– Не знаю, – поморщившись, ответил я.
Каим тронул Тиаду за руку и на джаддианском попросил ее разыскать герцогиню.
– Наверное, она села на один из транспортников новой волны.
В прорезях маски князя я заметил, что он вздернул свои соболиные брови.
– Всем нобилям, не участвующим в обороне, следует улетать как можно скорее. На вашем корабле им места не найдется.
– Знаю, – ответил я. – Но император отказывается лететь.
– Он наверняка согласится спасти этих людей, – обвел рукой комнату князь.
Я открыл рот для ответа, но в этот момент раздалась новая сирена.
– Кажется, шахту Е-тридцать четыре прорвали! – сообщил Лориан, глядя на карту тоннелей, и указал на перекрестие в паутине тоннелей, коридоров и пусковых желобов.
– Разве тоннель не обрушили? – спросил я, глядя на императора.
Вильгельм огрызнулся и резко развернулся, так что плащ едва не обмотался вокруг его белоснежного нагрудника.
– Торас! Отправь Бельмана разобраться с захватчиками! Пусть этот тоннель завалят, а пилотов и команды пересадят на следующие корабли!
– Пошлите гонца! – скомандовал Торас.
Никифор подошел к одному из пажей, гомункулу, как и он сам, крайне похожему на того, что прибегал за нами с Лорианом.
– Морис, ступай к лейтенанту! Одна нога здесь, другая там!
Бельман. Да будет проклят этот дурак всеми богами до скончания последних звезд.
Андрогин вскочил и помчался так быстро, насколько позволяли мягкие бархатные туфли. Когда экскувиторы открыли для него тяжелую дверь, из коридора в штаб проник желтый свет.
Секундой спустя из боковой комнаты – очевидно, уборной – появилась маэскол Тиада и привела растрепанную, дрожащую Саскию Валавар. Некогда роскошные волосы герцогини свалялись в жуткий ком, а на алебастровых щеках краснели кровоподтеки от ногтей. А глаза! Они опухли и стали пустыми, как бездна, и красными, как умирающие звезды.
Валка успокаивающе тронула герцогиню за плечо, но леди Валавар, кажется, даже не почувствовала.
– Император! – воскликнул князь Каим, черными глазами обнаружив того напротив голографической камеры; не «ваше величество», не «кесарь». – Позвольте мне проводить герцогиню и ваших министров к шаттлам.
– Что? – Его императорское величество обернулся к князю, словно удивившись, что джаддианец еще здесь. – Князь Каим?
– Прошу, позвольте мне отправить на шаттлы ваших придворных, не участвующих в организации эвакуации.
Император медленно кивнул и поднял руку в знак того, что разрешает.
– Как пожелаете. – Он перевел взгляд на герцогиню. – Саския, мне жаль.
Ее глаза на миг метнулись к его глазам. В них больше не было света. Они потухли.
Каим свистом подозвал мамлюков.
– Марло, отправляйтесь с ним, – приказал мне император.
Я удивленно моргнул. Его величество наклонился над трехмерной проекцией, изучая схему катакомб, как ученый изучает биологический образец на стекле.
– Ваше величество? – переспросил я, но он даже не поднял головы.
– Милорд, вы так рьяно стремитесь спасти нашу жизнь, – произнес он, и я отметил возвращение имперского «наш», отчего мне стало не по себе. – Направьте свою энергию на спасение других. Идите и проявите себя.
Я поклонился и, оценив ситуацию, едва ли не в первый раз в жизни не стал возражать. Так же без слов я положил руку на плечо Лориану. Тот быстро пожал мне руку, и я дотронулся до Валки.
– Скоро вернусь, – тихо сказал я и проследовал за Каимом к выходу.
– Что я вижу? – сказал император, подняв голову, и я посмотрел в его глаза.
Еще недавно прикрытые и усталые от работы и боли, теперь они были ясными, как зеленый хрусталь.
– Никаких едких замечаний на прощание? – спросил кесарь.
Мое лицо перекосила то ли улыбка, то ли гримаса. Я был рад, что ее не увидели ни император, ни Валка. Скованно, будто аршин проглотил, я повернулся и поклонился еще раз:
– Служу вашему величеству.
– Хорошо, – ответил император; его голос дрогнул, а хрустальные глаза прищурились. – Помните вашу клятву?
– Никогда о ней не забывал, – ответил я, глядя на трещину в полу.
Техники вокруг приготовились к запуску второй волны шаттлов, и резкие выкрики Тораса и ответы диспетчеров показались мне звуком далекой стрельбы.
– В таком случае дойдите до конца начатого пути, – процитировал он часть этой клятвы.
Император откинул плащ и, к моему изумлению, отцепил от пояса меч и бросил его мне, как простую безделушку. Я поймал его.
– Ваше величество! – воскликнул Никифор с очевидным неодобрением.
Я проигнорировал гофмейстера.
Императорский меч был тяжелее привычного мне джаддианского оружия, несомненно из-за огромного количества золота на рукояти. Она была инкрустирована перламутром, в навершии и гарде сверкали рубины. Работа ювелиров была искусной, но у меня не было времени любоваться резными львами и тонкой филигранью.
Не активируя клинок, я поклонился и пообещал:
– Дойду.
