Или, быть может, чтобы стать первым, кого заметит Ариан, если – когда – они до нее доберутся.
Ножны висевшего за спиной антимеча высунулись на уровне бедра. Риан нервно коснулась их.
– Да, – сказала броня, когда Риан уже смирилась с тем, что не получит ответа.
Риан кивнула – воротник потер ее шею – и сказала:
– Я подумаю об этом.
Ей показалось, что в течение нескольких минут после этого ее походка стала более энергичной.
Даже в темноте было легко понять, за какой дверью находится мостик. Риан четко видела стойку рядом с дверью, стеклянный купол и то, что под ним.
Герой Ынг знал, что лежит в ящике.
Бумажный экземпляр «Новой эволюционистской библии» – в кожаном переплете, страницы спрессованы из древесины и хлопковых волокон, выращенных в самой душе древней Земли.
Риан едва смела дышать, когда они двинулись вперед.
Деталь за деталью, частица за частицей Прах собирал своего капитана. Он знал, что до этого дойдет; он знал, что она упадет в его бездну. Они жили в таких узах, эти маленькие интеллекты.
Но он мог ее вернуть.
Фрагмент за фрагментом он восстанавливал ее, объединял ее части, показывал ей, как интегрировать себя. А поддерживать связи между сознанием Персеваль и мясом, в котором, как полагал Прах, находилась ее душа, они учились вместе.
Прах работал исступленно. Учил лихорадочно. Учился с остервенением. Потому что Ариан уже была здесь, и Прах чувствовал, как Азрафил давит на его края. Враги приближались.
Они почти пришли.
Аласдер Конн не был настоящим Капитаном. Он – просто Командор. Старший, но не командующий.
Он никогда не отдавал себя во власть своего корабля.
Во власть своих ангелов.
Так как Персеваль сдалась сейчас. Сдалась и овладела.
И встала снова. С нее стекал грозовой свет, ее окутала дюжина сверкающих крыльев. Именно в этот миг переборка, отделявшая мостик от Врага, взорвалась, и внутрь вошли Ариан и ее ангел.
29Солнце садится в холодной бледной вспышке
Я умру, но это все, что я сделаю для смерти.
Они встретили стража перед дверью и вступили с ним в бой.
Будь Риан воительницей, тогда она, возможно, сумела бы описать, что произошло потом. Но она была пассажиркой, и ей эти события казались потрясающим прерывистым калейдоскопом. Не размытым пятном, ведь размытое пятно – это жидкость, а тут было стаккато, пунктир.
Последовательность и порядок исчезли; осталась лишь борьба за то, чтобы оставаться мягкой внутри брони, не сопротивляться ее движениям, закусить капу и позволить желеобразному, нагретому до температуры тела противоударному слою сгибать ее тело, придавая ему всевозможные формы.
У Риан это не очень хорошо получалось. Кейтлин – или кто-то другой – настроил ее броню для экстремально резких уклонов. Левая рука Риан, позвоночник и левая нога трещали и напрягались. Ее колония бросалась ликвидировать урон, сообщала о разорванных сухожилиях и мышцах, ее собственная анатомия в сознании Риан окрасилась в красный цвет.
И она ничего не понимала, что происходит вокруг. Ее броню защищал рой симбионтов, а атаковал – как ей казалось – Прах, защищавший свое логово и свою заложницу. Но она не была в этом уверена, а то, что делал Самаэль, она не знала – его не мог разглядеть ни невооруженный глаз, ни датчики ее брони.
Тристен постоянно был рядом – правда, эта близость никак не защищала от врага, который окружил их и проник внутрь их системы защиты. Шипение и шкворчание, похожие на помехи, шумели в ее ушах, а из ее брони – после каждого жеста ее и ее спутников – вылетали искры электрических разрядов. Завесы зеленого, красного, синего света растягивались и рвались на части.
Риан понятия не имела, кто побеждает. Она увидела, как Тристен наносит удары невидимым оружием; его ладони трещали от остаточной ионизации. Коридор осветила белая вспышка: какая-то атака умерла, столкнувшись с их броней. Риан нащупала рукоять жуткого черного антимеча и достала его из ножен. Клинок «Милосердие» был отсутствием всего, таким же неотражающим, как и лицо Врага. Риан яростно взмахнула мечом.
Там где проходил меч, потрескивающий свет разделялся на части и гас.
С помощью Самаэля и Тристена Риан прорубала себе путь к двери.
Она была уже в метре от цели, когда настил пола подпрыгнул под ее ногами, и через броню она почувствовала, как рвется металл. Затем все звуки исчезли.
– Корпус пробит, – сказал Тристен через микрофон в своем костюме. – Нам нужно зайти внутрь.
Находившаяся внутри Персеваль не была готова к бою. Оружия у нее тоже не было. Ее конечности – словно палочки марионетки, тело – неуклюжее, зараженное, чужое, окруженное ореолом ощущений, который протянулся на несколько метров в каждом направлении. Крыло, окружавшее ее, зашевелилось – проблеск света, словно тень от ряби на дне бокала.
Неуклюжая, нескоординированная. Новая и сырая. Без доспехов и без оружия в руках. Но она оказалась обнаженной перед Врагом и не почувствовала его холод.
