– Что дало тебе право решать за них – и за нас, черт бы тебя побрал?
– Я не решал. Я просто служил тем, кто принял решение за вас, – делал то, для чего меня создали. И тебе я буду служить точно так же.
– Неважно, – раздраженно отрезала Персеваль. – Кто дал право им?
– Никто ничего им не давал. – Прах вытащил из жилетного кармана поблескивающий предмет, раскрыл его и посмотрел на заключенный в нем циферблат древних аналоговых часов. – Любимая, у пассажиров и инженеров была потребность, а у строителей – сила. Таковы обычаи мира.
– Это не мой обычай, – ответила Персеваль, но, когда она смотрела, как Прах укладывает часы обратно в карман, ей пришлось приложить все силы, чтобы не дать своему голосу задрожать.
– О, дитя, – сказал он, исполненный печали. – Кто, по-твоему, твои предки?
22Внутрь и вниз
На скалах понемногу меркнет отблеск; день
Уходит; медлительно ползет луна; многоголосые
Глубины стонут. В путь, друзья,
Еще не поздно новый мир искать.
И заговорил голос из высокой травы, и приказал он Риан идти вперед и не бояться.
Первое было легче. Она бросила взгляд через плечо – туда, где, словно окаменев, стояли Тристен и ее отец. Но Бенедик заметил ее взгляд и кивнул. «Почему он думает, что мне нужно его одобрение?» – подумала Риан. А затем она подумала о том, зачем она повернулась, чтобы получить его одобрение.
– Гэвин?
– Делай, что велено, – шепнул он, но не взлетел с ее плеча. Поэтому Риан шагнула вперед, потому что после многих лет, проведенных в Доме Власти, страх еще мог заставить ее выполнять приказы – но он уже ее не парализовал.
Несколько шагов, и ее глаза заслезились от запаха, который злость помешала ей заметить раньше. Это был запах горячей воды, богатой металлами и минералами, и Риан пошла на него. Теперь она слышала шаги у себя за спиной; Бенедик и Тристен следовали за ней на почтительном расстоянии, и она была благодарна им за то, что они составили ей компанию, но к благодарности примешивался ручеек гнева – ведь они, похоже, не верили, что она справится с испытаниями, которые ждут ее впереди.
То, что ее ждало, находилось на дне трещины. Напольное покрытие перед Риан было разорвано и перепахано; воздух был настолько раскаленным, что на коже Риан конденсировались капли теплой воды. Она увидела закругленные края металла, ржавые и потрескавшиеся, а также стебли пшеницы, перегибающиеся через края глубокой дыры. Симбионты Риан затикали: вода была «горячей», радиоактивной – но не смертельно опасной; симбионты Риан все еще верили, что с такой дозой она справится, и герой Ынг был склонен с ними согласиться.
Риан подумала, что если учесть обстоятельства его смерти, то к его мнению следует прислушаться.
– Лезь вниз, – сказал голос – низкий, многослойный, с пронзительными обертонами, которые эхом поднимались из пещеры. – Риан Конн, лезь вниз.
Риан собралась с духом и ответила:
– Сэр, я боюсь. Вы очень горячий, вы сожжете меня.
– Разве тебе не ведомо, что дух божий подобен огню пылающему? Сгорая, ты обретаешь свободу.
– Может, и так, – отозвался Гэвин, сидя на ее плече, – но прежде чем кто-то займется «освобождением» леди, ей еще нужно разобраться с кое-какими делами. Будь любезен, поднимись сюда.
Его слова вызвали смешок.
– Тогда поднимусь я, – ответил голос. – И быть может, обожгу вас не так сильно. Прикройте глаза, малыши.
Риан подчинилась; симбионт затемнил ее поле зрения. Последовали ли Тристен и Бенедик ее примеру, она не знала, но надеялась на это. Ведь из трещины в полу поднялась мускулистая колонна сине-белого светящегося тепла – вспышка, почти сравнимая с путеводными звездами. Существо извивалось, словно змея; ленты на его тигриной голове били по воздуху, словно бичи, лапы с длинными когтями сгибались. Над его шкурой поднимался густой пар, похожий на туман; шкура была похожа на тигриную – раскаленные синие полосы на ослепительно-белом фоне.
Счетчик радиации защелкал так быстро, что какое-то время Риан слышала только его. Ее кожа уже заныла.
А затем частота столкновений упала, и щелчки затихли, яркая вспышка сменилась приглушенными цветами тлеющих углей.
– Риан Конн, – сказало существо. – Твою сестру забрал Прах, и, если ты хочешь ее спасти, тебе нужно бежать.
Риан должна была предположить, кто стоял за похищением, если бы не так измаралась в гневе.
– Я не знаю, куда бежать.
Существо заизвивалось на вершине бесконечного тела – а может, колонны разумной воды.
– Беги в Двигатель. Я их давний союзник.
Кем бы ни было это существо, герой Ынг его не узнал. Над ухом Риан заквохтал Гэвин.
– Сусабо, – сказал он. – Ангел, мне говорили, что ты умер.
Тигроподобное существо улыбнулось, распахнув сияющую пасть.
– Я не Сусабо. О нет, ведь сердце Сусабо пробил камень Врага, а затем братья поглотили то, что от него осталось. Я Крупица. Я – тот, кто родился из крови, которая пролилась из смертельной раны Сусабо.
