оспоминания и программы и обеспечить к ним доступ? И что делать со свободными элементалями, с дикой нанотехнологией, с искусственным разумом и искусственной жизнью? Кто займется поисками и как он поймает и соберет все это? Во всех уголках мира существовали домены, трюмы и анкоры, как населенные, так и пустующие, и между большинством из них не существовало ни надежного сообщения, ни надежной связи. Наступающим придется штурмовать мир камеру за камерой, каюту за каютой.
Им придется захватить весь мир.
Что произойдет, если они победят и соберут всех? Как они исцелят мир, который даже первые инженеры и первые Конны объявили не подлежащим ремонту? Как они помирятся с ангелами, без помощи которых у них нет шансов снова привести мир в движение?
А когда все это будет сделано, как они выберут направление? В прошлом из-за этого тоже вспыхивали войны.
Это были великолепные вопросы.
Но Ариана ответила на каждый из них. И в конце концов, когда Ардат задала самый сложный вопрос – как мы починим то, что не смогли восстановить даже Капитаны древних времен? – Ариан улыбнулась и, пожав плечами, сказала:
– Когда дело дойдет до этого, мы посмотрим, какие ресурсы у нас есть. Возможно, они просто были недостаточно жестоки. И в любом случае у нас нет выбора.
– Нет выбора? – спросила Ардат и подалась вперед, поставив локти на стол, покрытый камчатной скатертью.
– Верно, – ответила Ариан. – Милая сестрица, война начнется в любом случае, хотим мы того или нет. Видишь ли, войска Двигателя уже на марше.
5За пределами Власти
Не объявляйте об этом в Гефе, не плачьте там громко;
Но в Доме Праха покрой себя пеплом.
Когда после ужина слуги занимались уборкой, в кухне было тихо. Вечером должны были пройти уроки, но голова, который стоял посреди кухни, засунув пальцы за ремень, отправил тех, кто помоложе, в свои комнаты. Риан подумала, что никогда не видела голову напуганным. Если бы ей рассказали нечто подобное, она бы не поверила.
Позднее Риан легла в свой «гроб», но заснуть не могла. Она ворочалась, потягивалась, лежа на спине, сворачивалась клубочком, прижимала пальцы к губчатой крышке и чувствовала, как та заполняет пространство между ее пальцами. Она считала с тысячи до нуля – по крайней мере пыталась: мысли ее постоянно путались, стоило ей перейти через «девятьсот».
И она продолжала одной рукой ощупывать карман, который тянулся вдоль заднего края «гроба»; она сжимала острые края кубического пульта, управлявшего цепями Персеваль, и проводила большим пальцем по кнопкам.
Это же ее обязанность, верно? Даже если сегодня вечером Голова сказал, что Роджер ее заменит.
Роджер не мог справиться даже с посудомойками. Голова не доверял ему даже заботиться о корабельных кошках. И, кроме того, Риан беспокоили постоянно воспаляющиеся раны Персеваль. Знает ли Роджер, что нужно сменить повязки?
А если знает, захочет ли он этим заниматься?
Она стиснула ключ в кулаке и досчитала до двадцати – на этот раз с нуля до двадцати, и на этот раз у нее это получилось.
А затем она отперла замок, выключила свет (на тот случай, если одна из соседок не спит) и с огромной осторожностью открыла крышку «гроба». Она натянула на себя мягкие черные брюки, доставшуюся от старших майку из эластичной ткани (ей пришлось завязать узлы на лямках, чтобы она не спадала) и зеленый кардиган. Ночь, скорее всего, будет прохладной, но Риан не стала выкапывать башмаки, которые были надежно упрятаны в сетки, прикрепленные к боковым стенкам ее «гроба».
Никто не должен подумать, что она куда-то собралась.
Холодная палуба заставила ее выгибать стопы и семенить, но только поначалу, а потом ее подошвы и пальцы онемели. Ехать на лифте – слишком шумно; Риан просто поднялась по лестнице на двор, слегка хромая; пульт в кармане на бедре летал из стороны в сторону. Джодин выпало стоять в ночном дозоре, и Риан помахала ей, когда они встретились под эвкалиптом. Воздух был наполнен его мощным, тяжелым ароматом.
Риан почти чувствовала, как вяжущие вещества эвкалипта покалывают ее кожу. Она сосредоточилась на этом ощущении. Она не делает ничего плохого. Она просто идет проверить пленницу, за которую отвечает, – и Джодин это известно. Джодин ничего не заподозрит, увидев, что Риан бродит поздно ночью. Время от времени они даже бродили вместе.
В Доме Власти уже настал максимальный уровень темноты. Щит-затенитель был обращен к солнцам: его задняя сторона впитывала ценную солнечную энергию, а передняя временно закрывала окна мира. В системе мира Власть находилась в центре солнечной стороны и, если бы не щиты, была бы ярко освещена и днем и ночью. Поэтому Риан шла не в темноте, а в синих сумерках, в которых силуэты сливались, а края становились нечеткими.
Проходя мимо стены, она провела пальцами по широким листьям плюща, чем напугала какую-то птичку, которая немедленно упорхнула. Она слышала, что на великой Аллее ласточки вили гнезда и стаями летали по пустым пространствам, но сама она ничего подобного не видела.
