— Да, — сказал Зеленый человек, — это так.
— Я заставила Чонга сбежать.
Зеленый человек уперся руками в стол и наклонился вперед, глядя на нее с доброй улыбкой.
— Один мудрый человек однажды сказал мне, что мы не можем никого заставить что-то почувствовать или сделать. Мы можем бросать вещи на ветер, но каждый человек сам решает, как он отреагирует, где хочет быть, когда все произойдет. Ты понимаешь?
Она покачала головой.
— Речь идет об ответственности. Чонг чувствовал ответственность за то, что произошло. Твои слова не заставили его сбежать.
— Я хотела бы… забрать их.
— Да. Я в этом уверен. Но это все еще решение Чонга, он решил сбежать. Он мог остаться, что бы ты ни сказала. Как и ты могла бы остаться после того, что сказал Бенни. Это не делает суровые слова правильными, но и не делает тебя или Бенни виновными в том, что вы их сказали. Это нужно решить с самим собой. Чонг выбрал свой путь. Бенни выбрал свой, когда высказался. Ты выбрала свой, когда сбежала.
— Но это был неправильный выбор! — крикнула она.
— Это твое решение, дорогая, — сказал он. — Знаешь, почему ты сбежала?
Она пожала плечами.
— До того… как я встретила Бенни и других… я знала мир. Как он устроен. Зомы, охотники за головами и я. Моя пещера, мой способ охоты. Упокоение зомов. Сражения с людьми. Ловушки, охота и все такое. Существовала лишь я и все остальное. Я. Я знала себя. Я знала, какой я не являюсь. Но после встречи с ними… все усложнилось. Со мной были люди. Мне нужно было о них заботиться.
— И это испугало тебя, потому в последний раз, когда кто-то был тебе дорог, это были Энни и Джордж? Нет, не надо удивляться, Лайла. Я тоже терял людей. Все теряли. Потеряв их, ты ушла от человечества. Не по желанию, но из-за необходимости выживать. Ты привыкла быть одна и не заботиться о других. А потом встретила Бенни с Никс, и тебе стало не все равно.
— Заботиться о ком-то больно! — крикнула она так громко, как позволяли ее поврежденные связки. А затем тише она добавила: — Это пугает, я раньше никогда не боялась. Если я жила, то жила. Если бы я умерла, то кто бы узнал? Кому бы было дело? Энни и Джорджа больше не было. Без них у меня словно были… доспехи. Я этого не понимаю.
— На каком-то уровне понимаешь, скорее всего.
— Бенни сказал, что Чонг пошел только потому, что любит меня. — Она покачала головой, удивляясь этой мысли. — Я не понимаю. То есть… я читала книги о любви и романтике, но это не то же самое.
— Нет, — согласился он. — Конечно нет. Но что ты чувствуешь по этому поводу? Что кто-то любит тебя?
Она снова покачала головой:
— Энни меня любила. Джордж меня любил.
— И ты их любила… а теперь они мертвы, — мягко сказал Зеленый человек. — И ты, скорее всего, испытываешь вину за это. — Лайла резко глянула на него, но он продолжил: — Думаю, что в этом случае ты чувствуешь вину, потому что уже сбежала из Геймленда, но не вернулась вовремя, чтобы спасти Энни. А Джордж умер, пока искал тебя. Ты боишься, что если Чонг любит тебя и ты влюбишься в него, то он тоже умрет?
— Его… уже нет. — Она поморщилась, но заставила себя не всхлипывать. — Больше ничего не имеет смысла. Прошлой ночью мы вышли на улицу, а все растяжки были сняты. И там стояли все эти зомы. Слишком много. Я… я смотрела в эти мертвые глаза. Я увидела Чонга. В моей голове… мертвым. И Тома тоже. Бенни и Никс. Я увидел их всех мертвыми. Всех, кто мне дорог. Мертвы. Я почувствовала, что и я мертва.
— А, — мягко заметил Зеленый человек. — Это называется ужас. Это замешательство, немного паранойи и хорошая доза паники. У всех бывали такие моменты. У всех. Даже героев вроде Тома.
— Но я сбежала. Я не могу этого вернуть. Я сбежала и оставила там Бенни с Никс. Я им не помогла, я не пошла искать Чонга. Он ушел из-за меня. Из-за того как я с ним обращалась. Из-за того что я ему сказала. Бенни так сказал.
— Бенни просто мальчик, — ответил Зеленый человек, — и, готов поспорить, он так же сбит с толку и испуган, как и ты. Иногда люди говорят ужасные вещи, когда напуганы. Они не хотят, но не могут ничего поделать. Они нападают, потому что если их слова причиняют кому-то боль, то они чувствуют, что не совершенно беспомощны.
— Это глупо!
— Нет, это нечестно, но по большей части непредумышленно. Если Бенни похож на Тома, то он, скорее всего, корит себя за эти слова. Скорее всего, он бы многое отдал, чтобы повернуть время вспять и исправить все.
— Он не может! Он это сказал.
— Это правда. Он сказал это, и тебе было больно, и учитывая все, что происходило, скорее всего, вы все были в одинаковом положении. Сбитые с толку, испуганные и делающие то, что потом хотели бы исправить.
Лайла вытерла глаза.
— Мне так жаль, что я сказала те слова Чонгу. Если бы я могла их вернуть.
Зеленый человек на мгновение замер.
