как называется этот корабль?
– «Ашкелон»?
– Знаете, что это означает?
– Нет, ваша светлость, – помотал головой Шарп.
– По легенде, так называлось копье святого Георгия Победоносца, – объяснил я, дотронувшись до следа от императорского кольца на пальце, – которым он убил дракона.
Шарп удивленно моргнул:
– Ничего себе! – Он на миг стал менее серьезен. – Добрый знак!
– Согласен, центурион, – хлопнул я его по плечу и осмотрелся в поисках… – Где мои вещи?
Почти весь наш багаж, привезенный с Несса, был перемещен в трюм «Бури», чтобы освободить место для Шарпа и его Драконоборцев.
– В вашей каюте, ваша светлость, – ответил центурион, снова устремив взгляд над моим плечом. – Все необходимое. Остальное по приказу трибуна Лина останется на «Буре».
– Хорошо, – ответил я, обошел центуриона и развернулся. – Пилот уже на борту?
– Еще нет, ваша светлость. – Шарп заметно расслабился. – Будет через час. Через два часа будем готовы к вылету.
– Хорошо, центурион, – повторил я. – Я буду в каюте. Когда появится доктор Ондерра, отправьте ее ко мне.
Офицер снова отдал честь, щелкнув каблуками. Я направился к лестнице. Не успел я дойти до переборки, как снова услышал громкий голос Шарпа.
– Пристегните дисрапторы! Вэнн! Стас! Проверьте, чтобы все излучатели щитов были исправны! Стартуем через два часа, ясно?
Отзвук моих шагов по металлическим ступеням, ведущим на верхний уровень, где располагалась каюта, эхом летел под сводами подземелий колизея в глубинах памяти. Я представлял, что резкие приказы вместо Шарпа отдает Паллино, представлял, что никакого Падмурака в помине не было. И Эуэ. И Актеруму.
Моргая от слез, я прошел в двери каюты, которые с шипением задвинулись за мной, и медленно избавился от шинели, как будто и она, и «лорд Марло» были коконом, в котором пряталась куколка.
– Я не справлюсь, – прошептал я, остановившись у похожей на гроб капсулы, где хранились мои отреставрированные доспехи.
«Почему ты решил, что эта ноша не тяжела?»
Голос принца Филиппа – Гибсона – прилетел ко мне из полузабытого сна. Я закрыл глаза, прислонился к металлической капсуле, схватившись за ее твердый обод.
«Мы боремся, и этой борьбой насыщаемся».
– Ищи трудностей, – прошептал я, вспомнив слова Братства.
Что ж, я их нашел.
Непослушными пальцами я отстегнул пояс-щит. Меча на нем не было, а кинжал и пистолет звякнули друг о друга, когда пояс упал на ковер. За ним последовала моя туника; магнитные застежки громко щелкнули, когда я ее сорвал.
– Не достаточно ли я намучился? – спросил я, не ожидая ответа. – Не достаточно ли сделал?
Кругом стояла тишина.
Раздался тонкий звон, когда я набрал комбинацию чисел, чтобы открыть капсулу с доспехами. Тяжелая металло-полимерная крышка отъехала, явив моим глазам броню, упакованную в пену, словно драгоценное кольцо в коробочке. Нессианские кузнецы потрудились на славу. Безмятежная эмалированная маска шлема с широкими фланцами глядела на меня, словно одна из скульптур нашего некрополя, как погребальная статуя из слоновой кости, что украшали арку под Куполом изящной резьбы. Не осталось ни вмятин, ни пятнышка грязи. Черная кираса, напоминающая мускулистый торс, была мастерски восстановлена. Она поглощала яркий белый свет каюты, а на черных кожаных птеругах, обрамленных красным, блестели звездные орнаменты и литые человеческие лица.
Доспех выглядел так, будто не побывал на Эуэ.
Я стянул рубашку через голову. Плечо не жаловалось. О тяжелой травме напоминали лишь шрамы на спине. Я опустился на колени, чтобы достать из ящика под капсулой амортизирующий комбинезон.
