— Хорошо, Майне, спасибо. Отсель не называй своё имя, это нельзя делать. Имя для семьи, поняла? — чуть покраснев, добавил он и смущённо кивнул.
Дальше они побрели по извилистым коридорам, уходящим вглубь скалы, судя по сколам и ровным поверхностям, они были рукотворны, но совсем не напоминали мрачное великолепие верхних этажей. Скорее всего, это был спуск на седьмой ярус, а Лана предпочла бы подняться на пятый, чтобы найти своих друзей, но оставить детей без присмотра позволить себе не могла.
Она чувствовала, что сейчас ей особенно важно крепко держаться за свою человечность. Реагировавший на малейшее движение воздуха хвост, стоящий торчком за спиной, постоянно напоминал ей об этом. Ведшие её ребятишки вели себя тихо и чутко прислушивались к окружению, но устроивших впереди засаду тварей Лана ощутила гораздо раньше и сразу же окликнула спутника:
— Эй, Глаз. А есть пути в обход? Впереди, метрах в ста от нас, ещё десяток этих тварей и что-то… Странное.
Паренёк напряжённо вгляделся в изгибающийся вправо туннель, едва освещённый неверным светом кристаллов, после чего для верности ещё принюхался к воздуху. Лишь затем тихо ответил:
— Я других путей не знаю, Майне. Всегда тут хаживали, — после слов о монстрах мальчик заметно испугался, а его сестра тихонько захныкала. Лана опять почувствовала приятную дрожь от эманаций детского страха и рассвирепела на себя ещё больше.
— Опасно тут, как вас вообще одних отпустили? Значит так, я пойду и разберусь с этими тварями, а ты пока оставайся здесь и охраняй сестру.
— Ну, так тут их почти и не бывает. Только после Сдвига появляются. Майне, давай я помогу? — нерешительно спросил Глаз у среброволосой. Та отрицательно покачала головой.
— Охраняй сестру, — добавила она строже. — После того как я вернусь, расскажешь всё-таки, что значит эта “Майне”.
Вытянув меч из ножен и рассерженно помахивая хвостом из стороны в сторону, Лана направилась вглубь коридора под удивлённо-задумчивым взглядом мальчишки. Спустя пару минут пути, далеко во тьме она заметила тускло мерцающие очертания тварей и парящую над ними фигуру, состоящую из ночной тьмы с вкраплением звёзд. Ощутив её взгляд, силуэт величественно повернулся в её сторону. Один удар сердца, неуловимый сдвиг восприятия, и он уже завис над холодным камнем прямо напротив. За маской из танцующих звёздных огней не было ничего человеческого, только предупреждение и холодное любопытство.
Звёздный свет в парящей пустоте замерцал, и Лана ощутила поток видений, слишком сложных для восприятия, наполненных нечеловеческим знанием. Она отшатнулась и вскрикнула, но ответом ей была тишина, безжизненная и глухая. Парящей фигуре не нужны были звуки, чтобы общаться. Да и “общением” это было трудно назвать. Рваные кадры, каждый из которых состоял из тысяч других, перемежались с понятными концепциями.
“Книга, знание, мысль, информация, слово, Логос. Наблюдатель.” — представился парящий в пустоте призрак. Нет, даже менее, лишь далёкое отражение истинного эндорима, что продолжал спать глубоко-глубоко в толще камня. Его могущество подавляло, всеохватывающая сила, по сравнению с которой Астер в лучшие годы был просто ребёнком. Холодная, но не безразличная, тьма этого Древнего была не пуста, в ней сверкали миры, или, точнее, память о них.
Лана увидела парящие в небесах корабли, город, плывущий по волнам промёрзшего океана, и величественную пирамиду из стали и стекла, возвышающуюся над алой пустыней, подобно огненному алмазу в короне красного золота. Видения мелькнули и сразу погасли, украденные течением времени. Их больше не было, они остались лишь в качестве знаний, что хранил в себе этот историк Циклов. Тот, кто наблюдал их восход и закат.
— Спящий, я так полагаю? Прошу прощения за то, что ворвалась в ваш сон. Мне кое-что нужно забрать в этом месте, после того как я это сделаю, я уйду, — осторожно спросила девушка, её интуиция молчала, но лишь потому, что угроза была столь велика, что Лана ощущала себя комаром, на которого готова рухнуть гора.
Снова вместо ответа поток образов. Закованный в бронзу титан из чёрного обсидиана, возвышающийся на окаймлённой кровавым потоком скале. Вскинув вверх руки, он пытается достать до мерцающих небесных огней, но их свет ускользает и тухнет, одна за другой звёзды навсегда исчезают, уступая место предвечной, первозданной тьме. Бездне, где нет личности, разума, воли, есть лишь безликий долг и абсолютная сила.
Титан разрывает на части реальность одним своим криком, его воля уже заполнила весь мир, всё и вся поглощено ненавистью. Он бросает вызов пустому присутствию в бездне, ведёт в бой неисчислимый сонм душ, алый океан поднимается в небо. Башня рушится, всё обрывается, приходит покой, на этот раз вечный, неизмеримый. Остаётся лишь Наблюдатель, печальный свидетель свершившейся неизбежности.
Лана, дрожа всем телом, судорожно цепляясь за рукоять меча, едва удержала себя на ногах. Звёзды на лице собеседника перемигивались, она старалась в них не смотреть. Слишком многое было в их последних мгновениях. Боли, страха и безнадёжной отваги.
— Астер хочет бросить вызов Разрушителю, но будет повержен и утянет за собой весь наш мир, верно? — попыталась хрипло оформить она свою догадку и увидела себя со стороны.
Маска женщины, отброшенная на бесцветную волю Экзарха, за которой находился знакомый, могущественный образ, словно две верхние сущности были лишь маскировкой. Ощущение угрозы стало сильнее, таинственная фигура Логоса подняла вверх перст правой руки, на котором зажглось белое пламя.
— Эй-эй-эй! Погоди чуток, милейший, я не та, за кого ты меня принял! Астер мой враг. Он не нравится мне, не нравится Айру и даже не нравится моей ведьме! Он вообще никому не нравится и, похоже, тебе тоже! Так что давай не будем доводить это недоразумение до судьболомных решений и просто поговорим, — изо всех сил излучая искренность и дружелюбие, быстро проговорила Лана.
Силуэт вгляделся в неё, замерцал и ответил чередой образов, от которых и так раскалившаяся и гудящая голова едва не взорвалась волной боли.
Искажение. Смазанный профиль портрета, испорченный чужой кистью. Неумелый, неидеальный набросок чего-то величественно-жуткого. Ошибка, монументальная, невозможная, немыслимая. Отсутствующая во всех прочих циклах и даже мнимых вероятностях и возможностях. Вызов судьбе.
Логос замерцал, озадаченный, если не сказать, что удивлённый. Белое пламя, грозящее испарить не только её саму, но и половину всего этого яруса, на его пальце продолжало пылать, но она впервые почувствовала в этом безумно древнем создании что-то похожее на эмоции. Это давало надежду.
— Слушай, мне бы хотелось пройти через этот туннель. Я тут помогаю паре детишек вернуться домой… — Примирительно улыбаясь, поведала Лана, на что ответом была вспышка холодного, высокомерного отторжения. Парящему хранителю погибших миров было плевать на каких-то там жалких смертных.
Сребровласка зло оскалилась, переборов страх. Ланнард глубоко внутри начинал закипать от холодной, злой ненависти. Что Астер, что эта тварь, им всем не было никакого дела до “смертных”, только до одних, понятных только им самим, целей. Перестав нервно вилять хвостом, она выпрямилась и прямо взглянула в пляшущие созвездия перед собой.
— Ладно. Слушай. Мне нужен меч Энима, чтобы зарубить одного мерзкого ублюдка, и я знаю, что он здесь. Астер тебе не союзник, у тебя нет причин меня останавливать, но там, наверху, эта тварь достаточно уже причинила страданий “смертным”, и его надо остановить. Это достаточно важная задача, чтобы ты меня пропустил, Звездоликий? — тихо ответила девушка, чувствуя, что от напряжения дрожит воздух вокруг.
Меч, выкованный из самой Бездны. Предвечная задача, великая цель освобождения от оков, что зародилась раньше самих циклов. Ещё одна ошибка, немыслимый просчёт хозяев вселенной, их старый враг. Конец всего сущего.
Лана поняла, что ошиблась, пламя на персте вспыхнуло ещё сильнее и, сфокусированное до состояния луча, ударило ей прямо в грудь. Девушка выставила руки перед собой, бесцветная воля Экзарха потекла по её жилам, действуя с внутренней сутью в идеальной гармонии, Ланнард вдохнул суть самой пустоты и поймал луч ладонью.
Сжал его, словно пламя свечи. Холод бесконечной вселенной просто стёр разницу, как в энергии, так и в температуре. Это был не акт насилия. Проверка. Сможет ли искажение встретиться с реальностью. Прежде чем напитанный силой Энима, что витала в этих стенах, Экзарх нанёс ответный удар, Лана споро отодвинула его в сторону и воскликнула:
— Дай мне пройти. Ты же сам сказал “Искажение и ошибка”, а, Звездоликий? В конце концов, у вас ведь наверняка есть какой-то план “Б”, на случай, если я не справлюсь с мечом. И, кстати, о птичках, что в этом случае будет?
Холодная пустота. Нерушимая воля в душе. Мёртвый взгляд Финиаллы. Как Лана и думала, “Меч” не был мечом. Это был Путь, который проложили сотни и тысячи Экзархов в других циклах. Она видела их, таких похожих, таких живых. Он ей показал обрывки сражений, мучений и жертв, с одним закономерным итогом. Их было два. Смерть от рук Стража или, позднее, Астера. Или триумф, но за шаг до его достижения, Спящие обрывали нити реальности и перезапускали цикл заново, с внесёнными изменениями. Они искали ответ, хотели, словно безумцы, найти вероятность, которой попросту не существовало. Её она тоже увидела.
Экзарх, омытый кровью, после победы над воплощением Ненависти, воздевает клинок Богоборца к самим небесам. Он сам — тень Нездешнего, Разрушителя. Яд мира, в котором ему нет попросту места. Мерзость. Осознав это, он пронзает собственную грудь проклятым лезвием мёртвой вселенной и уходит за грань, воссоединяясь со своим “не-богом”. Получая освобождение.
— Дубину Айра тебе на воротник, — просто и незатейливо ответила Лана, скаля клыки. — Я всю свою жизнь ненавидела несправедливость. Когда сильный обижал слабого, или вино разбавляют водой, а то вовсе в кофе кладут соль вместо сахара! Так с какого рожна я в награду за спасение мира должна получить предрешённую смерть? Нет, Звездоликий, с дороги. Я сама напишу картину судьбы, без твоей помощи. И она будет — счастливой!