— Позволь рассказать тебе правду, сестренка. Какое бы решение ты ни приняла, это тебя не определяет. Не навсегда. Люди могут принимать плохие решения, а потом передумывать и умом, и сердцем, и поступать потом хорошо, как и могут принимать хорошие решения, а потом повернуться и пойти по плохой дорожке. Никакие решения не длятся всю жизнь. Если есть решение, с которым ты больше не согласна, ты можешь принять другое.
— Но я не могу отменить совершенное.
— Я не про это. Я почти уверен, что отмена совершенного включает в себя путешествие во времени, а машины времени у меня нет.
Она почти улыбнулась этим словам.
— Все через это проходили, — сказал Зеленый человек. — Первая ночь была не единственным кризисом. У всех нас были моменты слабости и провалов. Всех нас. Мы все прошли через страдания темных ночей души.
— Так это все? Мне придется остаток жизни провести так? Не приняв правильного решения? Не произнеся правильных слов?
— Это твой выбор. Ты не можешь изменить прошлое. А, но будущее… ты распоряжаешься своим будущим. — Зеленый человек улыбнулся. — Так скажи мне… какое решение ты хочешь принять теперь?
64
Диггер и Хип отвели Бенни с Никс в отель, подгоняя их ударами и шлепками. Проповедник Джек шел позади, напевая что-то себе под нас. Бенни думал, не гимн ли это.
Они вошли в холл, заполненный до потолка ящиками с товарами, стащенными из близлежащих городов. Каждый миллиметр стен был увешан крепкими полками, забитыми консервами, мешками с зерном, банками со специями и бутылками всего — от оливкового масла первого отжима до виски «Кентукки». На одной стене висело оружие от пола до потолка: ружья, винтовки, автоматы, пусковые установки ракет и различные виды пистолетов. Большую их часть Бенни видел лишь в книжках. Здесь были бочки, набитые штыками, мачете, мечами, копьями, топорами и дубинками. У одной из стен стояли шесть ящиков с пометкой C-4[8]. Бенни никогда об этом не слышал, но на каждом ящике большими красными буквами было написано: ВНИМАНИЕ: ОЧЕНЬ ВЗРЫВООПАСНО. Он сглотнул.
Здесь было достаточно оружия, чтобы начать войну… или вернуть пустошь, забрав ее у живых мертвецов. Бенни увидел, что Никс с тоской смотрит на эту коллекцию.
Диггер это заметил и дал ей подзатыльник.
— Даже не думай.
— Не стала бы, — пробормотала под нос Никс.
Бенни сжал зубы и поклялся могилами родителей, что заставит этих людей заплатить за то, что вообще прикоснулись к Никс.
Они провели Бенни и Никс, толкая, через отель и вверх по ступенькам, пока не оказались в дверном проеме пыльного чердака. В комнате, помимо паутины, ничего не было.
— Устраивайтесь поудобнее, — сказал Хип, заталкивая их в комнату. — Позвоните в обслуживание номеров, если что-то понадобится. — Смеясь, мужчины захлопнули дверь и заперли ее на ключ.
Бенни прижал ухо к двери и прислушивался, пока звуки шагов на лестнице не затихли. Тогда он попробовал покрутить дверную ручку. Она двигалась, но замок был крепким, а дверь слишком прочной для того, чтобы ее можно было выбить. Обреченно вздохнув, он повернулся к Никс.
— Мы отсюда выберемся, — пообещал он.
Она казалась шокированной и маленькой в пыльном свете.
— Как? Бенни, они сбросят нас в зомби-ямы! Так они поступили с моей мамой!
— Знаю… но она выжила, Никс… а она не была бойцом. Но мы бойцы. Умные воины, помнишь?
Никс всхлипнула.
— Прямо сейчас я не чувствую себя умным воином.
Бенни заставил себя улыбнуться.
— Тогда нам придется сосредоточиться на том, чтобы быть просто умными. Помнишь, что сказал Том: «Когда вы в опасной ситуации…»
— «…сразу же оцените все свои ресурсы».
Они осмотрелись. Комната была совершенно пуста. Голый пол, голые стены с потрескавшейся штукатуркой, отвалившейся в некоторых местах и обнажившей тонкие деревянные кости стен, с потолка свисали провода от лампы, не работавшей уже пятнадцать лет, а разбитое окно выходило на загон с лошадьми.
— Ладно, — сказал Бенни, — у нас… не много инструментов. — Но взглянув на Никс, он увидел, что она улыбается. — Что?
Она ему ответила. И тогда он тоже заулыбался.
65
Том Имура стоял внутри теней, отбрасываемых высокими ивами на границе старого отеля. Любой стоявший на расстоянии метра не увидел бы его. Он был словно привидением, темным слоем сумеречных теней. Двигался только его разум, а он был ревущей огненной бурей ярости, досады и ненависти к себе. Несмотря на логику, указывающую на противоположное, его разум все кричал, что он несет за это ответственность. За все это. За Чонга. За Бенни и Никс. За Геймленд. За все.
«Это моя вина. Я должен был это предвидеть».
Нет, это было не совсем так. Он это предвидел. Его предупреждали. Бандит и Салли, капитан Странк и мэр Кирш. Предупреждали, что он не может просто так уйти, что, возможно, ему судьбой предначертано уничтожить Геймленд раз и навсегда.
Он был уверен, что Бенни и Никс держали внутри. Оставив мертвых охотников за головами, он побежал назад к заправке, нашел ее посреди пепла, а затем заметил следы, ведущие в Вавону. Несомненно, ботинки Никс и Бенни. А за ними следы проповедника Джека. Том бежал вдоль тропы и остановился лишь на мгновение, когда увидел, что отпечатки следов