– Не могу, – произнес я и зажмурился, отметив, каким неровным стало дыхание.
От стыда, что я испытал при встрече с императором, не осталось и следа. Храбрость, с которой я вызвался отправиться с десантом, тоже куда-то испарилась. Я не надевал эти доспехи с того черного дня на Эуэ.
С коронации Пророка.
С Черного пиршества.
Дрожа, я схватил новые пальцы правой руки полыми пальцами левой и склонился на маленьком сером ковре перед открытым гробом, где покоился пустой кокон лорда Марло.
«Жизнь очень длинна»[6].
Так меня и нашла Валка.
Дверь открылась, внутрь проник свет.
– Что с тобой? – спросила она.
Я не обернулся и лишь краем глаза заметил, как скользнула в каюту ее тень и тут же скрылась, когда дверь с шипением закрылась.
– Центурион сказал, что ты здесь.
– Шумно там, – ответил я, вдыхая аромат ладана и сандала и перебирая пальцами ворс ковра, добавил: – Напоминает о них.
Не нужно было уточнять о ком. Валка все прекрасно понимала.
– Да, – сказала она и принюхалась. – По пути я встретилась с пилотом. Через час вылетаем.
– А до высадки сколько?
– Часов двадцать, – ответила Валка. – Лин подвел флотилию предельно близко к системе. Боится, что дальше телеграфные сенсоры засекут.
– Правильно.
Я размял плечи. Лин остановил корабли в четверти светового года от гелиопаузы DB-639. Свет от них должен был дойти до планеты лишь через несколько месяцев, но любой зонд мог сразу зафиксировать наше прибытие. На таком расстоянии это было маловероятно. Квантовый телеграф был дорогим устройством. Экстрасоларианцы наверняка окружили свою систему кордоном сенсоров, но было весьма сомнительно, что им хватило средств разместить их так далеко от двойной звезды.
Валка остановилась рядом, положила ладонь мне на плечо.
– Не уверен, что справлюсь, – сказал я, беря ее за руку. – Думал, что сил хватит, но я все вижу их… вновь и вновь.
Мой голос сорвался, я зажмурился, но стало только хуже. Образы стали яснее. Голова Дюрана, скачущая по зеленым мраморным ступеням, кровь на губах Элары, тело Карима, смятое, словно глина, в кулаке Ауламна.
«Задай там жару»…
Схватив меня за волосы, Валка потянула мою голову назад, пока я не посмотрел прямо на нее. Тогда она отпустила меня и наклонилась. Из моего положения она казалась перевернутой.
– Адриан, хватит прикидываться мертвым, – сказала она и поцеловала меня, просунув язык в рот.
Ее ладони обхватили мое лицо, ногти царапнули по щекам. В ответ я обнял ее за шею и прижался к ней. Через некоторое время Валка отстранилась, едва заметно улыбнувшись правым уголком губ.
– Видишь? – сказала она с полузакрытыми глазами почти мечтательно.
Я не ответил, лишь снова притянул ее к себе и поцеловал так, как не целовал с тех пор, как мы отправились в фугу на Картее, а то и со дня отбытия с Несса. Ее язык казался кислым, но поцелуй все равно был сладок. Я почувствовал, как напряжение и тугая спираль ужаса у меня внутри расслабляются, увидел, как горизонты Вселенной сжимаются до размеров нашей маленькой каюты. Не было никакого Эуэ, никакого Черного пиршества. Не в тот день. Не в тот миг.
Валка вдруг меня укусила.
Не сильно, но неожиданно. Я вскрикнул и упал, повалив ее за собой, и мы со смехом покатились по полу.
– Это еще что?
Посмеиваясь, Валка встала на колени. Выгнув спину, оценивающе посмотрела на меня.
– Видишь? – повторила она. – Знала, что у тебя еще остался порох… в пороховницах.
– Так вот как это называется? – спросил я, опуская голову на жесткий ковер.
– Куда подевался тот мальчишка, которого я встретила на Эмеше? – спросила она, приближаясь и покусывая губу.