– Дура! – воскликнула Лина в сердцах. – Да я тебе перережу!
– Во-во! – лыбилась довольная Ксюша. – Что и требовалось доказать, что и требовалось!
На следующее заседание круга не явился Кабан. Это было неслыханно. Невиданно. Уже почти год ни одно заседание не обходилось без него. Прежде он мог приходить не регулярно, но с тех пор, как по-настоящему вошел во вкус, всегда был рядом с Артемом, когда тот рассказывал свои истории. Теперь, без Кабана, Артем почувствовал себя каким-то неполноценным, словно бы стал вдруг калекой.
– Тема, куда Кабан делся? – спросил Лепан Пятигуз, один из самых близких друзей Артема.
Лепан тоже был весьма крупный мальчик, до Кабана, конечно, недотягивал, да и был на пару лет младше, но считался второй вершиной круга, превосходя ростом и размахом плеч многих старших пацанов. Исчезновение Кабана на самом деле обрадовало Лепана, он втайне понадеялся, что Кабан пропал всерьез и насовсем – было бы неплохо!
Артем пожал плечами.
– Он же сказал тогда – бомжиху пойдет мочить. И как? Грохнул ее? Нет? – продолжал спрашивать Лепан.
– Не знаю, – произнес Артем тихо.
– Ты – и не знаешь? – удивился Лепан. – Вот это да!
Артем попытался сосредоточиться и вызвать свое вдохновение, которое не раз открывало ему тайны, но ничего не получилось. Оно если приходило, то всегда само, по наитию, искусственным приемам не подчинялось.
Артем ощутил, как внутри него копошится какое-то призрачное насекомое. Это был новорожденный страх.
«Да уж! – подумал он. – Людей пугать – это одно… А теперь и сам чего-то… И это уже другое. Надо будет все-таки Кабана отыскать».
Где живет Славик Шугаев по прозвищу Кабан, Артем знал и отправился к нему домой. Но там ему дверь никто не открыл, поэтому Артем зашел еще раз на другой день, в субботу. Кабан жил с бабушкой, и Артем надеялся застать дома если уж не его, то, по крайней мере, эту миниатюрную моложавую старушку, элегантную модницу и кокетку, руководительницу Службы внутреннего контроля и управления рисками морского торгового порта. Родители Кабана не то умерли, не то погибли – он ничего конкретного не рассказывал о них, лишь однажды кратко обмолвился: «Они мертвы», – поэтому рос Кабан под присмотром бабушки.
В субботу она оказалась дома. Открыла дверь, обдав Артема волной запахов – дорогие духи в смеси с дорогим табаком; ее пальцы держали изящную курительную трубку, над которой поднимался ароматный дымок. Артем поздоровался. Улыбнувшись накрашенными губами, бабушка пригласила его войти, и, когда он спросил: «Лизавета Юрьевна, а скажите, Славик где? Мы с ним встретиться должны были, а он чего-то не пришел. Случайно не заболел?» – она ответила: «Так Славик же никогда не болеет! Но мы сейчас узнаем, где он». Лизавета Юрьевна скрылась в комнате, вскоре вернулась уже без трубки и с айфоном в руке, начала ловко тыкать пальцем в экран.
Свой телефонный номер Кабан не давал никому, в том числе и Артему, и сам чужих номеров никогда не брал. В памяти его мобильника хранился единственный телефонный номер – номер бабушки.
Послав вызов внуку, Лизавета Юрьевна дождалась, когда тот ответит, и включила громкую связь, чтобы Артем тоже слышал.
– Да, бабуся, – раздался глухой голос Кабана.
Артему странно было услышать это ласковое и детское «бабуся» из Кабаньих уст. Вообще, Кабан для Артема во многом оставался загадкой. Угрюмый и немногословный, он никогда не рассказывал о себе, о своих привычках и увлечениях. Ясно про него было лишь одно: Кабану нравились страшные истории, но что нравилось еще, кроме них, Артем не знал, да и не стремился узнать. В конце концов, они с Кабаном не были друзьями, хотя со стороны так могло показаться. Не другом был для Артема Кабан, а словно бы грозным диким животным, которое приближалось к нему с одной целью – сожрать предложенное подношение, насытить лютый голод и кануть во мрак, из которого вынырнуло.
– Славичек, ты где сейчас? – спросила бабушка. – К тебе тут мальчик пришел. Артем. Хочет с тобой встретиться.
– Артем? Никакого Артема. Не помню. Странно… Я не знаю, где я. Где? Пусть приходит сегодня на Поле Чудес. Потом, когда стемнеет. Пока, бабусь, – сказав это, он отключился.
Речь Кабана была какой-то неестественной, словно склеенной из обрывков речи разных людей.
– Что на него нашло? – удивилась бабушка, пожав плечами. – С чего это вдруг он тебя не помнит? Шутка, наверное, такая. А не хочешь чайку? – предложила вдруг. – Можно организовать какой-нибудь изумительный китайский или японский чаек. Из утонченных. Такой ты вряд ли где еще попробуешь.
Артем вежливо отказался, поблагодарил Лизавету Юрьевну и в задумчивости ушел.
Полем Чудес назывался пустырь между Южным рынком и Морской академией. На этом пустыре было два пруда, соединенных подземным каналом. Один пруд использовался как техническое водохранилище, другой почти полностью зарос и служил только для красоты. Рядом с ним росло подобие рощицы и зубасто торчали над землей обломки стен небольшого разрушенного здания непонятного назначения, над ними возвышались три сухих дерева; лишенные коры, почти белые, они смутно воскрешали в памяти какую-то знакомую картину – не то Босха, не то Брейгеля Старшего. На восточной окраине пустыря, недалеко от забора Морской академии, начали строить церковь, фундамент был уже заложен.
