У меня усилилось то ощущение оторванности от тела, что я испытал во время полета, и я как бы со стороны наблюдал, как Адриан Марло оперся израненной левой рукой на гладкую металлическую стену.
– Я говорил, что сьельсинам известен его маршрут. Они выпытали координаты у моих людей и у меня самого.
Перфугиум. Ванахейм. Баланрот… Авлос, Картея, Сираганон…
Я был уверен, что лично выкрикнул название «Перфугиум» добрый десяток раз, вися над бурной бездной, пока кровь капала с моего виска, а забвение не приходило, чтобы избавить меня от страданий.
Принц как будто не заметил моего признания – признания, на которое я не отважился перед самим императором.
– Мы добирались сюда почти год. – Он снова посмотрел на меня. – Почти год мой отец ютится в тоннелях, как крыса. Адриан, мы должны его спасти.
Я почувствовал, что осторожно киваю.
– Корабли у нас есть, – проговорил я наконец. – Джаддианцы тоже здесь, так ведь?
– Прибыли две недели назад, – подтвердила Леонора. – Мы просили их отправляться дальше, но их князь отказался лететь без вас.
– Сказал, что несогласованная атака приведет к катастрофе, – весьма равнодушно добавил принц.
– Он прав, – ответил я. – Мне бы очень хотелось с ним поговорить.
– Соберем совет, – кивнул Александр. – Сегодня, самое позднее завтра.
– Зачем вы послали за мной? – спросил я, не убирая руку с пояса-щита. – Почему не за другими? Трибун Лин еще из фуги не вышел! Что вам от меня нужно?
Юный принц – впрочем, уже не настолько юный – вздрогнул от моего резкого тона. Неужели он бодрствовал всю дорогу с Перфугиума до Фидхелла? Его рыжие волосы отросли как никогда, неровными патлами спадая ниже плеч. Он был бледен, как бывают члены экипажей кораблей после долгих рейсов, и, похоже, испытывал проблемы со сном.
– Я… – Александр сбился, опустил взгляд на свои руки, сложенные на столе, и сжал кулаки. – Не знаю. Адриан, я… не знаю, что делать.
Я сделал один нетвердый шаг от стены и на миг подумал о том, чтобы подойти к принцу. Но остался стоять у двери, по-прежнему не уверенный в своей безопасности, по-прежнему не отметая мыслей, что это какая-то западня, какой-то отвратительный розыгрыш. Внутренний голос говорил, что я отношусь к принцу с излишним подозрением, что он, несмотря на все совершенные им подлости, не пойдет так далеко, не решится на столь изощренный обман.
– Если отец погибнет… – Александр поперхнулся.
– То вы станете императором, – сказал я.
– Нет, – возразил Александр. – Нет. Есть завещание. Оно хранится в совете. Его должны будут зачитать и исполнить согласно протоколу.
Я схватился за спинку кресла, чтобы поддержать равновесие, и перегнулся через нее для пущей выразительности.
– Из вашей семьи только вы сейчас здесь, – сказал я. – Во всем Центавре больше никого. Если ваш отец погибнет или, хуже того, попадет в плен, то ваш долг – отомстить за него. Александр, у вас есть корабли. Джаддианцы помогут. Вам – нам – нужно действовать немедля.
Принц не ответил, лишь покрутил кольцо на указательном пальце.
– Когда-то я спрашивал, думаете ли вы, что ваш путь будет легок. Считаете ли, что он должен быть легок. Помните? – сказал я.
Александр лишь кивнул.
– Вот ваш путь, ваше высочество. Наш путь. – Я ненадолго умолк, наблюдая, как принц разглядывает свое отражение в черном стекле. – Но если я правильно понял, ваш отец еще жив? Он прячется в каких-то тоннелях?
Принц не шелохнулся.
– Его величество закрылся в колониальных хранилищах. Катакомбы защищены от орбитальных бомбардировок энергощитом. Герцогиня Валавар и большинство придворных находятся с ним под землей.
Я закрыл глаза, представляя, каково жить в тех бункерах. Недостаток света, воздуха, запах немытых тел. Сколько битв на скольких планетах заканчивались в таких редутах? Подобные бункеры были почти на каждой имперской планете еще с тех пор, когда междоусобные войны считались вполне законными.
– Когда вы получили от него последнее сообщение? – спросил я.
– Сразу после прибытия джаддианцев, – ответил принц.
– Две недели назад, – уточнила Леонора.
– Вы передали, что мы прибыли? – спросил я, пытаясь сориентироваться во времени и пространстве. – Как давно мы вошли в систему?
– Всего несколько часов назад, – ответила Леонора, переглянувшись с принцем. – Да, мы отправили сообщение.
– Значит, у них там есть телеграф?
– Только телеграф и остался, – сказал Александр. – Я уже говорил. Флотилия потеряна, и не только она. Все корабли Валавар и наземная техника – тоже.
– Вся наземная техника? – изумился я.
– Адриан, вас там не было, – ответил принц. – Они даже не пытались ничего захватить, как на Беренике. Не собирались занимать столицу. Просто направили против нас всю свою огневую мощь. Вы видели нашу флотилию, когда были на Картее. Больше ста кораблей! Они не продержались и двух суток! А это были не просто легионеры, а Марсианская стража! Мы выжили лишь потому, что сбежали!
