Ковач удивленно выгнул бровь.
— Неужели в Висконсине считается, что содрать кожу с человека — это простое правонарушение?
— Этот штат дал нам Эда Гейна и Джеффри Дамера, — заметил Типпен.
— Слушай, Типпен, ты что, из Висконсина? — спросил один из детективов.
— Угу. Я из Меномони. Хочешь приехать ко мне в гости в День Благодарения?
Куинн заткнул пальцем одно ухо, слушая вторым долгие гудки. Он звонил на домашний телефон Кейт уже в третий раз за последние двадцать минут, и каждый раз она не брала трубку. По идее, должен был сработать автоответчик. Куинн отсоединился и попытался дозвониться ей по сотовому. После четырех гудков ее телефон переключился в режим голосовой почты. По сотовому ей обычно звонили клиенты. У Эйнджи Ди Марко тоже был ее номер. Кейт ни за что не оставила бы ее звонок без ответа. Она просто не могла так поступить.
Ощутив сильное жжение в животе, Джон машинально помассировал его рукой.
К их группе присоединилась Мэри Мосс.
— Ее соседка — она сейчас находится в коридоре — утверждает, что видела Мишель с каким-то толстым лысеющим коротышкой в очках. Она не назвала его имени, но говорит, что тот приезжал на черном внедорожнике и однажды задел задним бампером машину одного из соседей.
— Точно! — вскрикнул Ковач и стукнул кулаком одной руки ладонь другой. — Это же наш Коптильщик!
— В данный момент Хэмилл разговаривает с владельцем пострадавшей машины, чтобы выяснить сведения о страховке.
— Мы успеем засунуть Крематора в шестичасовой выпуск новостей, а потом наведаться к Патрику на вечеринку! — ухмыльнулся Ковач. — Вот тогда будем считать, что день прошел не зря.
В квартиру, расталкивая в стороны присутствующих, влетел Хэмилл.
— Вы не поверите! — ликующе воскликнул он, обращаясь ко всем, кто находился в комнате. — Дружка Мишель Файн зовут Роб Маршалл!
— О господи! — Куинн схватил Ковача за плечо и подтолкнул к двери. — Мне срочно нужно к Кейт. Дай ключи от машины. Я сам съезжу.
— На. Но я с тобой.
— Ну, бей! Давай, бей!
Эйнджи вскрикнула, и этот крик прозвучал в ушах как гром, как вопль, донесшийся с дальнего края длинного тоннеля. Зона маячила совсем рядом, похожая на распяленный в крике огромный черный рот. С другой стороны ожил Голос.
«Ты маленькая безмозглая сучка! Делай, как тебе говорят!»
— Я не могу! — крикнула она.
— Делай! Ну! Давай! Бей!
Страх комом застрял в горле, перекрыв дыхание.
«Тебя никто не любит, ненормальная сучка!»
— Ты любишь меня, Мишель, — прошептала она, не уверенная, произнесла ли эти слова вслух или же они живут в ее воображении.
— Бей!
Эйнджи перевела взгляд на Кейт.
Зона нависла над ней. Она чувствовала ее горячее дыхание. Сейчас она провалится в нее, как в бездонную яму, и никогда не выберется наружу.
Она останется одна. Навсегда.
— Бей!
«Ты знаешь, что нужно делать, Ангел. Делай, что тебе говорят, Ангел».
Все ее тело сотрясала дрожь.
«Трусиха».
— Ты можешь спасти Мишель. Сделай это ради нее!
Эйнджи посмотрела на Кейт, на то место на ее груди, в которое был нацелен нож, в которое должно было впиться острое лезвие. Так поступала Мишель. Она видела, как ее сестра это сделала. Он заставил ее смотреть, когда они стояли по обе стороны от мертвой женщины. Удар ножом, потом еще один. Это окончательно скрепило их союз, связало их любовь кровью. Это было страшно, и ее тогда вырвало. Мишель посмеялась, а затем отдала ее Робу для секса.
Он делал ей больно. Она ненавидела его. Мишель его любила. Она, Эйнджи, любила Мишель.
«Тебя никто не любит, ненормальная сучка!»
Это было единственное, чего ей хотелось: чтобы кто-нибудь заботился о ней, чтобы не оставлял одну. Но ее лишь обижали и использовали в своих целях. Даже Мишель, хотя она и спасала ее от одиночества. Но сестра любила ее. Любила и ненавидела. Любила и ненавидела. Любовьненависть! Любовьненависть! Любовьненависть! Для нее это было неотделимо. Она любила сестру, хотела спасти ее. Кроме Мишель, у нее ничего не было.
— Убей ее! Убей ее!
Эйнджи посмотрела на Кейт. На лице застыла маска ужаса.
«Почему вам не все равно, что происходит со мной?»
«Потому что другим это все равно».
— Извините, — прошептала она.
— Эйнджи, не надо!
— Бей! Сейчас! Ударь ее!
Давление изнутри было нестерпимым. Давление снаружи — еще сильнее. Казалось, будто у нее начинают трещать кости, будто невидимая глазу сила вот-вот раздавит ее и Зона навсегда проглотит это кровавое месиво.
Может быть, это будет правильно. И она, по крайней мере, перестанет мучить других.
— Сделай это, или твоя сука сестра умрет! — крикнул он. — Убей ее, или я прикончу Мишель прямо у тебя на глазах! Убей!
Она любит сестру. Она может ее спасти.
И она вскинула нож.
— Нет!
Не сводя глаз с Эйнджи, Кейт захлебнулась криком.
