И лишь одна мечта не позволяла Ведьме перестать мыслить. Осознавать себя и этим поддерживать существование, будучи собственным единственным Наблюдателем. О той, кто ее освободила. Невозможном чуде, произошедшем вопреки всем возможностям и вероятностям. И поэтому, застыв в янтаре безвременья, Ульма Кроу ждала.
— Скромненько у тебя тут, — пролилось живительным дождем чье-то присутствие, — Ты бы шторы хотя-бы повесила.
Скрипнуло колесо и медленно, неохотно, стало вращаться. Посреди одиночества лишенная имени получила еще одного Наблюдателя. И ее субъективное время возобновило свой бег. Ошеломленная ведьма сделала первый вдох за долгую вечность и уставилась на парящее в пустоте аметистовое облако без штанов. Она была лишена формы, вероятно, даже не знала, как ее создать в этой размерности, но эту жгучую, дарующую жизнь страсть сложно было с чем-нибудь перепутать.
— Ты? — неверяще мысленно откликнулась ведьма. Воздух в домене закончился за один вдох, и она задыхалась.
— Ага. Я. За тобой, кстати. Ты ведь не думала, что я тебя здесь не достану? Нет, моя ведьмочка, ты сама назвала мне свое имя. И я никогда тебя не отпущу, — откликнулось облако, кружась на месте, здесь с пространством тоже была большая беда. — Ульма Кроу, пойдем домой! Мы тебя там все заждались.
— Да! — со всхлипом ответила ведьма и доверчиво потянулась к своей спасительнице из оков одиночества.
***
Домен вздрогнул, напрягая все силы. Лана устремилась выше, за границы представимого, к тому, где начиналось и заканчивалось всё. И, ощутив тепло узнавания, потянула его на себя со всей страстью обезумевшего демонического сердца. Оно обливалось кровью от боли. Лана быстро теряла силы, чувствуя, как всё вокруг покрывается тонкой корочкой льда. А за неё нерушимой хваткой истинной веры вцепился Азат, он, словно стальной канат, прочно связывал Лану с «реальностью».
Она шагнула в свой цикл, и незримая пелена порвалась. Холодное лезвие меча в сжатой руке сменилось теплом ладони. Резко распахнув неверящие глаза, среброволосая встретилась с таким же ошеломлённым взглядом.
— Привет, — хлюпнув носом, произнесла Алая Ведьма и, заревев, бросилась Лане на грудь.
Лана какое-то время сидела в обнимку с Ульмой, раскачиваясь и поглаживая её по спине. Но в итоге не выдержала:
— Ульма, меня всё это время мучает вопрос... Какого лешего там делал рояль?! Ну, в пещере, когда мы сражались с фарлангом.
— Серьёзно? Лана, это и правда первое, что ты хочешь спросить, после того как твоя подруга вернулась с того света? — всхлипнула Ульма, широко распахнув заплаканные изумрудные глаза.
— Ты знаешь... Да. Никак не могла это выбросить из головы весь долгий путь на поверхность, — легкомысленно, как и всегда, пожала Лана плечами.
— Ну… Его образ был наготове, я хотела что-нибудь сыграть, когда мы выберемся. Я, между прочим, отлично играю, правда-правда. А увидев того монстра, поняла, что это может и не произойти. Короче, я растерялась! — мило покраснев, ведьмочка вновь прижалась к Лане. А потом испуганно вскинула острые ушки и пристально вгляделась в тёплые, счастливые и человечные глаза подруги: — А меч Богоборца? Ты его не стала брать?
— Он у Айра. Ему не нравится, как эта штука на меня влияет, так что вне сражений он держит его от меня подальше, — шёпотом пожаловалась Лана, бросив взгляд на сотника, который спокойно курил рядом с дверью.
— У Айра? Но ведь никто… — воскликнула Ульма и часто заморгала глазами, когда Лана прижала к её губам указательный палец.
— Ага. Никто. Но он ведь не знает, что это невозможно. А потому делает каждый день. Без этого обыденного чуда я бы уже сломалась. Вот что значит быть настоящим рыцарем, — ответила сребровласка, влюблённо посмотрев на своего мужчину.
Глава 20. Ошибка юности
Глава 20. Ошибка юности
Покои первого принца в северной части королевского замка были под постоянной и надежной охраной. Круглосуточное дежурство там несли не бастарды из гвардии, а надежные шевалье из лояльных домов. Лояльных не правящей королеве или даже ее венценосному супругу, а лично ему, Валраду Тарсфольскому, пока еще юному, но очень деятельному и властному человеку.
Неторопливо шагая по толстым коврам, привезенным с далекого юга, однорукий, невысокий и чернявый барон задумчиво улыбался. Вся обстановка в этом крыле подавляла своей изысканной и экзотичной, но несколько тяжеловесной роскошью в стиле Бессмертного Тирана. Алый и черный чередовались, обозначая пески Бескрайней Пустыни.
Среди аристократов мода на излишества юга началась с графа Найруса, но увидеть такие предпочтения в вотчине будущего правителя Тарсфола — попахивало как минимум скандалом. Но в дальнем северном крыле обширного замка повелителя королевства не бывало случайных людей. Даже Ее Величество не смогла бы прийти сюда без приглашения. Впрочем, она мало интересовалась судьбой своего первого сына и никогда не совершала визитов.
