– Отец? – запинаясь, выдавила из себя Риан, прежде чем подойти к Бенедику. Она сказала это так тихо, словно никогда не слышала данное слово – и поэтому ей пришлось повторить его, чтобы привлечь внимание Бенедика. Персеваль сочувственно вздрогнула, но Риан не отступилась. – Отец?
– Да, Риан? – Он повернулся и жестом остановил мажордома, но никак не выказал своего нетерпения от того, что его разговор прервали.
– Мы с Персеваль хотели бы остаться вместе. И, пожалуйста, пусть Тристен будет рядом.
– Да, конечно, – ответил Бенедик. – Это все упрощает. Спасибо, Риан.
Персеваль наблюдала за происходящим, надеясь, что выглядит бесстрастно. Она была уверена в том, что попала в переделку и сейчас получит по заслугам.
Крыло заботливо окружило ее – либо защищая от холода, либо реагируя на то, что она быстро обхватила себя руками. Полупрозрачные крылья были теплыми; их прикосновение вызвало у нее дрожь.
Кто этот Прах, говоривший с ней через механического паразита, который прицепился к обрубкам ее крыльев? Кто он такой, чтобы требовать ее руки?
Она не хотела спрашивать об этом Бенедика, и она не понимала, откуда это может знать Риан.
А что касается Риан… все, о чем она просила, было исполнено: через пятнадцать минут Персеваль и ее сестру поселили в маленькой комнате с двумя кушетками. Здесь было теплее, а стены были задрапированы плотной тканью. В комнате стояли большой стол и скамья, а также комод и гардероб для всех вещей, которые у Персеваль и Риан отсутствовали. Мебель была красно-коричневой с редкими белыми и желтыми узорами – симпатичная и прочная. В углу светился маленький нагреватель, создававший в комнате уют.
Риан посадила Гэвина на спинку стула и повалилась на кушетку, которая стояла ближе к двери. Персеваль подошла к большому окну и прижала к нему руки. Стекло было той же температуры, что и воздух в комнате – значит, слоев стекла тут два или даже три. Если Персеваль наклоняла голову, то видела свет, отражавшийся от других стекол. Там, где ее тень закрывала источники освещения в комнате, Персеваль могла увидеть, что находится снаружи. Она посмотрела на длинный, покрытый снегом берег, на черное озеро под ним; за озером обледеневшие деревья поблескивали в первых серых, отраженных утренних лучах. Персеваль стала ждать, когда гнев Риан достигнет максимума.
– Ты обманула меня, – сказала Риан.
– Я опустила часть информации, – признала Персеваль. – Но все же вышло неплохо, верно?
– Ты дала понять, что знаешь его, что он примет нас.
Когда у них произошел тот разговор, внутри Риан еще не было симбионта и она не могла точно запомнить то, что было сказано. Сама Персеваль уже забыла о том, как это – жить без симбионта, но она знала достаточное число плебеев, и от общения с ними у нее возникло кое-какое представление о том, в каком смятении они пребывают, об их затуманенных, неидеальных мыслях. «Интересно, улучшается ли мышление Риан? – подумала она. – Заметила ли Риан, какими четкими стали ее новые воспоминания?»
– Я сказала, что это не бесцеремонно, если его дочери обратятся к нему за помощью в тяжелый час.
– Иди ты в космос, – сказала Риан, и Персеваль рассмеялась. А затем Риан поняла и тоже залилась смехом. – Уже, да?
– Вроде того.
Персеваль прислонилась к поликарбонатной поверхности и вздрогнула, поняв, что чувствует прикосновение стекла к перьям крыльев-паразитов. Они проникали в ее нервную систему. Более того, они становились частью ее самой.
Она ощутила болезненный укол. Она опустила взгляд и поняла, что крутит в руках призрачное перо; это перо вырвалось из пальцев и его края порезали ее ладонь.
– Проклятье.
Персеваль уронила перо на пол и слизнула кровь с большого пальца. Порез сам затянулся, стал тонкой голубой линией на коже, и она опустила руки.
– По твоим словам, ты бросила вызов Ариан потому, что она вела себя как злодей, – сказала Риан, сползая с кушетки.
Персеваль представила себе, что чувствует вкус крови. Крови Ариан. Теперь они, в общем, были в безопасности. Они спаслись, и если кто и может предотвратить тотальную войну, то это Бенедик Конн. Пришло время снова подумать о других вещах.
– Когда-нибудь она за это заплатит.
Риан нагнулась, подобрала перо с пола и, не разгибаясь – локти на коленях, голова опущена, – сказала:
– Так расскажи мне про ее злодейство.
Персеваль встала и посмотрела на нее, сложив руки и крылья. А затем жесткая линия ее рта обрушилась, и Персеваль пригладила свою бритую голову обеими ладонями.
– Волосы вырастут, – утешила ее Риан.
– Я думала о том, чтобы остричь их, – сказала Персеваль. – Длинные волосы – это излишество.
Не поднимая головы, она продолжила:
– История, которую ты хочешь услышать, не очень лестная.
– Я не хочу слушать лестные истории об Ариан…
– А обо мне? – Персеваль посмотрела на Риан, темные глаза и темные ресницы резко выделялись на фоне бледного прямоугольного лица.
Риан сглотнула. Жар уколол ее щеки; она залилась румянцем и быстро опустила взгляд, словно изучая полупрозрачное перо, которое держала в руках. Капля крови окрасила кончик пера в лазоревый цвет. Она разгладила перо; таких она не видела ни у одной птицы.
– Верь в мою любовь, – сказала она и услышала, как зашуршала Персеваль, кивая.
– Я совершила много ошибок, – треснувшим голосом сказала Персеваль.
– Я прощаю их, – ответила Риан. – Ты говоришь, что странствовала в поисках приключений.
– Да. Я не знаю, что тебе известно про Двигатель…
– Ничего. – Риан вспомнила все истории о демонах и ангелах, о людоедах и террористах. – Ничего, что заслуживало бы доверия. Теперь в моей голове сидит один инженер…
– Герой Ынг.
«И он потрясен и сконфужен тем, что его назвали героем», – подумала Риан. Но затем она напомнила себе, что он заслужил это звание своей смертью, и его смущение ослабло.
– Я не буду скучать, слушая твои объяснения.
– Ладно, – сказала Персеваль и, зашуршав крыльями, села на пол; ее длинные ноги выгнулись в стороны. – Долг каждого рыцаря королевства – патрулировать территории, поддерживать общественный порядок и защищать закон в тех пределах, на которые распространяется влияние нашего домена. Кроме того, мы ищем ущерб и по возможности устраняем его. Мы не всегда странствуем по одному и тому же маршруту, чтобы никто не знал заранее, где и когда мы окажемся, и чтобы мы могли заниматься обслуживанием малонаселенных зон. Но по той же причине нам, странствующим рыцарям, полезно знакомиться с местными жителями, понимать, кому стоит доверять, а кто во всем ищет выгоду. Некоторые из них… – Она прикусила губу, словно вспомнив, что еще неделю назад Риан сама была плебейкой. – Риан, если уж я должна говорить до ужина, то, пожалуйста, дай мне попить.
– Вряд ли ты будешь рассказывать так долго, – отозвалась Риан, но все-таки встала и, засунув перо в карман, взяла со стола графин и налила вино в два невысоких бокала. Вино было темно-красным, темнее, чем еще совсем недавно была кровь Риан. – Вот, держи.
Она снова села, на этот раз – ближе, и Персеваль с благодарностью приняла от нее бокал.
– В данном случае я наткнулась на ситуацию, которая требовала моего вмешательства.
– Ариан делала что-то ужасное.
– Ариан наказывала одного из своих сторонников.
– И ты вмешалась?
– Забавно… – сказала Персеваль, глядя в свой бокал. – Меня к ней привели. Один человек из Двигателя сказал, что человек, которого Ариан собирается отправить в космос, – его возлюбленная и поэтому, по крайней мере с формальной точки зрения, по супружескому праву находится под моей защитой.
– И ты бросила вызов Ариан, чтобы защитить эту женщину. – Риан села на свободную руку, чтобы не поддаться искушению погладить бедро Персеваль.
А Персеваль, похоже, этого не заметила.
– Мне показалось, что это хорошая мысль.
– Да, – отозвался Гэвин, сидевший на спинке стула. – До тех пор, пока не включились нейроны.
Персеваль вздрогнула, а затем рассмеялась.
– Тебя сложно полюбить, сэр Резак.
– Какое счастье, что у меня есть много других полезных качеств.
– Так что там с твоей историей, – напомнила Риан, когда Персеваль перестала улыбаться и снова уставилась на свой бокал, словно задумавшись. На этот раз она не подняла взгляд, но Крыло выгнулось вперед и края перьев коснулись ее лица, словно успокаивая. Персеваль, кажется, этого не заметила, но этот жест заставил Риан содрогнуться.
Ей бы не хотелось, чтобы ее успокаивало подобное существо.
Или хотелось? Ведь в ее голове сидел герой Ынг – он находился в сознании, и его колония добровольно подчинилась ее симбионту. Его комплект стал частью ее комплекта. Неужели Ариан чувствовала то же самое, когда поглощала своего отца, его душу и воспоминания?
Риан могла лишь вообразить себе, что это так.
Но Крыло явно было совсем другим.
– Лишь после того, как я бросила ей вызов, мне стало ясно, что меня обманом заманили в этот бой. И я поняла, кто именно стал моим противником. – Персеваль пожала плечами. – Победа в бою не всегда достается справедливым.
Она принялась задумчиво крутить вино в бокале, и Риан показалось, что сейчас та скажет еще что-то, но дверь вдруг задребезжала от стука, и момент был упущен.
– Войдите, – сказала Риан.
Она даже не попробовала вино, но сделала это сейчас; поначалу кислота и танины заставили ее скривиться, но затем она удивилась богатству мягких, округлых вкусов. Вино ударило ей в голову; казалось, что даже его пары опьяняют. Риан все еще моргала, когда дверь чуть приоткрылась, а затем распахнулась.
На пороге стоял Бенедик. На этот раз он оделся менее официально – в простые брюки и пуловер. На его ногах были огромные черные шлепанцы с косыми глазами и повисшими кроличьими ушами.
– Можно войти?
– Я принесу тебе бокал, – сказала Риан, вставая – пока еще уверенно. По крайней мере, ее голова перестала кружиться.
– Нет, – сказал он. – Да, пожалуйста. На самом деле я должен поговорить с моей… с… сэром Персеваль. Риан, ты вольна ходить, где тебе вздумается…