– Утечка из реактора, – ахнула Риан. – Ты – хладагент, который вытек из реактора.
«Тот самый, который убил героя Ынга», – предположила она. Но когда она спросила об этом у Ынга, он промолчал.
Тигр грациозно наклонил голову и широко развел руки в стороны, кланяясь Риан.
– Я Крупица. Знаешь ли ты, с кем именно ты сражаешься, маленькое ничтожество?
– С Прахом? Про него я знаю только то, что нам рассказал Самаэль.
Риан представила себе, как морщится Бенедик, недовольный тем, что она бесплатно делится информацией. Но если бы существо хотело их убить, то, вероятно, помешать ему они бы не сумели. Она уже чувствовала, как сохнет и натягивается кожа на ее лице и руках; ожоги возникали даже у тех, кто просто находился рядом с Крупицей.
– Он был библиотекой, – сказал Крупица. – Его голова набита романтической чушью и идеями о божественном вмешательстве. Он не знает то, что знаю я.
Он явно пытался ими манипулировать. Риан жестом предложила ему продолжать.
– Я знаю, что бог есть только в числах и в огне; в уравнениях и в печи. Именно этот бог может спасти нас. Это знали инженеры, но не командоры, ведь они следили за их хрупким и крошечным богом. А теперь из-за пережитка этой веры в их избранность твоя сестра попала из огня да в полымя. Не верь в ангелов, Риан Конн, ибо их обольстили лживые речи строителей – так же, как они обольстили твоих предков. Только кровь Двигателя чиста, только в ней нет обмана.
– Почему я должна поверить тебе?
– Потому что я покажу тебе более быстрый путь в Двигатель. И потому что я друг Кейтлин Конн, которая отправила меня к тебе. А теперь я снова прошу тебя… – с огромных челюстей покатились волны пара – такие, что Гэвин, сидевший на плече Риан, взмахнул крыльями. Риан подняла руку, чтобы успокоить его и не дать начать то, что она не сможет закончить, – лезь вниз.
Риан прикусила губу. Она прижала ладони к щекам, почти рассчитывая на то, что от прикосновения плоть сползет с костей.
Выдержат ли они пребывание в логове монстра – даже если им помогут симбионты? Была же вроде какая-то история про льва, который притворялся раненым и предлагал дружбу другим животным, – а потом лиса заметила, что следы ведут только в его пещеру – но не из нее?
Но ведь если он собирался обмануть их, то, несомненно, мог бы выбрать более красивое обличье.
– Один вопрос, – сказал Бенедик. Его голос раздался настолько близко от Риан, что она чуть не прыгнула в руки демона. – Кейт хотела мне что-то передать?
Демон самодовольно улыбнулся.
– Если честно, лорд Бенедик, то нет. А вот лорду Тристену я, с твоего позволения, хотел бы передать сообщение от нее.
– Так говори же, – сказал Тристен, который тоже совершенно незаметно для Риан подошел к ней. Его рука коснулась ее локтя, и Риан благодарно оперлась на нее.
Тигр-демон усмехнулся.
– Она приветствует тебя и просит поверить мне. А также просит вспомнить тот случай из вашего детства, когда ты «одолжил» ее краски и развел такую грязь в коридоре, что отец приказал высечь вас обоих, тебя – за проказы, а ее – за беспечность.
– Я наполовину удовлетворен ответом, – сказал Тристен. – Хотя это мог знать и агент Ариан.
– Слезай, – отозвался Бенедик. – Он от Кейт.
– Откуда ты знаешь? – спросила Риан и удивилась тому, какой сильный у нее голос. Но это, конечно, была иллюзия.
– Кейт не разговаривает со мной уже пятнадцать лет, – ответил Бенедик. – Такая мелочь, как конец света, на нее не повлияет.
Персеваль дрожала не только от холода, но Крыло все равно обернулось вокруг нее, словно тепло могло помочь. Возможно, при других обстоятельствах Персеваль избила бы крылья и заставила их отодвинуться.
Но она не позволит Праху увидеть ее слабость, не позволит ему увидеть ее страх.
Злость, отвращение; в этих чувствах было достоинство, и она позволила им стать ее ориентирами.
– Но зачем брать столько живых? – спросила она. – Зачем нужны все эти раи, пассажиры и животные? Зачем цельные замороженные люди? Если строителям был нужен только генетический материал…
– В трупе много всего полезного, – сказал Прах и подмигнул, словно проверяя, содрогнется ли Персеваль.
Она не дала ему возможности насладиться этим зрелищем.
– Зачем столько живых пассажиров, Прах?
– Иаков.
Персеваль прикусила губу. Прах пожал плечами и отвернулся.
– Иаков, – повторила Персеваль. Она сказала себе, что это ничего не значит, что это просто имя. – Пожалуйста. Если ты хочешь, чтобы я с тобой сотрудничала, объясни, почему я должна это делать.
Он поднял руку, подзывая ее, и она подошла к нему. Крыло, похоже, сейчас не мешало ей ходить, где вздумается, хотя от его прикосновения по коже Персеваль побежали мурашки.
– Строители не зря дали мне такое имя, – сказал он. – Я – лестница, по которой ангелы должны подняться, чтобы попасть на небеса.