Издав жуткий вопль, та обеими руками сжала кухонный нож и занесла над головой. Затем резко развернулась и вонзила его в шею Маршаллу.
И тотчас же его выдернула. Кровь хлестнула фонтаном, как будто выпущенная из пожарного брандспойта. Брызги полетели на стены, на стол, на Кейт. Роб отпрянул назад и с растерянным видом схватился за рану. Между пальцев заструилась кровь.
Эйнджи снова вскрикнула и принялась наносить новые удары — в руку, в грудь. Когда Роб попытался бежать, она бросилась следом за ним. Он попробовал звать на помощь или молить о пощаде, но захлебнулся кровью, и из горла вырвался лишь невнятный булькающий звук. Колени подкосились, и он упал на сушилку, сбив при этом подсвечник, который полетел на пол.
Эйнджи сделала шаг назад и какое-то мгновение смотрела на него, как будто не понимая, кто это и почему он упал, заливая все вокруг кровью и жутко хрипя. Затем перевела взгляд на окровавленный нож и свои липкие руки, после чего медленно повернулась к Кейт.
Куинн до упора нажимал на газ, не обращая внимания на правила уличного движения, руководствуясь исключительно животным инстинктом. Ковач не раз чертыхнулся, пока «Форд» с риском для жизни маневрировал в потоке машин.
— Будь он умен, он бы давно слинял из города, — заметил Сэм.
— Ум здесь ни при чем, — возразил Куинн, пытаясь перекричать рокот мотора. — Он привлек Кейт к этому делу, используя ее как пешку в своей игре. Он убил Мелани Хесслер, потому что та была клиенткой Кейт. Прошлой ночью он оставил в ее гараже «визитную карточку». Он не уедет из города, пока не сведет с ней счеты.
Он еще издали, выруливая на подъездную дорожку к дому, увидел свет в окнах первого этажа. Свет мерцал сквозь стекла боковых окон, которые Кейт давно нужно было заделать.
Куинн нажал на тормоз прежде, чем заглох мотор. Коробка передач зловеще проскрежетала. Джон пулей вылетел из машины и ворвался в дом в ту секунду, когда на улицу, завывая сиренами, въехала пара радиофицированных машин. Он вскочил на крыльцо и рванул дверную ручку. Заперто.
— Кейт! Кейт!
Куинн прижался лицом к стеклу бокового окна. Столик в холле был опрокинут. Внутри все перевернуто вверх дном, ковер вздыбился волнами.
— Кейт! — снова позвал он.
Донесшийся откуда-то из глубин дома крик резанул острой бритвой.
— Кейт!
Куинн ухватился за почтовый ящик, оторвал его от стены и с размаху ударил им по дверному стеклу. На крыльцо уже взбежал Ковач. Через несколько секунд они ворвались внутрь. В глаза Джону сразу бросились следы крови на стене возле кабинета.
— Кейт!
До его слуха из глубины дома донесся ее крик.
— Эйнджи! Нет!
Девушка вертела в руках окровавленный нож, задумчиво глядя на него. Затем позволила его острию поцеловать нежную кожу запястья.
— Нет, Эйнджи! Не надо! — крикнула Кейт, отчаянно пытаясь высвободиться. — Не делай этого! Умоляю тебя, не надо! Подойди ко мне и разрежь веревки! Тогда я помогу тебе.
Она не могла видеть Роба, но знала, что он лежит на полу возле сушилки, потому что слышала вырывавшийся из его горла клекот. Падая, он свалил на пол подсвечник. Тот воспламенил какую-то горючую жидкость, которую Роб, очевидно, разлил, пока она сама была без сознания. С легким хлопком огонь устремится по дорожке в поисках новой пищи. Подвал был набит всяким хламом: коробки со старыми вещами, которые родители сберегли и отнесли в подвал, не желая с ними расстаться, ее собственный хлам, который она давно собиралась выкинуть, но руки так и не дошли, полупустые банки с краской — как же без них! — и прочие пожароопасные вещества.
— Эйнджи, Эйнджи! — позвала Кейт, пытаясь привлечь к себе внимание девушки.
— Мишель не будет любить меня, — пробормотала та, не сводя глаз с человека, которого только что убила. Судя по ее голосу, она была разочарована собой, словно маленький ребенок, что-то начирикавший на стене цветными мелками, который вдруг осознал, что ему за это влетит.
— Кейт! — неожиданно донесся откуда-то сверху голос Куинна.
Эйнджи, похоже, услышала крики и топот мужских ног. Она встрепенулась и прижала лезвие ножа к запястью.
— Кейт!
Конлан попыталась крикнуть: «Я в подвале!», но горло перехватило, и она не издала ни звука. Тем временем огонь уже набросился на ящик со старой одеждой, которая, по иронии судьбы, оказалась приготовлена именно для «Феникса». Языки пламени лизали пол рядом со столом. Кейт рванулась всем телом, пытаясь высвободиться, но виниловая веревка лишь сильнее впилась в запястья и лодыжки. Женщина уже перестала чувствовать руки.
Она попыталась откашляться, чтобы еще раз позвать на помощь. От коробок повалил густой черный дым.
— Эйнджи, помоги мне! — прохрипела Кейт. — Помоги мне, и я помогу тебе. Что ты на это скажешь?
Девушка не сводила глаз с ножа.
Наконец сработал дымоуловитель противопожарного устройства. На ведущей вниз лестнице послышался громкий топот ног.
Эйнджи прижала острие ножа к запястью еще сильнее. На коже выступили бусинки крови.