— Кстати, мне известно о докторе Брандте кое-что еще, — признался он, когда Ковач завел двигатель и нажал на газ.
— Что именно?
— Он был вчера на пресс-конференции и держался в сторонке.
— А вот и он.
Ковач нажал на кнопку «пауза». Видеомагнитофон остановил пленку. Картинка на экране дрогнула и застыла. На некотором отдалении от толпы журналистов, возле группы людей в официальных костюмах стоял доктор Брандт. Ковачу как будто дали под дых. Он нажал на кнопку воспроизведения и стал наблюдать за тем, как психотерапевт кивнул и что-то сказал стоящему рядом человеку. После он снова нажал на кнопку «пауза».
— С кем это он говорит?
— А-а-а… этот… — Юрек наклонил голову, чтобы получше рассмотреть изображение. — Это Келлерман, общественный защитник.
— Понятно. Его еще называют Мальчик-червяк. Посмотри, есть он еще где-нибудь на записи вместе с Брандтом, — попросил Ковач. — Выясни, есть ли у Брандта веские причины прийти на пресс-конференцию.
Адлер удивленно выгнул бровь.
— Думаешь, он подозреваемый?
— Я думаю, что он самый настоящий засранец.
— Если бы это каралось законом, тюрьмы были бы переполнены адвокатами.
— Он меня задолбал за это утро, — пожаловался Ковач. — Он и Бондюран слишком хорошо устроились, а последний еще пробует нами командовать.
— Он отец жертвы, — заметил Адлер.
— Он богатый отец жертвы, — поправил Типпен.
— Он богатый и влиятельный отец жертвы, — напомнил всем Юрек. — Мистер Паблик Рилейшнс[12].
Ковач смерил его выразительным взглядом.
— Он — часть нашего расследования. И с какой стати я должен делать для него послабления? Мы никого не должны упускать из внимания. Членов семьи всегда рассматривают под микроскопом. Хочу маленько нажать на Брандта, пусть знает, что мы не свора ручных собачонок, которые по приказу миллиардера метнутся в любую сторону. Если он может что-то сообщить о Джиллиан, то я хочу получить эти сведения. И еще нажать на него, потому что он вонючий клоп.
— Ой, смотри, не играй с огнем, — пошутил Юрек.
— Это расследование убийства, Очаровашка. Хочешь посоветоваться с Эмили Пост?[13]
— Я хочу выбраться из этого дела, не навредив собственной карьере.
— Твоя карьера — расследование преступлений, — парировал Ковач. — Брандт имеет отношение к Джиллиан Бондюран.
— У тебя есть иная причина, кроме личной неприязни, чтобы считать, что этот хрен-психоаналитик мог прикончить двух проституток и отрезать голову пациентке?
— Я не утверждаю, что он подозреваемый! — оборвал Ковач. — Он видел девушку в пятницу. Он работал с ней каждую неделю. Он знает все, что нам необходимо знать. Если Брандт утаивает информацию, то мы имеем полное право слегка надавить на него.
— И заставить его запищать о привилегиях.
— Он уже завел эту песню. Ходит вокруг да около. Правда, за границы не заходит. Эх, сумей мы выудить из него имя бойфренда Джиллиан, уже было бы нечто. Как только мы точно установим, что убитая — дочь Питера, Брандту не отвертеться. Придется рассказать о ней поподробнее. Тут уж никакие ссылки на профессиональную этику не помогут, — проговорил Джон.
— В этом типе мне еще кое-что не нравится, — добавил Ковач, расхаживая туда-сюда около стола. — Например, что его имя связано с бог знает какими преступниками. Мне нужен список фигурантов всех дел по жестоким насильственным преступлениям, в пользу которых он выступал со свидетельствами. А также тех, против кого он свидетельствовал.
— Я сделаю, — пообещал Типпен. — Моя бывшая работает в архиве, куда сдают уголовные дела. Она меня терпеть не может, но убийцу ненавидит еще больше. По сравнению с ним я ангел.
— Поздравляю, Типпен, — съязвил Адлер, тряхнув головой. — Ты редко поднимаешься выше уровня обычных подонков.
— Да! Я уже на ступеньку выше, чем в то время, когда она подшивала дела в папки.
— И Бондюран, — напомнил Ковач, чем вызвал новый хор стонов. — Этот отказывается разговаривать, и это мне ой как не нравится! Он сказал Куинну, что его беспокоит сохранность врачебной тайны. Представить себе не могу, почему, — добавил он с лукавой ухмылкой, доставая из кармана мини-диктофон.
Пятеро членов следственной группы тотчас столпились вокруг, чтобы прослушать запись. Лиска и Мосс еще не вернулись, занимались выяснением прошлого убитой. Федералы удалились в офисы ФБР. Уолш отрабатывал данные по другим штатам, которые получил от отдела учета насильственных преступлений. Он еще будет обзванивать полевые отделы ФБР, а также другие правоохранительные органы. Куинн ограничился работой по составлению психологического профиля Коптильщика.
Запись разговора Куинна с Бондюраном детективы слушали, затаив дыхание. Ковач попытался представить себе миллиардера, его лицо, сопоставить мысленный образ с бесстрастным голосом. Он пересказал коллегам выводы, которыми Джон с ним поделился. Впрочем, расспрашивать о разговоре с третьим лицом все равно что заниматься заочно сексом с тем, кто находится в соседней комнате — сплошной напряг и никакого удовлетворения.
