— Спасибо, мы воспользуемся вашим приглашением, славный хозяин, — доброжелательно кивнул Айр, бросил взгляд на его супругу с детьми и прикрыл глаза. Он и подумать не мог, что судьба сделает такой странный кульбит. Но был этому рад, впервые за долгое время.
Когда они наконец скрылись от глаз толпы за ветхой дверью, покрытой многочисленными металлическими заплатками, Лана потрясла за плечи Ульму, которая, похоже, пребывала в прострации, и оглядела комнату. Хозяйка уже принялась накрывать на стол, выкладывая в металлические миски разваренные грибы и свинину. Запах еды, кажется, привёл Ульму в чувства, и она сглотнула слюну, всё ещё продолжая цепляться за Лану.
— Всё, успокойся. Я не бревно, а ты не тонешь, можешь меня отпустить. Ты чего так перепугалась? — услышав шёпот Ланы над своим ухом, Королева Проклятых взяла себя в руки и покраснела:
— Слишком много людей вокруг. Ну, не привыкла я к такому. Хочу в башню обратно, варенье варить и свежевателей лечить.
Лана невольно улыбнулась и легонько дунула ей в ушко, заставив покраснеть Ульму ещё сильнее. Айр в это время возился с креплением доспехов, снимая с себя элементы брони на каменную лавку. Глянув на Лану, он строго спросил:
— Куда нагрудник дела? Стоило мне отвернуться, как у тебя опять грудь нараспашку.
— Я брякнулась в озеро и чуть не утонула! Он ко дну тянул, пришлось снять! — честно глядя ему в глаза, пробормотала сереброволосая.
— Ну-ну… Ты его ненавидела люто и наверняка избавилась, как только подвернулась возможность, притом с огромной радостью, — подозрительно ответил сотник, вновь заставив Лану виновато потупиться. — Количество твоих косяков неумолимо растёт. Как расплачиваться будешь?
— Натурой, разумеется, разве у меня есть варианты? — ехидно улыбаясь, ответила Лана, надеясь смутить парня, но тот лишь усмехнулся и согласно кивнул, сняв с себя наконец кирасу.
— Ну что, гости дорогие! Добро пожаловать к столу, величать меня можете Рыся, и я мама этих оболдуйчиков, чьи жизни вы спасли. До последнего пламени буду вам признательна, — их прервал звонкий голос хозяйки дома, которая закончила накрывать стол и, повернувшись к гостям, низко поклонилась, привлекая внимание взметнувшимся серебром волос.
Лана поспешила к ней и, взяв за руку, помогла выпрямить спину, заглянув в яркие голубые глаза хозяйки. Рысе, судя по всему, было немного за сорок, но тонкое, нежное лицо и чётко очерченный нос делали её на вид куда моложе. Встретившись взглядами, Лана улыбнулась женщине и благодарно произнесла:
— Спасибо за радушие, Рыся. Можешь звать меня Лана. Я уже знаю, что у вас тут с именами всё сложно, но всё же хочу спросить, почему вы зовёте друг друга только по прозвищам?
Заметно испугавшись, женщина переглянулась с мужем, а потом ответила, опасливо понизив голос:
— Твари Кошмаров, узнав твоё имя, могут получить и власть над тобой. Так что ты, дочка, будь осторожнее, это не суеверие какое, случалось уже, что люди уходили во тьму внизу, услышав такой зов, монстрам на съедение. Негоже об этом за столом, да и детей пугать не хочу. Расскажу тебе всё, что знаю, но опосля. А сейчас ешьте, садитесь, стынет уже!
Лане местная еда очень понравилась, свинина с травами и грибами была сочной, мягкой и душистой, так что, набив голодный желудок, она счастливо зажмурилась, откинувшись на скамейке. Внезапно ей пришло в голову, что вообще со времён Дикой Чащи она не ела невкусной еды, даже солдатская бурда после тяжёлых боёв на стене, там, в Равен, ей казалась вкусной и приятной. После еды радушная хозяйка предложила Ульме и Лане попариться в баньке, на что те с радостью согласились, Лане уже не терпелось содрать с себя и постирать одежду.
***
Когда Лана вошла в узкий предбанник, в котором едва-едва могли разминуться два человека, в лицо ей пыхнуло жаром. Небольшая, выкованная из железа печь яростно гудела, раскалившись докрасна. Глубоко вдохнув тёплый воздух, Лана пропустила вперёд Ульму и начала быстро раздеваться. Одежда, успевшая высохнуть прямо на ней после падения в подземное озеро, отлипала от тела неохотно, а кожа очень зудела.
Полностью раздевшись и усевшись на покрытую шкурой лавку неподалёку от печи, Лана вытянула ноги, наслаждаясь теплом, и принялась разглядывать медленно раздевающуюся Ульму. Грудь у харгранки оказалась едва ли не больше, чем у самой Ланы, наткнувшись на её взгляд, Ульма сначала инстинктивно прикрылась рукой, а потом усмехнулась и убрала её, выпрямившись.
— Плечи не устают? — улыбнувшись, спросила у подруги Лана.
— Ну, я-то с ней выросла. А вот тебе наверняка было непросто первое время, — ответила ей таким же оценивающим взглядом Ульма.
Воительница была на голову выше и гораздо атлетичнее. Сказывалось то, что она долгое время сражалась и занималась боевой подготовкой, так что на таком теле грудь не казалась слишком крупной. Осмотрев следом себя, ведьма вздохнула, она сама к мечу прибегала только в самую последнюю очередь. К счастью, мнимое тело не слишком пострадало от любви к долгому сну и вкусным пышным пирожкам, сохранив изящество присущее народу альвов.
