***
Взревев, Айр ударил щитом, отбросив в сторону змеиную пасть, львиная голова попыталась укусить открывшегося сотника, но в её глаз вонзилось, отбрасывая зелёные искры Воли, копьё, которое метнул Сова. Спустя мгновение дротик треснул и вывалился, а глаз твари восстановился. Бой ещё длился меньше минуты, но по спине сотника текли струи пота, он едва поднырнул под удар могучей лапы и ощутил, как тень аметистовой феи взмыла вверх. Они ударили вместе, одновременно. Алый бастард рассёк грудь химеры, оставив длинную рубленую рану, которая почти мгновенно сменилась глубокой колющей, из которой струями били потоки крови. Монстр зарычал и, крутанувшись на месте, едва не сбил Айра с ног ударом хвоста.
Рыцарь успел прикрыться щитом от следующего удара лапы. Восстановленный древним искусством грифон на металле и камень под ногами задрожали от гулкого удара, способного обратить обычного человека в лепёшку. Аура сотника вспыхнула и погасла, ему требовался всего один вдох, чтобы вновь укрыть себя, химера давать передышку не собиралась.
Айр понял, что не успевает уклониться от змеиного броска длинных клыков, но в уязвимую глазницу монстра, как кометы, вновь вонзились сразу три метательных копья, истекающие Волей Охотника. Она была менее разрушительна, чем алая Воля Воина, но такие направленные атаки почти невозможно отразить, и били они без промаха. Монстр опять взревел, Сова подгадал верный момент, и, хотя дротики исчезли, змеиный глаз вытекал через длинный рубленый порез, оставленный клинком Ланы на той стороне.
Поодаль что-то бешено проревел Зуб, Айр заметил, как сквозь трещины в стенах вниз на холодный камень пролилась чернильная тьма, порождая пару десятков искажённых чудовищ, им навстречу уже бежал лютый старец, замахиваясь секирой. У Айра не было даже мгновения, чтобы сделать вздох. Он держал один и тот же темп с возлюбленной.
Уклонившись от удара лапой твари, которая снесла печь у рыцаря за спиной, Айр звучно крикнул и ударил колющим выпадом, целясь в женское лицо в центре. Удар достиг цели, разрубив щеку и обнажив прятавшиеся за ней человеческие зубы размером с голову. Мгновение спустя рана расширилась, почти полностью снеся левую сторону лица и порвав губы на лоскуты. В этот момент огромные голубые глаза на человеческом лице химеры распахнулись, заставив воина замереть от невыносимой боли, а низкий, хлюпающий, расползавшейся плотью голос произнёс:
— Мой меч. Мой враг. Отдай!
Всё тело химеры вспыхнуло яркой алой аурой, огромная передняя лапа взлетела вверх и почти мгновенно рухнула на рыцаря, камни пола брызнули во все стороны. Айр успел увести щитом удар вскользь, но сила атаки была такова, что его аура мгновенно погасла, а самого воителя отнесло на десяток метров назад. Лишь немыслимая стойкость позволила ему остаться на ногах, но мышцы уже предательски ныли, а кости противно скрипели. Пылающая Волей химера прыгнула вслед, она истекала кровью и ихором из оставленных ран, но рыцарь ясно видел, что на него несётся воплощённая смерть.
***
Лана почти успела. Почти. Ей не хватило толики мгновения, чтобы отбросить Майне в сторону от Ульмы. Но сейчас среброволосая с ужасом узрела, как два кривых клинка насквозь пронзили грудь харгранки. До того как лезвия порвали бы ведьму на две части, в обнажённую, покрытую шрамами спину врага вонзился аметистовый меч, пронзив насквозь.
Вырвав лезвия из красноволосой, Майне крутанулась на месте, отражая следующий выпад Ланы. Сейчас её обезображенную грудь украшал длинный, истекающий багровой влагой рубленый шрам. Лана взмахнула крыльями, отшвырнув противницу на несколько метров, медлить было нельзя. Чтобы помочь ведьме, нужно было поскорее прикончить монстра.
Сребровласка, пославшая поток Воли в ноги, прыгнула, ускорившись за счёт крыльев, и рубанула по человеческому, всё ещё красивому лицу. Длинный багровый порез лишил Майне левого глаза, но та, не замедляясь, сразу же взорвалась серией атак, усиленных Волей. Её мечи танцевали и плели сеть смертоносных ударов, но опытная воительница уже успела понять этот ритм, благодаря чему могла сражаться со своей прабабкой почти на равных.
Колющий выпад в ногу Лана отвела лезвием своего меча, от рубящего в плечо уклонилась, а под режущий, направленный в живот, подставила левое крыло, усилив его Волей и скривившись в ожидании боли. Спустя мгновение удар пробил её ауру и срубил кости, превратив крыло в обрубок. Тёмная ненависть заполнила её сердце, когда краем глаза Лана заметила тоненькую фигурку Ульмы, лежавшую в луже крови. Ланнард потянулся к ней и сребровласка с радостью зачерпнула его силы. Плевать было на предстоящую цену этого дара, бесцветная Воля сдавила ей сердце и окутало тело. Сейчас ей нужно было все, ради того чтобы выжить и победить. Отбив следующий удар врага жёстким блоком, среброволосая взмахнула свободной левой рукой, в момент удара обратившейся чудовищной лапой, и атаковала, целясь когтями в голову Майне.