Запись закончилась, и диктофон с громким щелчком автоматически остановился. Ковач по очереди посмотрел на коллег. Лица типичных копов: суровые, непроницаемые, скрывающие под маской скептицизма истинные эмоции.
— Этот тощий белый парень явно что-то скрывает, — высказал предположение Адлер, садясь в кресло.
— Не знаю, имеет ли это какое-то отношение к убийству, — произнес Ковач, — но я бы сказал, что он определенно что-то недоговаривает о событиях той пятницы. Даю вам задание: заново опросите соседей и поговорите с экономкой.
— Ее в ту ночь не было, — ответил Элвуд.
— Это неважно. Она знала девушку. И хорошо знает своего хозяина.
Юрек простонал и уткнулся лицом в ладони.
— В чем дело, Очаровашка? — спросил Типпен. — Тебе нужно лишь сказать журналистам, что на этот раз мы не можем дать никаких комментариев.
— Точно, на национальном телевидении, — ответил тот. — Большие псы почуяли свежатинку-тухлятинку и тут же примчались. У меня и так телефон раскалился от звонков телевизионщиков. Бондюран сам по себе информационный повод номер один. А если с ним мертвое тело без головы, которое может быть или не быть его дочерью, — это сразу можно напечатать аршинными заголовками и повысить тиражи. Таблоиды в киоски будут подвозить грузовиками. Принюхайся, в каком направлении находится Питер Бондюран, позови прессу, и он точно сделает ноги. Мы же окажемся по колено в судебных исках. Я уж молчу о временных отстранениях от должности.
— Бондюраном и Брандтом займусь я, — пообещал Ковач, зная, что ему предстоит выполнить чертову прорву дел, даже больше, чем он сделал этим утром. — Я беру на себя самое паршивое, но нужно, чтобы кто-то поработал на периферии, так сказать. Переговорить с друзьями, знакомыми, ну и так далее. Чанк, ты с Хэмиллом сможешь взять на себя «Парагон»? Недовольные сотрудники и прочее, вы меня понимаете?
— У меня встреча через полчаса.
— Тогда, может быть, поговорим с теми, кто знал девушку во Франции? — предложил Типпен. — Вдруг федералы раскопают там что-нибудь. Ну, а мы займемся ее ближайшим окружением. С ней явно что-то нечисто. Вдруг кто-то из ее друзей назовет причину, у которой окажется имя.
— Позвони Уолшу. Спроси, чем он может помочь. Пусть покопается в ее медицинской карте. Элвуд, ты что-нибудь узнал в Висконсине о нашей свидетельнице? Скажи, это ее водительские права или нет?
— Она чиста. Я просил коллег выяснить ее телефонный номер, но такового не оказалось. Тогда я связался с почтой, и там сказали, что она уехала, не оставив нового адреса. Пролет по всем пунктам.
— С ней уже работал художник, чтобы составить фоторобот? — спросил Юрек.
— Кейт Конлан сегодня утром отвезла ее к Оскару, — ответил Ковач и встал. — Я съезжу, проверю. Нам лишь остается уповать на бога, чтобы у этой девчонки оказалась фотографическая память. Если мы сделаем прорыв в этом направлении, то наверняка спасем свои задницы от неприятностей.
— Нам нужны копии для прессы, причем как можно быстрее, — произнес Юрек.
— Займись этим. Во сколько ты организуешь показ «Разыскивается по всем Соединенным Штатам»?
— В пять.
Ковач посмотрел на часы. Время сегодня летело вдвое быстрее обычного, а вот результатов — кот наплакал. Если не сказать, что они вообще не сдвинулись с места. Время же работает против них. Любой коп знает, что после первых сорока восьми часов расследования шансы на разгадку преступления начинают стремительно уменьшаться. А вот количество информации, которую необходимо собрать, изучить и обработать в начале расследования, особенно если это убийство сразу нескольких человек, способно похоронить вас под своей лавиной. Стоит же упустить какую-то мелочь, и на успехе всего дела можно ставить крест, потому что важный ключик к разгадке преступления будет утерян.
Снова запищал пейджер. На нем высветился номер лейтенанта.
— Все, кто могут, встречаются здесь в четыре часа, — сообщил Ковач, хватая со стула куртку. — Если будете на улице, звоните мне на сотовый. Я ухожу.
— Похоже, что она не слишком уверена в себе, Сэм, — сказал Оскар, подводя его к наклонному чертежному столику в небольшом кабинете, до отказа забитом всякой всячиной, отчего он казался еще меньше. Бумаги, книги и журналы занимали каждый свободный уголок, высясь то здесь, то там многоэтажными стопками.
— Я изо всех сил пытаюсь добиться контакта с ней, а она уперлась, и ни в какую.
— Уперлась, потому что лжет или потому что боится?
— Боится. Сам знаешь, страх способен спровоцировать нежелание говорить правду.
— Ты снова в своем репертуаре, Оскар. Красиво говоришь.
— Образование — духовный источник нашего «я».
— Это верно, но ты в нем непременно утонешь, Оскар, — нетерпеливо заметил Ковач, вытаскивая из брючного кармана грязноватую таблетку антацида. — Ну, давай посмотрим твой очередной шедевр.