Вскочив с лавки, Лана ухватила харгранку за руку и потянула за внутренние двери, где они поначалу начисто смыли с себя прохладной водой из бочки следы грязи, после чего уже залезли в парилку. Лана, вылив на раскалённые камни чарку с водой, напустила пару и наконец счастливо зажмурилась, заняв верхнюю полку. Прикрыв глаза, она вытянулась во весь рост, почувствовав, что рядом присела Ульма.
— В такие моменты я начисто забываю о том, где мы находимся и какой кошмар ещё предстоит… — тихо сказала она ведьме.
Тепло окутывало и расслабляло, выгоняя из мышц усталость от прошедших боёв и настраивая на игривый лад. Приподняв поясницу, Лана пощекотала спину красноволосой кончиком хвоста, заставив негромко взвизгнуть, и засмеялась.
— Я тебе скажу, что быть серьёзной — это явно не твой конёк. Ты слишком быстро ко всему адаптируешься. Сначала то, что я сделала с твоим телом и сердцем, потом эти откровенно демонические рудименты… А ты даже бровью не повела. Вот этого я не понимаю, как ты можешь так беспечно смеяться и жить? — Ульма ухватила Лану за хвост и, сжав его двумя руками, принялась пристально рассматривать. Кожа была темнее и грубее, чем на остальных частях тела, а заканчивался он заострённым кончиком, который сейчас ходил из стороны в сторону, как будто пытаясь вырваться.
— Ну так вы с Айром слишком много думаете. Зачем усложнять то, что просто есть? Да, сейчас у меня есть титьки, хвост и вагина. А ещё рога, иногда. И даже крылья! Что с того? Я больше не хочу выносить себе мозг вопросами “Как мне быть дальше?”. Я собираюсь пользоваться тем, что даровано, и радоваться этому. Чего и тебе желаю, — счастливо рассмеявшись, Лана ловко перевернулась на живот, продолжая наслаждаться теплом.
Хвост выскользнул у Ульмы из пальцев, и она грустно вздохнула:
— Я так не могу. Не после того, что мне пришлось совершить. Не после того, что мне пришлось пережить.
— Хватит себя грызть, или я тебя покусаю. Честно-честно. Я ведь говорила, что помогу тебе искупить грехи. Пока понятия не имею как, ведь просто грохнуть Астера будет мало. Нужно будет что-то построить, а не разрушить. Но я уверена, вместе мы сможем. А пока просто закрой глаза и слушай мой голос, хорошо? — усевшись позади Ульмы, Лана положила ей руки на плечи и, дождавшись кивка, притянула её к груди, склонившись к уху и горячо зашептала:
— Больше тебя никто не тронет и не обидит. Больше никто не причинит тебе боли. Теперь ты свободна. А я всегда буду с тобой, рядом. Чувствуешь мои руки? Моё дыхание? Удары моего сердца? Я растоплю твой вечный лёд одиночества, Зеленоглазка. Это моя Воля.
Ульма часто дышала, обливаясь потом, и тихонько подрагивала в её руках, красная от жара. Кажется, ведьмочка переносила парилку не в пример хуже, чем выносливый, как дракон, Айр или сребровласка. А ещё она никак не могла поверить в свалившееся на голову счастье. В то, что долгий, одинокий кошмар наконец-то закончился. Лана легко подняла её на руки и вышла в предбанник, приоткрыв изумрудные глаза, харгранка смотрела на неё с уязвимой надеждой.
— Правда-правда? — наконец пролепетала Ульма, после того как воительница её усадила на лавку и начала набирать в тазик воду, чтобы, чтобы помыть длинные, алые локоны.
— Конечно. В конце концов, кто мне, как не ты, расскажет про то, как и зачем придумали юбки, как правильно красить губы… Ой, а ещё это правда, что у женщин есть особая ментальная сеть, чтобы обмениваться новостями, а меня туда почему-то не пускают? — заметив, что Ульма вновь погружается в меланхолию, Лана намылила ей шевелюру и почесала за длинными ушками. Харгранка заметно расслабилась и доверчиво прикрыла глаза, после чего улыбнулась:
— Ну, всё довольно просто, разумеется, я тебя всему научу! Только юбки я сама не люблю, уж лучше длинные красивые платья. Но вот красить губы я тебе покажу как. А насчёт последнего вопроса… — Ульма таинственно улыбнулась и добавила: — Это всё досужие сплетни. Да, определённо это так!
— Ладно, тогда давай перейдём к более сложным вопросам, про… секс, — Лана замялась, смыла с Ульмы пену и пошла вновь наполнять тазик, чтобы помыться самой.
Удивлённая повисшей паузой, Ульма обернулась, уставилась на смущённую подругу и с интересом воскликнула:
— Спрашивай, не томи. Твоя половая жизнь — моя половая жизнь!
— Ага, поскорее бы это стало так… Даже не знаю, с чего начать. А придумала! Ты же метафоры любишь? Вот будет тебе метафора! — пристально разглядывая своё смазанное отражение в полированной стальной пластине, девушка принялась расчёсывать свои длинные серебристые волосы.
— Ланочка, ты меня пугаешь. Что на всём свете может вогнать в краску такую оторву, как ты? — осторожно спросила харгранка.
Сребровласка, звонко шлёпнув себя руками по ягодицам, повернулась к подруге с красным лицом:
— Замки штурмуют по-разному, обычно берут таран и выносят передние ворота. Но можно ведь проникнуть в твердыню и через чёрный ход? Не посоветуешь, как это лучше сделать? — в воздухе на пару секунд повисло напряжённое молчание, пока Ульма пыталась сообразить, как связаны осада и секс. Наконец её брови взлетели в удивлении: