Al Neroblis, Черном дьяволе.
– То есть в Джадде он черный? – спустя секунду – из-за задержки сигнала – спросил Лориан.
Мне не нужно было смотреть на него, чтобы понять, что он ухмыляется.
Я много лет тренировался игнорировать колкости Лориана, и это пошло мне на пользу.
Выдохнув, я поклонился в ответ Афшарираду:
– Рад знакомству, капитан. Но песни следует слагать о ваших подвигах! Я перед вами в долгу. Все мы. – Я указал на Валку. – Если бы не своевременное прибытие вашей флотилии, сейчас мы были бы в лапах у сьельсинов.
Я вспомнил о самом важном из мучивших меня вопросов.
– Скажите! Как вы узнали, что нужно лететь сюда прямо сейчас? – спросил я и оглянулся на Тенавян и голографические проекции Лина и Лориана.
– Когда мы пересекли Бездну у Гододина, то остановились на Неноэде для дозаправки, – сказал капитан Афшарирад и перевел взгляд на Лина. – Мой монарший покровитель получил от вашего императора известия о вашей миссии. – Капитан снова поклонился. – Лишь по милости Всевышнего мы прибыли вовремя. Ахурамазда карает всех, кто непочтительно относится к созданному им миру, и эти davoi, эти сьельсины… они хуже всех. – Афшарирад поднял голову и посмотрел на меня. – Лорд Марло, когда мой монарший покровитель услышал, что вы руководите штурмом, он заставил сами звезды расступиться, чтобы успеть сюда как можно скорее.
Меня удивило не столько упоминание джаддианского огненного бога, сколько слова о том, что великий князь решил отправиться к Ганелону, узнав о моем участии в миссии.
– Ваш покровитель… Князь Каим дю Отранто?
– Имею такую честь. – Джаддианский капитан поднял руки, как будто протягивая мне чашу. – Поэтому я здесь. Мой монарший покровитель желает встретиться с вами и приглашает на свой корабль, чтобы отпраздновать победу. Я буду вас сопровождать. – С этими словами он приложил ладони к груди и низко поклонился.
Пока капитан кланялся, я посмотрел на Валку, затем на Лориана и Бассандера Лина, мерцавших над центральной панелью голографической камеры. Полагаю, мне не следовало удивляться, что августейший джаддианский князь, Темный Полумесяц, как его прозвали, которого прочили в наследники его деда, нынешнего Верховного князя Джадда, желает со мной увидеться. Я был почетным гостем Великого конклава на Падмураке. Сам император принимал меня несчетное число раз. Но князь был человеком, которого я знал исключительно по репутации. Величайший из великих галактических героев. Несравненный воин, неумолимый как на поле брани, так и в споре. Покровитель искусств и ценитель женщин.
Поэт, жрец и князь в одном лице.
В одной из распространенных легенд о князе Каиме восхвалялась его набожность и умеренность, выражавшаяся в том, что он сократил свой гарем всего лишь до ста двадцати пяти жен. Это было священное число, символизирующее баланс между любовью к роскоши, присущей многим людям княжеского статуса, и сдержанностью, что считается добродетелью для последователей джаддианского бога.
Менее доброжелательные языки утверждали, что на самом деле князь – буйный пьяница, горячий, как само солнце, что он делит постель с мальчиками не реже, чем с наложницами, а также самолично организовал убийство собственного отца, князя Хосроя, бывшего наследника джаддианского престола.
Я не знал, кому верить, и до сего момента особенно об этом и не раздумывал. Князь Каим был практически мифической фигурой, чем-то вроде драконов, которых раньше рисовали на краях мировых карт суеверные картографы.
Теперь он, как и драконы, оказался вполне реален и ждал меня совсем рядом.
– Всему свое время, – произнес Бассандер Лин, заставив меня переключить внимание на его призрачный образ.
Трибун уставился на меня проницательными глазами. Опираясь на трость, он производил впечатление, схожее с тем, что производила Райне Смайт, его бывший командир.
– Адриан, вы уверены, что этот… вирус может быть опасен в будущем?
– Даже если нам удалось остановить его производство здесь, – ответил я, выверяя слова, насколько это было возможно, – большинство магов сбежали, и у них наверняка есть возможность возобновить работу в другом месте. Лучше быть готовыми к худшему. Как можно скорее поставьте в известность императора и разведку. Я рекомендую, чтобы император не покидал «Лучезарный рассвет», а на борту были применены все меры предосторожности. Нам следует как можно скорее отбыть на Сираганон. – Тут меня осенило, и я переглянулся с Валкой. – Мы возьмем «Ашкелон». В одиночку доберемся быстрее.
Валка обошла камеру с той стороны, где висели образы Лина и Лориана, и посмотрела на меня. Ей не нужно было задавать вопрос, чтобы я его понял. В самом ли деле я намереваюсь лететь на Сираганон?
Ответа у меня не было. Не обязательно было лететь к императору. С тем же успехом можно было телеграфировать ему из любой точки галактики. Даже проще. Встретиться с ним на Сираганоне означало принять новый приказ, новое задание, новое невыполнимое поручение. Император тратил бы мое время, как монеты, вместо того чтобы задушить гадюк в своем окружении и среди родни. Он бы гонял меня так, как гонял самого себя, – до изнеможения. До тех пор, пока я не провалю какое-нибудь задание и исчерпаю запас преданности.