Ариан нужна броня. Ей нужен антимеч.
Ариан двинулась вперед; ангел укрывал ее своей славой, меч «Невинность» в ее руке был таким же черным, как и дыра в ночи.
Это было слишком. Персеваль сгребла себя воедино, подхватила свои рваные края. В коридоре Прах с кем-то сражался – с другим ангелом, с людьми в броне. Через минуту она туда посмотрит. Слишком много всего, повсюду, а ведь она пыталась увидеть Ариан.
Все молчали, ведь атмосферы тут не было. Нога Ариан в бронированном ботинке без щелчка опустилась, потревожив паутину, сломав параллельные лучи солнц, которые светили сквозь разорванную переборку у нее за спиной, окружая ее ореолом из потревоженных частиц.
– Смелее, – шепнуло Крыло на ухо Персеваль. – Смелее, Капитан, ведь я с тобой.
Словно марионетка на ниточках, Персеваль шагнула вперед, выходя на бой. Ариан, словно кошка, скользнула ей навстречу.
Новые органы чувств Персеваль ощущали присутствие Азрафила как бездну, в центре которой находилась загадка – Ариан и «Невинность». Через Крыло, погруженное в Праха, она ощущала края другого ангела, чувствовала, как они борются и вонзают друг в друга когти. Разрыв в переборке закрыла перепонка; он, словно рана, затянулся, сросся, словно сломанная кость.
Все представлялось Персеваль каскадами изображений; она видела все с углов и точек зрения, которые не были ее собственными. Она кружила в завесе из крыльев, и Крыло яростно било Азрафила, когда он пытался ее схватить.
Но Прах воевал на два фронта, и Персеваль чувствовала каждый сантиметр, который он уступал. Ангел в коридоре был меньше Азрафила и Праха, но более упорядоченный, более собранный, более определенный…
…Если Азрафил здесь, то кто снаружи?
Двое в доспехах. Мужчина и женщина. У одного из них антимеч. И ангел.
Персеваль снова потянулась вперед сквозь Праха. С тех пор как он отпустил на свободу ее эмоции, она обнаружила, что может думать, обрабатывать и анализировать информацию с абсолютной четкостью, даже пока ее тело участвовало в танце мечей вместе с Ариан. Она подумала, что использует не только собственный мозг и симбионта, но также часть вычислительной мощи Праха. И на одолженную мощность никак не повлияло отчаяние, с которым тело Персеваль сражалось за жизнь.
– Прах, открой дверь.
Она не могла допустить, чтобы Арина загнала ее в угол, и она никак не могла отбить удар этого клинка.
Все, чего он касался, живого или симбиотического, он разрубал раз и навсегда. Но если парировать она не могла, то Крыло могло наносить ответные удары, а Персеваль могла убрать их обоих подальше.
Персеваль завертелась, уклонилась от выпада вражеского ангела – копье из заряженных частиц обожгло пол в том месте, где она только что была, и, восстанавливая равновесие, обнаружила перед собой безликую маску Ариан – и почти в пределах досягаемости. Клинок Ариан двинулся к ней по дуге, и Персеваль прыгнула вверх. Крыло замахало, окружая ее.
На самом деле она не могла почувствовать, как антимеч пролетел под ее ногами, ведь здесь не было воздуха, который он мог потревожить. Но она ощутила, как он отрезал кончики перьев на ее нижних крыльях и двинулся дальше, не встречая сопротивления.
Сопротивление Персеваль ощутила, когда сделала кувырок вверх и в сторону; Крыло наносило рубящие удары и резало крыльями, словно ножницами, и Персеваль поняла, что задела доспехи Ариан. Она знала, что прорубила их, потому что в случае необходимости крылья могли стать острыми, словно бритвы. Она почувствовала, как пульсирует поток крови – артериальной крови, бьющей из раны, и увидела синие брызги, падающие на пол. Симбионт Ариан занялся раной и быстро остановил поток крови.
Ариан переложила меч в другую руку.
Когда Персеваль пролетела половину комнаты и приземлилась, сжавшись в комок, паутина порвалась у нее под ногами. И одно из крыльев волочилось позади нее.
– Прах.
Его упрямство было похоже на стену. Он не собирался подпускать к ней Самаэля или кого-то из ее родных. Он не намеревался создавать альянсы или делиться властью.
Какой прок быть его Капитаном, если он ей не отвечает?
– Прах. Открой дверь в коридор.
Он показал ей свою войну, погрузил ее в нее, словно на микросекунду окунул в ванну с ледяной водой. Он дал ей бой ангелов, поединок микроскопических машин с когтями-ножами. Оружие было невидимым… пока микроволны не заставили паутину зашипеть, до тех пор, пока массы нанитов не прожгли друг друга насквозь, словно огненный меч, проходящий сквозь лед.
– Открой дверь в коридор.
Сверкая хромированной броней, Ариан бросилась в атаку. Сжавшись в комок перед очередным прыжком, Персеваль вздернула губу, прищурилась и стала ждать.
– Самаэль…
Консоль в дальней части комнаты заискрила и взорвалась.