Я повернулся, чтобы сорвать с себя плащ. Он и так был рваным, и в катакомбах стал бы лишней обузой. Я бросил белую накидку – символ имперской службы – на пустой стул рядом с Лорианом и поспешил вслед за князем.
– Где Шарп? – спросил я.
– Ваш человек? – уточнил Каим. – Остался у водохранилища.
– Хорошо, – ответил я, не будучи уверенным, что Шарпа можно назвать «моим человеком». Мои люди погибли – все, кроме Аристида. Шарп был человеком Лина, но я не стал заострять на этом внимание.
Оглушительный лязг металла о бетон за спиной заставил меня обернуться, и я увидел, как Валка подскочила, чтобы не упасть вместе со стулом. Я поддержал ее, на ходу сообразив, что она сама повалила стул, второпях пытаясь поспеть за мной.
– Осторожно! – машинально воскликнул я.
– Я с вами, – сказала она.
– Я скоро вернусь! – ответил я.
Валка помотала головой:
– Адриан, последний раз повторяю. Даже не думай меня бросить.
Она освободилась и, натянув капюшон на красно-черные волосы, произнесла на пантайском:
– Kar lasu braiyot, khwa?
«Наш последний бой».
Глава 38Возвращение в лабиринт
Быть может, странно в роковой час говорить о надежде, но именно надежда наполняла мое сердце, когда мы с Олорином сопровождали леди Валавар и вереницу имперских министров и придворных из командного пункта. Земля дрожала под ногами, пыль сыпалась мне на шлем с потрескавшейся лепнины, будто снег, но мне хотелось улыбаться. Я пропустил вперед маэсколов; Валка тоже обогнала меня, по-сестрински ведя под руку убитую горем герцогиню.
Ребенок. Спустя столько лет.
От одной мысли я словно помолодел на несколько сотен лет и шел не сутулясь впервые после Падмурака, после Фермона, как будто и не страдал на Дхаран-Туне и не умирал на «Демиурге». Мальчишка, которым я когда-то был, исчез, обновился – возродился – от этой мысли и ожидания нового дня. Нового будущего. Новой жизни. Той женщины, что я встретил на Эмеше, холодной, суровой и поспешной с выводами, тоже больше не было. Я сильно изменился с тех пор, как покинул Делос, но совершенно не обратил внимания, насколько изменилась Валка. Ее старые раны, невидимые для всех, кроме меня, не затянулись, но, так же как и я, она переросла себя, отбросила значительную часть демархистских предрассудков, сохранив при этом внутренний стержень и острый язык.
Я любил ее сильнее и искреннее, чем когда бы то ни было.
– Нужно спешить! – сказала Валка спутнице. – Чем скорее мы увезем вас и ваших придворных, тем лучше.
Ответа не последовало. Мы прошли мимо людного зала с водохранилищем, где оставшимся мамлюкам Олорина пришлось локтями прокладывать для нас дорогу. Я заметил, что большинство людей здесь были патрициями. Советниками дома Валавар и членами императорской свиты, мало что знающими об организации обороны. Я на ходу принялся размахивать руками и звать Шарпа.
– Сюда! – кричал я, размахивая рукоятью императорского меча, как скипетром. – Ко мне! Сюда!
Центурион поспешил ко мне, закинув за спину винтовку. Его бойцы – за ним.
– Нужно отвести герцогиню и остальных людей к кораблям! – указал я на Гарена Булсару и других придворных.
Шарп дважды постучал пальцем по лбу в знак того, что услышал мой приказ сквозь шум толпы и бомбардировку, и жестами передал команды солдатам. Выстроившись колонной, мы поторопились к выходу из водохранилища в катакомбы. Не успел я отправить через порог последнего из без нужды многочисленных советников императора, как затрещала система оповещения, а когда треск стих, резкий женский голос объявил:
– Группа «Бета» стартовала! Группа «Бета» стартовала!
Патриции собрались у края водохранилища, прижимаясь друг к другу. Здесь никто не ликовал, лишь тихо и напряженно молились. Я прочитал по губам ближайшей женщины:
«Осени меня мечом своей отваги, о Стойкость…»
Я машинально сложил пальцы свободной руки в знак солнечного диска – беззвучное обращение к богу, в которого не верил. Впрочем, бог, в которого я верил, тоже молчал.
Мы вышли в тоннель, подгоняемые сиреной, приглушенными взрывами и грохотом падающих на поверхности кораблей. Даже не видя, я мог представить, какая бойня творилась наверху, яснее, чем представлял систему узких холодных тоннелей, которыми мы петляли. Я прекрасно представлял серый Ресонно под дымовой завесой и клубами пепла! Ясно видел раскинутые на ветру крылья «Пустелег» и «Сапсанов», их извергающие огонь орудия!
Корабли Лина спустились с орбиты и мчались к Ресонно с запада, словно кавалерия на зеленых холмах Земли. Их копья проредили вражеские артиллерийские заслоны, поразили множество кружащих бомбардировщиков Бледных. В небесах творился сущий хаос. Группа «Бета» поднималась среди падающих лихтеров, шальных лучей и обугленных нахуте, заслонивших небо, как древнеегипетская саранча.
– Сюда! – скомандовал князь Каим, сворачивая за угол.
Усталые солдаты уступали нам путь, выкрикивая вопросы и требуя дальнейших распоряжений.