Валка была права. Так не могло продолжаться.
Но был ли у меня выбор? «Ашкелон» был надежно закрыт в трюме «Бури», а с прибытием джаддианцев становилось еще сложнее найти повод его оттуда достать. Я рассчитывал вызвать его по окончании успешной миссии, чтобы использовать как временное жилье, пока наши люди копаются в развалинах крепости МИНОСа. Но на Ганелон уже прилетело много шаттлов, а нас приглашал на аудиенцию джаддианский князь.
Возможности сбежать и даже вызвать «Ашкелон» не было. Нам предстояло отправиться на орбиту, встретиться с князем, а затем вернуться на «Бурю». Угнать корабль из трюма имперского крейсера было куда сложнее, чем просто взлететь на нем с площадки в чистое небо.
– В этом нет необходимости. – Бассандер Лин с задержкой помотал головой в ответ на мое предложение. – Капитаны Тенавян и Дэйн останутся здесь собирать улики. Разведка будет уведомлена и наверняка пришлет специалистов. Не стоит недооценивать нашу победу. Мы захватили корабль-мир…
Он запнулся, понимая, как и все мы, что говорить о захвате преждевременно. Точнее было сказать, «вывели из строя». Предстояли тяжелые бои в пещерах и траншеях сьельсинской луны, но Тенавян с Дэйном должны были справиться. С неработающими двигателями Бледным некуда было деваться.
Пришла очередь сьельсинов побыть в осаде.
– В это время, – продолжил Лин, – мы сопроводим наших джаддианских друзей на встречу с императором на Сираганоне. Полетим через Фидхелл. Сейчас император должен быть уже на Перфугиуме.
Кровь стыла в моих жилах от мысли о том, что император продолжает турне, несмотря на угрозу, а его маршрут известен врагу. Я посмотрел на свои руки. Серебристые шрамы, оставленные Иршаном на левой ладони и пальцах, блеснули мне, напоминая об опасностях, кроющихся внутри императорского двора.
Сжав кулак, я обратился к Севим Тенавян:
– Капитан, предоставьте Капелле доступ ко всем вашим находкам.
Слова едва не застряли у меня в горле. Власть Капеллы над младшими домами Империи, а также за пределами Империи обеспечивалась в том числе оружием, весьма близким к вирусу, что разработали колдуны МИНОСа. Передача им даже крупиц информации казалась предательством всех моих усилий. Капелла подстрекала императрицу и Августина Бурбона и помогала им организовать покушения на мою жизнь, и Капелла же много лет пыталась добиться моей казни за ведьмовство на Фермоне.
Но как бы я ни презирал ее, она обладала бесценными знаниями, благодаря которым можно было справиться с новой угрозой. Эти мысли я и выразил вслух.
– В Капелле трудится множество блестящих кроветворников, – сказал я. – Пусть их усилия хотя бы раз пойдут на доброе дело.
– Когда обращаетесь к князю, обязательно смотрите ему в глаза, – торопливо наставлял меня Фадро, пока мы с ним и Валкой шагали по коридору княжеского корабля. – На женщин прямо смотреть запрещается, заводить с ними разговоры – тоже.
Он пичкал нас правилами придворного этикета с тех пор, как мы с Валкой вышли из шаттла. Наш путь лежал по коридорам к лифту, который должен был доставить нас на жилые палубы «Мнемона», джаддианского флагмана.
Линкор стоял на орбите над Ганелоном, и уродливая ржавая планета была хорошо видна из окон. Мы следовали за капитаном, проходя мимо бронированных мамлюков в масках, офицеров-ариабитов в таких же голубых доломанах и белых брюках, как у Афшарирада. Многие кланялись нам и отдавали честь; некоторые тихо шептали: «Аль Нероблис».
«Черный дьявол».
Я сухо улыбался и кивал, вспоминая похожие наставления перед моей первой встречей с его величеством императором, Имперским советом и даже перед допросом у преторов Капеллы.
– Вам позволено говорить, только когда к вам обращаются. К князю следует обращаться исключительно «ваше высочество», хотя обращения Dham-Eali и Domi тоже приемлемы.
– А ноги ему целовать нужно будет? – иронично спросила Валка, не в силах сдержать свою тавросианскую натуру.
– Если попросит, лучше не сопротивляйтесь, – не оценил шутку капитан Афшарирад.
– Ариабит, простите мою возлюбленную. – Я поспешил снизить градус диалога. – Она тавросианка.
Фадро снова продемонстрировал жест, который я уже видел в командном пункте Тенавян. Он как бы протянул мне чашу двумя руками.
– Каждому свое, – сказал он, но я уловил критическую нотку в его тоне. – Вы имперец, но в то же время рыцарь. Можете не преклонять колени. Но глаза держите опущенными, пока не подойдете к трону и не поклонитесь. После этого ждите разрешения его высочества.
– Si fueris Romae…[8] – произнес я, глядя на Валку, которая за годы знакомства со мной прекрасно овладела латынью.