Я еще крепче вцепился в спинку кресла.
– Бегство было правильным выбором, – сказал я и осекся; самому себе я бы такого никогда не сказал. – Хорошо, что вы направились сюда, – добавил я после долгой паузы. – Если бы полетели на Сираганон, мы бы потеряли драгоценное время. Кто знает, сколько еще продержатся ваш отец и его люди. Вам известно, многим ли удалось выжить?
– Только тем, кто высадился с ним, – покачал головой Александр. – Это несколько тысяч. Максимум десять.
Против семи кораблей-миров.
Я никогда не был религиозен, но мои пальцы все равно начертили в воздухе солнечный диск.
– Святая Мать-Земля, спаси и сохрани его, – произнес я.
Пустые, но искренние слова.
– Адриан, это еще не все, – сказал Александр. – Там был сам Пророк.
Кровь застыла у меня в жилах, и я, спотыкаясь, двинулся влево, минуя кресло за креслом, пока не прошел полстола.
– Пророк? – переспросил я. – Вы уверены?
Александр кивнул:
– Я видел запись, сделанную с земли во время первой атаки. Он спроецировал свой образ, как на Беренике, в милю высотой. Появился следом за первыми бомбами… и потребовал у отца сдаться.
Я едва расслышал слова принца. Зажмурившись, я отчетливо увидел Сириани Дораяику в его бороздчатых черных доспехах, с украшенными серебром рогами, с тонкими серебряными цепочками и сапфирами на лбу, как у гурий из гарема Олорина. С плеча свисала темно-синяя царственная мантия, застегнутая брошью в виде руки. Дораяика раскинул бледные шестипалые руки, заслонив своим одеянием небо, откуда падали бомбы и осадные машины.
– На колени! – проревел его громогласный голос. – Я поставлю вас на колени, людишки!
Я представил, как он заставляет императора пасть ниц, как заставил князя Иамндаину. Увидел, как Вильгельм спотыкается, пытается встать, но его снова бросают на колени. Видение? Воспоминание? Лицо императора было исполосовано, один глаз вытек, кровь стекала по щеке, когда Пророк Шиому Элуша в третий раз заставил его преклонить колени.
«На колени!»
– Адриан?
Я моргнул. Я стоял слева от длинного стола, вцепившись руками в спинку кресла.
– Вы уверены? – спросил я. – Уверены, что это Дораяика?
– Я же был на Беренике, – ответил принц. – Или вы забыли?
Мне показалось или в усталом голосе принца промелькнула издевка?
Я разом вспомнил, где и перед кем находился. Один, без друзей. Выпрямившись, я завернулся в плащ и снова опустил руку на пояс-щит. Не знаю почему – может быть, лишь из подозрительности, – я ожидал, что позади из-за гобелена вот-вот выскочит скрытая тень с обнаженным мечом.
Но никто не выскочил.
– Помню, – ответил я.
Появление Дораяики было для меня неожиданно, и, находясь здесь, в ярко освещенной каюте для совещаний, я чувствовал, что не готов к новой встрече с ним и той тварью, что росла внутри его.
– Но планет в списке было больше десятка, – сказал я. – Гораздо больше! Пророку нужно было послать войска ко всем, чтобы определить, где император. Каковы были шансы сразу найти нужную?
Принц и Леонора долго молчали.
– Не знаю, – ответил наконец Александр. – Но я помню Дораяику. Это точно был он.
– Если бы Пророк хотел убить вашего отца, то сделал бы это, – сказал я. – Им под силу расколоть планету надвое, если понадобится. Но они этого не сделали, и у нас остается надежда.
Щелкая ногтями, я потеребил активатор щита. Рука рефлекторно двинулась к мечу, но обнаружила лишь пустоту на месте застежки.
– Дораяика хочет устроить из пленения вашего отца спектакль. Унизить императора, если получится. – Я отпустил пояс-щит и потер запястье, вспомнив кандалы, которыми был прикован к алтарю Элу. – Ему известно, какой властью обладают символы. Убив вашего отца, он просто откроет дорогу новому императору, а унизив его, уничтожит само понятие императора…
Я смутно припомнил цитату, кажется Импатиана, в которой говорилось о плененном царе земном и о том, как его пленитель глумился над ним, заставляя служить себе табуретом. Мне, видевшему черный город Дхаран-Тун и пиршества в залах Дхар-Иагона, не хотелось даже гадать, какая участь ждала нашего императора, попади он в руки Дораяики.
– Понимаю, – кивнул Александр.
– Значит, у нас есть шанс, – сказал я и, не отдавая себе отчета в том, что делаю, приблизился к принцу.
Его охранники-марсиане – забытые, словно статуи позади кресла, – заметно напряглись. Я опустился на колено, не в знак подчинения, а чтобы оказаться с сидящим принцем лицом к лицу.
– Созовите капитанов.
Принц резко вдохнул и откинул с лица прядь ярко-рыжих волос.
– Вы не считаете… что нам нужно бежать?
– С чего бы? – спросил я, оглядываясь на Леонору.
Архиприор поджала губы.
– Нам не следует… бросить моего отца?
Я почувствовал, как мой рот сам собой раскрылся, но сразу не смог издать ни звука.
– Ваш отец – император всего человечества. Мы не можем оставить его врагу.