Артем пришел на Поле Чудес в сумерках и бродил в поисках Кабана. Не таким уж и большим было то Поле, но ландшафт и растительность не позволяли полностью обозреть его с какой-то одной точки, поэтому, чтобы найти укрывшегося человека, следовало пересечь Поле в нескольких направлениях.
Вскоре Кабан отыскался. Он сидел в развалинах, на низком обломке стены. Тут же рядом сидела женщина, которую Артем узнал сразу: беременная бомжиха, Зойка.
– Привет! – поздоровался Артем.
Кабан не ответил, только молча смотрел.
– Ты что, правда меня забыл? – спросил Артем.
Но Кабан все молчал.
– Убей его, – вдруг произнесла бомжиха спокойно и ровно, глядя на Артема.
Непонятно, к кому относились ее слова, кто кого должен убить: Кабан – Артема или Артем – Кабана?
– Убей его, – повторила она все так же спокойно и безадресно.
Артем похолодел – не столько от страха за свою жизнь, сколько от дьявольской двойственности ситуации. После слов бомжихи ему вдруг до зуда захотелось схватить какой-нибудь камень – а их было много разбросано здесь – и, подскочив к Кабану, камнем пробить голову. По крайней мере, хоть попытаться это сделать.
Кабан продолжал сидеть на месте, но Артем видел, как он напрягся.
– Уходи быстрей, – процедил Кабан, наклоняя голову, словно бык, нацеливший рога на жертву, которая маячит перед ним, беспечная и манящая.
Артем понял, что Кабан едва сдерживается, еще немного – в нем что-то надломится, треснет, – и он бросится на Артема.
Тогда Артем развернулся и побежал прочь.
Ему показалось, что Кабан вскочил и кинулся за ним, что он вовсе не отпускал Артема, когда велел уходить, а только играл, и сейчас легко догонит. Вот-вот Кабаньи пальцы-крючья – страшные, сильные, беспощадные – вцепятся в плечи… Оглянуться назад? Нет! По темноте следовало быть внимательным, смотреть, куда ногу ставишь, иначе – оступился, споткнулся – и все, конец. И тут же Артем с удивлением почувствовал в себе какое-то второе сознание, словно бы мысли разделились на два потока: в одном из них плескался удушливый страх, а в другом… Второй поток сознания петлял и вился вокруг желания заманить Кабана в ловушку, застать врасплох и убить. Артем понял, что как Кабан играл с ним, так и сам он играет с Кабаном, выжидая момент, в котором удача компенсирует физическое превосходство Кабана и позволит тщедушному Артему взять верх над этой огромной тушей.
Он уже выбежал с пустыря, пересек дорогу, огибавшую пустырь с северо-запада, и ворвался в микрорайон. Старый, хрущевских времен, этот микрорайон утопал в зелени, все дворы в нем напоминали тенистые парки. Здесь было легко уйти от погони, легко затаиться, легко обойти преследователя со спины и нанести неожиданный удар. Но Артем не знал, действительно ли Кабан гонится за ним? Не померещилась ли погоня? Прекратив бег, осмотрелся. Нигде никакого Кабана. Но, может, он затаился и сейчас наблюдает из укрытия?
«Убей его», – шепнул в голове отдаленный голос.
У Артема задрожали руки. Он смотрел на свои пальцы и понимал, что дрожат они не от страха – от желания убить. Если не Кабана, так хоть кого-нибудь, все равно кого, любое живое существо.
И Артем вновь побежал. Но теперь бежал не от погони – реальной или мнимой, – а от голоса, до сих пор звучавшего в голове и ослабевавшего с расстоянием, которое преодолевал беглец. Следует оказаться как можно дальше от пустыря – Артем это понял, – тогда порвется паучья нить, липнущая к нему, и он будет свободен.
Наконец, задыхающийся, выбившийся из сил, остановился у лавочки в одном из дворов и в изнеможении повалился на нее. Добежал до своей свободы.
Кабан не отвечал бабушке на телефонные вызовы. Дома не появлялся. Взволнованная Лизавета Юрьевна заявила в полицию о пропаже внука. Полиция начала искать. И вскоре нашла. Пропавший прятался в подвале недостроенного дома, возведение которого было остановлено из-за каких-то махинаций застройщика.
Совершенно безумный, ничего не соображающий, утративший дар речи, издающий мычание и рык, перемазанный засохшей кровью, Кабан сидел рядом с женским трупом. Распоротый живот мертвой женщины зиял, как оскаленная пасть какого-то чудовища. В кармане брюк у Кабана нашли нож с выкидным лезвием; похоже, им и была зарезана женщина. Несмотря на возраст – с виду более пятидесяти лет, – она была беременна, тут же лежало тело ребенка, выдранное из ее чрева.
Но ребенок этот престранное был существо! Кожа словно у рептилии, скользкая и плотная, серого цвета, местами покрыта ороговевшими наростами. На ногах и руках грубые ногти, свернувшиеся в трубочки и загнутые, наподобие когтей у животных. Такие ногти невозможно использовать как оружие, но выглядят они зловеще. Пол мужской. Гениталии вполне развиты и непропорционально велики. На теле многочисленные ножевые ранения. Про лицо сказать нечего, поскольку голова тщательно размозжена камнем, который найден там же, покрытый засохшей кровью и частицами мозгового вещества.