— Воплощение связи Нездешнего с его единственным контрактером — Энимом. Собственно, это было даже не оружие в полном смысле этого слова, а скорее воплощение долга, возложенного на реинкарнации Первого Короля. В первом цикле это была Финиалла, в нашем — Лана Грейсер. Только они, сами и добровольно, могли разорвать принятый когда-то контракт. Но это никогда не происходило — меч подавлял их чувства и усиливал ощущение долга. Это был замкнутый круг, разорвать который было возможно лишь изнутри, — радостно и с готовностью пустилась в объяснения ведьма, наслаждаясь тем, что теперь может говорить без всяких ограничений.
Обрушившееся объяснение Айра совершенно не удивило. Он перевёл взгляд на Лану:
— Так ты всё знала и распланировала ещё там, у гробницы? Или ещё раньше? — недовольно воскликнул сотник. — Знаешь, я сильно тревожился за тебя. Могла предупредить.
Распахнувшая один глаз девушка отрицательно покачала головой:
— О том, что я могу ХРЯСЬ!!? Сломать об колено обет в сотни раз старше нашего мира? Не переоценивай мои способности, Айр. Я сама охренела, когда у нас это получилось. А так — я знала не сильно больше твоего, была лишь куча обрывочных догадок и подозрений. Ну, ещё и интуиция на ушко щебетала. Всё как всегда, — девушка обаятельно пожала плечами и, улыбнувшись, добавила в заключение: — У меня в этой жизни есть лишь один чёткий план, и это — импровизация!
— Хочу ещё добавить, что большую роль в этой истории сыграло наличие у Ланы Сердца Чащи. Оно сильно повлияло на её душу, значительно ослабив влияние клинка. За все эти сотни циклов ноша долга стала совершенно подавляющей — для одной-единственной души.
— Ладно, следующий вопрос. Что такое этот Нездешний? — рыцарь дал себе обещание больше ничему не удивляться. Тут ему ответила уже Лана, опередив харгранку:
— Такой же мудак, как и все эндорим, только со знаком минус. Его не устраивает то, что наши души вертятся в циклах, что тут устроили Спящие, так что он желает освободить всех нас, уничтожив их творение.
— Замечательно. Значит, пытаясь замочить Астера, мы едва не разрушили наш мир. Этот абзац я точно пропущу в своём отчёте отцу… Впрочем, думаю, я лучше что-нибудь вообще сочиню — любая сказка ему покажется реалистичнее этого бреда. Ульма, что такое циклы?
— О-о-о! Это моя самая любимая часть. Когда в конце первого цикла Фина вместе со мной забралась в Башню — ну, это такое место, где находятся большая часть душ эндорим, — она там устроила старое-доброе ультранасилие, а Спящие так перепугались, что грохнули нашу реальность, пытаясь её остановить, а потом воссоздали по новой — начиная со смерти Энима. И продолжали это делать снова и снова, как только события приводили к одному из двух исходов: победе Астера или если экзарх начинал для них представлять угрозу.
— Так, стоп. Значит, ни в одном из прошлых миров Астер так и не был уничтожен экзархом, как здесь?
— Нет, не был. Экзархи повторяют путь Финниалы, становятся воплощением её одержимости. А эта девочка была… слишком добра. Потому и её отражения никогда не уничтожают саму суть — “души” эндорим, лишь заключают на границе Бездны. Но даже будучи расколотым, Астер был связан со своим сердцем, потому раз за разом возвращался, а, будучи “побеждённым” в пределах цикла, возрождался в следующем. Меч Пустоты способен уничтожить сущность, лишь подчиняясь безжалостной ненависти Нездешнего, а отражения Финны этих чувств лишены, — пояснила харгранка, для убедительности покачав алой головой.
— Так, всё. Последний вопрос — и по кроватям, а то и так уже голова пухнет. Кто такой Мариус Горальд и как он связан со мной? — спросил Айр, вспоминая противоречивые ощущения, которые на него накатывали несколько раз.
— Сохранилась одна прекрасная легенда… Первый Король до безумия любил свою королеву. Они вместе пришли к нам из-за границы Небес, но имя его спутницы, стража и воительницы, к сожалению, кануло в Лету. Они дорожили друг другом настолько сильно, что соединили свои души неразрывными узами. И с тех пор, в каждом из циклов, их неизбежно тянуло друг к другу самой судьбой… — Ульма явно была готова рассказывать легенду и дальше, но сотник замахал руками, пробормотав:
— Так, стоп! Всё, хватит, я понял! Думаю, этого достаточно!
Хищно ухмыльнувшись, Лана спросила, наблюдая за стремительно краснеющим лицом рыцаря:
— Ага! Значит, в какой-то из прошлых жизней ты был моей королевой…
— Я сказал — хватит! А то по жопе получишь! Всё, пойдём в кровать! — рявкнул сотник.
— Ну уж нет, я с тобой грязной спать не лягу! Ты не забыл, что мне обещал? Астера я завалила, а ты меня — ещё нет! — весело ответила девушка.
— Обещания надо выполнять. Пойдём в купальни, — воин поднялся из-за стола и потянул Лану за хвост, а та ухватила удивлённую Ульму за руку:
— А ты, рыжулька, идёшь с нами! — с громким возмущённым писком Ульму Кроу буквально утащили.