Пять аметистовых лезвий сорвали кожу с лица, разорвав губы, а швы на них разошлись, широко раскрыв рот, то, что осталось от великой воительницы прошлого, качнулось. А затем издала жуткий, наполненный десятилетиями агонии крик, усилив его Волей. Лану отбросило назад на пару десятков метров, срывая её ауру и дробя тонкие кости крыльев, которыми она успела прикрыться. Досталось и рукам, она ещё в полёте не смогла удержать меч в сломанных пальцах, и тот зазвенел, высекая из каменистой поверхности искры.
Упав на спину, сребровласка прокатилась и остановилась рядом с умирающей красноволосой. Та из последних сил подняла руку и отбросила потоком ветра шатающуюся фигуру прародительницы в сторону мерцающего силуэта химеры. А потом их накрыла тень сотника с вздёрнутым вверх клинком.
***
Боль разрывала тело, когда Айр вскинул меч, решив поставить всё на один удар. Слова твари и ведьмы слились в его сознании воедино, а время почти остановилось. Заметив, что призрак и как будто замершая в прыжке химера оказались на одной линии, рыцарь сделал шаг вперёд и резко опустил клинок, разрубая воздух. Он проревел всего лишь одно имя:
— Лаветт!
Древний полуторный меч ответил вихрящимся потоком потайной Воли. Пробудившийся неистовый ураган смыл и раздробил на части фигуры химеры и древней воительницы, уносясь дальше к стене дрогнувшей пещеры. Высвобожденный гнев, что копился клинком множеством десятилетий, на десяток метров рассёк камень, постройки и несколько десятков порождений кошмара, оказавшихся неподалёку. Заходящий в спину твари Сова в последние мгновения, подчиняясь интуиции, успел отпрыгнуть в сторону и юркнуть за огромную наковальню из чёрного металла, спасаясь от каменной шрапнели, которую взвил удар Айра.
В то мгновение, когда призрак химеры порвало на части, прежде чем рассыпаться на осколки, вновь услышавшая своё настоящее имя прародительница попыталась улыбнуться изорванными губами. Её мечта осуществилась, она получила столь вожделенный удар собственного меча. Лана ощущала её печальное спокойствие, пока последний хрустальный осколок не исчез, замерцав в белёсом тумане. Плача от страха и боли, опираясь на сломанные руки, среброволосая подползла поближе к Ульме и попыталась обнять ведьму за плечи.
Изумрудные глаза уже затуманились от кровопотери, оба лёгких харгранки были пробиты, и она медленно проигрывала битву за каждый следующий короткий вздох. Любимая подруга на глазах угасала. Бессильный крик сотряс только начавшие заживать рёбра, Лана сжала хрупкие плечи, яростно, до боли, желая отдать часть своей жизненной силы.
Но чуда не случилось. Ульма прикрыла глаза, вспоминая все те яркие и бесценные радости, что подарила ей Лана. Ей было безумно жалко их терять, вновь погружаясь в безразличное ничто, ставшее её вечностью. Вне времени, вне пространства, без ориентиров ей было не найти дорогу назад в этот цикл. Судорожно сделав последний вдох, она вырвала себя и Лану в реальность. И вспыхнула, рассыпавшись на сотни затухающих огней. Вместе с ней в ничто возвратилась и большая часть снаряжения Ланы, оставив рыдающую навзрыд девушку совершенно обнажённой.
Айр мгновенно всё осознал и взревел от ненависти. Сейчас было не до утешений, бой ещё продолжался. Многочисленные твари из кошмаров медленно окружали троих охотников и яростно, как берсерк, воющего старца, крушившего их взмахами секиры, как косарь — спелую рожь. Выхватив из своей сумки длинный плащ, рыцарь накинул его на Лану и побежал к сражающимся, перепрыгнув через остатки разбитого рояля, что превратились за спиной воина в прах.
Чувствуя обжигающий жар во всём теле, расходящийся от сердца, Лана проклинала своё промедление. Из-за него та, кого она желала защитить всем сердцем, сама спасла её и теперь оказалась недосягаемо далеко. Решительно сбросив плащ, дающий ощущение защищённости, Лана медленно поднялась на ноги во весь рост. Сердце уже затухало, но в нём всё ещё пылали остатки силы, как и в крыльях. Она взмыла вверх, чтобы мгновение спустя фиолетовым огненным шаром обрушиться на омерзительных порождений, разрывая их на части ударами хвоста.
Боль и ненависть переполняли сердце, она сорвалась, заходясь в неистовом, похожем на карканье смехе. Голыми руками серебряная фурия рвала омерзительных аберраций на части, потоки ветра, поднятые её крыльями, разбрасывали их останки по всей округе. А затем всё кончилось. Мгновенно и без предупреждения, все твари пропали, а позади Лана ощутила безразличное, обрекающее давление.
Повернувшись всем телом, она взглянула в отсветы далёких звёзд, скрытых в бездонной тьме на месте лица Спящего. Трещины в стенах медленно сходились, запечатывая кошмар от одного его присутствия. Судорожно вздохнув, пытаясь унять страх, девушка всё же решила сначала уточнить:
— Фарланг… Ты создал «это» из Майне? Твоих рук дело?
Пребывающий за пределами человечности эндорим на миг дрогнул от яростных отсветов пламени взгляда. В этих глазах почти пробудилась ненависть, истинная, обрекающая. Что будет, если два аспекта небытия сойдутся в одно? Мгновенные размышления воплощения Информации были прерваны немым, безмолвным предупреждением, пришедшим откуда-то свыше, за пределами времени, где пребывала его настоящая суть.