Риан ни разу не была за пределами Власти.
У входа в башню с обеих сторон стояли на страже два оливковых дерева; плоды на одном из них были еще совсем зеленые, а на другом – более созревшие. Риан погладила мощный, словно сплетенный из канатов, серый ствол ближайшего дерева, почувствовала, какой он влажный от росы, и вытерла мокрые пальцы о затылок.
Она вообще не верила Персеваль, не верила, что они – сестры. Это просто детская фантазия, уловка пленницы. Риан вцепилась покрепче в эту мысль, пока топала вниз по лестнице с ключом в руке.
На этот раз эхо ее шагов не звенело. Босые ноги не издавали звуков, прикасаясь к поликарбонату, и лишь слегка прилипали к полу на каждом шагу из-за влажной и жирной кожи на подошвах. Но у основания лестницы Риан остановилась, так как до нее донесся какой-то шорох.
Риан выглянула из-за дверного косяка и увидела, что Персеваль расхаживает по кругу, который позволяли ей очертить цепи. На белом одеяле, в которое она снова закуталась, пятен крови не было – либо Роджер сменил повязки, либо во второй раз Риан наложила их получше. Но когда Персеваль повернула коротко стриженную голову к двери и прикусила губу (с тревогой? Слышала ли она, как Риан спускается по лестнице?), Риан увидела голубые тени под глазами и кожу, натянутую на скулах.
А затем Персеваль неуверенно спросила:
– Риан?
– Тут только я, – ответила Риан и внезапно поняла ее страх. Незаметно следить за пленницей рано утром можно по разным причинам, и наблюдатель почти наверняка не желает ей добра. Риан вышла на свет, одергивая кардиган, и направилась к Персеваль.
– О! – воскликнула Персеваль. – А я-то думала, почему тебя не видно?
Она села на постель и обхватила руками колени, морщась при каждом движении. Кто-то аккуратно застелил постель, и Риан сомневалась, что это сделал Роджер.
Риан села на корточки рядом с ней. Ее брюки были сшиты из такого количества ткани, которого хватило бы на пару юбок, поэтому они растеклись лужей на полу вокруг ее ног. Не глядя на пленницу, Риан положила левую ладонь на ее руку и была потрясена тем, какая у нее сухая, дряблая и горячая кожа.
– Они остановят войну, если ты вернешься в Двигатель? – спросила Риан.
Она сама не понимала, в чем заключается ее план, пока не произнесла эти слова.
Персеваль надолго застыла. А затем она повернулась – жилы растянулись на длинной шее – и сказала:
– Ну, тут возможны варианты. А что случилось?
Риан быстро и тихо все рассказала. О том что, казнив и искалечив Персеваль, леди Ариан приступила к осуществлению своего плана. О том, что она, несомненно, с самого начала собиралась свергнуть своего отца и начать войну с Двигателем.
И о том, что Двигатель поступил так, как предполагала Ариан.
Персеваль, горевшая от лихорадки, выслушала ее. А затем положила костлявые руки на колени; цепи образовали серебристо-голубой шлейф по бокам от нее. Персеваль положила подбородок на узкую кисть.
– Это неважно, – сказала она, пожевав губу. – Домой я не вернусь, верно?
Не веря тому, что она это делает, Риан засунула руку в карман, в глубины мягкой раскачивающейся темной ткани, и достала пульт.
– Но я не знаю, как выбраться из Власти, – сказала она, когда глаза Персеваль наконец-то сфокусировались на нем.
– О! – воскликнула Персеваль. – Это не страшно. Я знаю.
Когда цепи соскользнули с запястий и лодыжек Персеваль, ей показалось, что от жжения в глазах она ослепнет.
Она содрогнулась, положила голову на руки и чуть не заплакала.
А когда Персеваль набралась храбрости, она уперлась руками в постель и резко встала.
– Мы пойдем к отцу, – решительно сказала она. – Риан, можно я возьму ключ?
Риан помедлила, но, похоже, приняла решение. Она отдала Персеваль пульт, и с его помощью Персеваль превратила обвернутые вокруг нее цепи в платье-футляр без рукавов – то, что задержит тепло рядом с кожей. Одеяло она без колебаний сбросила и, поморщившись, подняла руки, чтобы надеть платье. Хотя от прикосновения ткани по ее коже побежал холодок, ей было приятно, что платье отделило ее от внешнего мира.
– К отцу, – сказала Риан. – К лорду Бенедику.
– К кому же еще?
На миг Персеваль захотелось раздавить пульт, заблокировав платье в этой форме до тех пор, пока не появится возможность перепрограммировать колонию. Но всегда существовал шанс, что у кого-то во Власти есть другой пульт, и ей не хотелось отказываться от столь полезного инструмента.
– Разве это не… – когда Персеваль повернулась к Риан спиной, та нахмурилась, подыскивая нужное слово, – бесцеремонно?
Персеваль прикусила губу. Сейчас, скорее всего, не самое подходящее время признать, что сама Персеваль совсем не близко знакома с Бенедиком, но врать ей не хотелось.
– Его дочери не имеют права обратиться к нему за помощью в тяжелый час?