***
Мылись они раздельно — Айр наотрез отказался идти с ними в женскую часть, попросив, чтобы в «Ж» пошла Лана. Та, пообещав, что сегодня он всё равно там окажется, отправилась вместе с Ульмой, где долго и упорно смывала с себя следы прошедших боёв и мыла волосы. Ожоги на её груди уже зажили, благодаря чудодейственным мазям харгранки и подпитке её энергией.
Ульма была куда разговорчивей, чем обычно, и тараторила без умолку, пока они отмокали в тёплой, благоухающей цветами воде. Правда, мысли Ланы были о другом. Сейчас, когда угроза миновала, а самые страшные ужасы остались позади, её захлестнула запоздалая волна паники. Девушка в полной мере наконец осознала, по какой тонкой грани им пришлось пройти. Заметив, что с подругой не всё в порядке, Ульмочка прижалась щекой к её плечу и обняла. Немного помолчав, ведьмочка спросила:
— Помнишь, ты когда-то говорила, что доверять страшно? Тогда, ещё в лесу, перед походом за Сердцем…
— Помню. Легко ничего не бояться, когда терять тебе нечего, кроме своих штанов, да и тех — рваных, — вздохнув, ответила Лана. — Потому я тогда ничего и не страшилась, перла всегда напролом. Впрочем…
— Ага, а сейчас ты остепенилась, стала мудрой, послушной и осторожной, да-да. — насмешливо откликнулась харгранка, снова потершись о плечо подруги. — Ну так вот, кажется, теперь я не боюсь… жить. Я сильно задолжала нашему миру. И вряд ли смогу свои грехи искупить. Возможно, то, что я хочу обрести счастье, несправедливо перед всеми теми, кто умер по моей глупости и вине. Но я всё равно хочу этого. И буду стараться наслаждаться жизнью — рядом с тобой. Но я не знаю, с чего начать… может, ты что-то подскажешь?
— Ого! Солнышко, это в тебе говорит доверие или алкоголь? Впрочем, неважно — я просто не могу упустить такой шанс! Первое, чем мы займёмся после возвращения в столицу, — это заберём Сэру и отправимся изучать лучшие магазины! Платья, косметика, обувь, массаж и маникюр! Я просто мечтаю попробовать столько всего нового. Надеюсь, это и вам придётся по душе, — разошлась блондинка, болтая ногами и поднимая ворох брызг, от которых Ульма, смеясь, прикрыла лицо руками и сообщила:
— Ой, забыла тебе сказать. Я предупредила Сэру, что у нас всё хорошо, как ты и хотела. Сейчас, когда Астер пал, она снова может меня чувствовать. Эта девочка — такой же уникум, какой была я в далёком детстве. Почти идеальный медиум — как чистое зеркало, она отражает всё, что видит в изнанке.
— Это опасно? — встревожилась Лана.
— В этом цикле больше нет сущностей, по могуществу и злой воле подобных Астеру. Воздаятель в качестве контрактеров использует только грешников, да и его, по идее, вообще не должно быть в этом цикле. Власть абсолютно всегда обретается где-то в оазисах Нахамета, она слишком одержима южанами и их культурой. Да и магия, которую использует ваше королевство, почти уникальна, я даже не могу определить, от кого из Хранителей исходит подобная сила, основанная на… — принялась объяснять Ульма, но заметила, что Лана, прикорнув у неё на плече, уже закрыла глаза от усталости и задремала.
Ведьма покачала головой, улыбнулась, с помощью магии поднялась из тёплой воды и, осушив тела, понесла подругу, чтобы передать с рук на руки терпеливо ожидающему их мужчине.
***
На следующее утро, после завтрака Лана и Айр вышли из башни, пока Ульма занялась уборкой на кухне. Неподалёку от входа в башню они заметили человека. Опершись о громадную секиру, стоял лысый, обнажённый по пояс старец, весь покрытый бинтами. Услышав их шаги и повернувшись, Зуб весело им ухмыльнулся, сверкнув единственным, жёлтым клыком во рту.
— Глядите, ляпота какая! — воскликнул он, обводя рукой пустоши вокруг, над которыми лазурью разливалось бескрайнее голубое небо.
— И правда красиво! — восхитилась Лана, обнимая руку Айра. — Но, знаешь, старче, на юге есть места и красивей. С ручьями, озёрами, лесами и реками.
Хмыкнув, Зуб окинул их долгим, пронзительным взглядом и слегка поклонился.
— Об этом и желаю речь держать, красавица. Пошептались мы вчера с мужиками да бабами, пообсуждали, что делать нам далече. Да решили, что с вами пойдём. Пусто тут, воды почти нема, в Штольни возвращаться мы не будем, а город этот проклятый… глаза бы наши его не видели больше. Так что решили: коли под длань свою примете, станете нашими матерью и отцом.
Айр, выслушав старика, шагнул вперёд, освободив руку из хватки Ланы, и, положив ладони на плечи, помог тому распрямиться.
— Негоже так, Зуб. Я сам тебе в правнуки гожусь. Защитниками вашими стать можем, мир покажем, да и где поселиться вместе — найдём. Не дети вы нам, но братья и сёстры. А поклоны нам не нужны.
Выслушав тёплые слова сотника, старик громогласно захохотал, оглашая окрестности и порождая в ближайших горах эхо. А потом могучими дланями обнял Айра.
— Да буде так, воин!
— Ну, значит, как раны подзатянутся, сходим ещё один, последний раз, в тот проклятый град. Злато да драгоценные камни из сокровищницы заберём, да артефакты. Чего добру пропадать? А нам на новое поселение пригодится, — усмехнулся Айр Лотеринг, похлопав старика в ответ по плечам.