Гофард остановился около высокой двери, драпированной алым шелком. Рядом с ней стояли два рыцаря в тяжелых боевых латах, сквозь забрала шлемов которых смотрела багровая тьма. Вот это действительно уже было на грани между модой и паранойей. Одержимые доспехи — абсолютно верные и лояльные, но также безумно дорогие стражи. А еще они были омерзительны барону по своей сути. На изготовление одного такого комплекта лат требовалось принести в жертву демонам опытного воителя, и чаще всего это был кто-то из тарсфольских шевалье.
Остановившись перед стражами, Гофард поправил ворот камзола облаченной в черную перчатку ладонью и недрогнувшим голосом произнес:
— Барон Лифект Гофард прибыл по приглашению Его Величества принца.
На миг потемнело, хотя коридор был ярко освещен высоко стоящим солнцем сквозь арочные окна, покрытые тонким хрусталем. Оба стража повернули к нему свои шлемы, от их безжизненного взгляда засосало под ложечкой, но черноволосый остался таким же скучным и прагматичным, как и всегда.
Это был его рабочий облик, который он сохранял даже во время опасных ситуаций и важных приемов. Того, кто прошел рубку со свежевателями на стенах форта Равен, трудно было чем-нибудь по-настоящему напугать. Кроме того, он был знаком с леди Ланой Лотеринг, так что удивить его тоже было действительно сложно.
Стражи синхронно шагнули в сторону и с поклоном приоткрыли перед ним двери. Двигались они не подобно марионеткам, нет, это были движения опытных и смертоносных бойцов, а тщательно смазанные доспехи не скрипели и никак не выдавали движений. Латы выглядели древними, им было минимум пара десятков лет, вполне возможно, для создания стражей южане принесли в жертву их владельцев во время южной войны.
Безмолвно пройдя мимо стражей, Лифект испытал отвращение. Для вольного духа рыцарей стать безропотными, безликими стражами — это, вероятно, было участью куда хуже, чем смерть. Во всяком случае, сам барон предпочел бы живым попасть в лапы свежевателей, чем закончить так. В воздухе витал запах незнакомых благовоний, легкий, почти неощутимый, он тем не менее дурманил голову и настраивал на позитивный лад. Шаги по ковру были почти беззвучны, а обширная зала — совершенно пуста, только украшенные золотом алые подушки хаотично разбросаны вокруг кальяна в центре помещения.
Первый принц его дожидался там, взирая сквозь витражное окно на голубое небо, он неспешно потягивал бокал вина и курил странную смесь в кальяне, которую Лифект поначалу принял за благовоние. Приветливо кивнув барону, он поманил его пальцем и указал на подушку напротив.
— Присаживайтесь, Гофард. Что вас так задержало? Я устал ждать, — капризно воскликнул он, поправив свои сверкающие волосы яркого, пшеничного оттенка, доставшиеся от матери. Лишь глазами принц пошел в отца, карие, почти красные, они смотрели с прохладной скукой.
— Рад вас приветствовать, Ваше Величество. К сожалению, граф Себастьян Найрус оказался излишне щепетильным в вопросах чести. Мне не удалось перетянуть его на нашу сторону. Молодому графу определенно не достает разума и осторожности его почившего отца, — преданно воскликнул Лифект, заняв предложенное принцем место.
— На. Выпей. Не стоит говорить о делах на трезвую голову, — весело рассмеялся Валрад, дрогнувшей рукой плеснув в хрустальный бокал напиток цвета мягкого янтаря из графина и протянув собеседнику.
Почтительно приняв и отпив вино, Лифект благодарно улыбнулся. Он ненавидел алкоголь в целом и вина из южных регионов отдельно. И лишь надеялся, что улыбка не получилась насквозь фальшивой. К сожалению, Первый принц не терпел неподчинения даже в мелочах. Откинувшись на подушки, Валрад вдохнул душистый дым из кальяна и воскликнул:
— Согласие или отказ Себастьяна ничего не изменят. Всего через полгода мне исполнится двадцать, и это королевство станет моим. Главное, что вы, Гофард, в отличие от него, сделали правильный выбор. Надо сказать, меня впечатлило, сколь быстро и умело вы подмяли под себя подпольные бои и остальные увеселения, столь дорогие моему сердцу. Последний спектакль про битву безземельных рыцарей и демониц юга был поистине впечатляющим и грандиозным! Жаль, лица актеров перестали меняться, они начинают мне надоедать.
— Ваше Величество, я посчитал, что количество нужно перевести в качество. Сейчас отбираю для участия лишь лучших бойцов из простолюдинов и незаконнорожденных полукровок. А они — слишком ценный ресурс, чтобы их убивать в первом бою. Кроме того, эти воины обласканы вашим вниманием и деньгами, потому с готовностью поддержат вас когда взойдете на трон. Чего нельзя сказать о гвардейцах и некоторых аристократах, вроде Найруса. Подозреваю, что они верны вашей матушке, а она вряд ли с радостью передаст вам заслуженный трон, — понизив голос, поведал юному принцу Лифект.
— На моей стороне отец и большая часть знати! — высокомерно воскликнул принц. — К чему мне эти простолюдины?
— Ваше Величество, вы должны понимать, что знать всегда будет на собственной стороне. Стороне силы. Многие из них считают, что вы еще слишком молоды. Что вы слабы. И желают этим воспользоваться, чтобы управлять вами, — флегматично пояснил Гофард с легкой скукой.