Первый Свежеватель только начал подниматься с прелой соломы, он едва успел проснуться потревоженный звуком её шагов, когда взмах длинного меча вспорол ему глотку, выпустив наружу фонтан черной крови. Ещё двух тварей поодаль Лана заколола прежде, чем они проснулись. Закончив, девушка скривилась от омерзения, со второго яруса до неё доносились эмоции затянувшейся мучительной агонии, смешиваясь с предсмертной мукой недавно убитых ею врагов. Накатила тошнота, быстро её подавив, Лана вышла обратно, прикрыв за спиной хлипкие двери и встретившись взглядом с Айром, молча указала ему двигаться дальше.
Эти твари не были людьми, они творили жуткие вещи. Но их ощущение приближения смерти и боль, очень напоминали человеческие, с той разницей что они почти не испытывали страха. Однако об этом не было времени думать, спустя десяток секунд они достигли узкой винтовой лестницы, уходящей вглубь, под землю. Крепко сжимая клинок, Лана начала спускаться первой.
Снизу тянуло прохладой, гнилью и смертью. Это был тот омерзительный запах, который пропитывал самый воздух отчаянием. Спустя всего пару витков она полностью погрузилась во мрак и тишину, идя практически наощупь. Снизу Лана не чувствовала ничего живого, но ощущение ужаса медленно накатывало, сдавливая сердце. Она уже была здесь. И сейчас возвращалась туда где все началось. В место своего пробуждения.
— Зажги факел блин, ни черта же не видно, — тихо пробормотал позади неё Айр, ему тоже становилось не по себе.
Вскоре разгоревшееся пламя факела отбросило мрак. Лана держала его перед собой, освещая холодную, покрытую склизким зелёным лишайником лестницу. Они шли молча, ещё три витка спустя спуск вывел их в длинный коридор, с двух сторон огороженный ржавыми прутьями. Факел выхватывал из тьмы смутные белые силуэты, оковы, оскаленные черепа и металл цепей. Свободной рукой Лана вцепилась себе в грудь, пытаясь справиться с болью, пронзающей её с каждым шагом. Это место буквально гудело отголосками чужих страданий, столь чудовищных, что даже спустя годы они всё ещё продолжали жить в этом месте воплями жертв.
Айр нахмурился — тело подруги внезапно отбросило две тени от пляшущих огней факела. Лана остановилась, замерла, едва дыша, а потом воздух прорезало низкое, горловое рычание. Девушка сделала вперёд шаг, и на мгновение реальность в глазах следующего за ней рыцаря раскололась.
Языки факельного огня уступили тёмному пламени вспыхнувших за спиной сребровласки аметистовых крыльев, сплетённых из страсти и тени. Сотни душ, заключённых в бренных останках за клетями из ржавой стали, заголосили от бессильного ужаса. Они были здесь долго, столь долго, что понятие времени растворилось, как и разум — остался лишь пожирающий страх и вечная мука. Она питала Ненависть, давала ему новые силы, а несчастные, смертные души были не больше чем его поле, вспаханное и засеянное Свежевателями.
Ещё один шаг. Выплыв вслед за девушкой из слоя кошмара, Айр хрипло втянул воздух. Он напряжённо молчал, пристально глядя в спину любимой. Парень уже достаточно раз бывал на «той стороне», чтобы понимать, что они сейчас находятся в междумирье — на стыке реальности и изнанки, порождённой кошмарными муками тех, кто здесь окончил свой путь.
Лана дрожала, словно осиновый лист, её глаза пылали дьявольским светом. Сражаясь между болью и наслаждением, она вцепилась удлинёнными клыками в собственную губу и пила сладкую кровь. Вскинув руку, Лотаринг хотел опустить её на плечо Ланы, но та ускользнула вперёд, и его кисть обожгло пламя.
Хищное, жадное и горячее, оно заполняло всё вокруг, пылало в клетях, облизывало старые кости, рвало связи, плавило своим жаром оковы. Души метались и стягивались к ней. Лана подняла вверх правую руку, которую венчали острые, длинные когти из живого аметиста. Айр сейчас не видел её лица, скрытого за длинными платиновыми волосами, но чувствовал, что на нём возникла улыбка. Потянувшись к сомну духов, она вдохнула их аромат, облизнулась с видом опытного гурмана, а потом потянула к себе первую же сущность, оказавшуюся неподалеку.
— Нет, — сквозь вихри страсти, голод, жажду и неистовое наслаждение донёсся до её разума скучный, ледяной голос Ланнарда, — наш долг — их освободить, а не питать твоё сердце!
— ТВОЙ долг, — скрипнув выросшими клыками, мысленно прохрипела блондинка. — Ведь за этим ты сюда и пришёл в первый раз. Ты услышал их вопли, их плач — это твой долг, экзарх. Но я... — вскинув руку, Лана потянулась к проплывающей мимо душе. Когти прошли сквозь призрачную плоть. Искривлённое мукой женское лицо показалось ей смутно знакомым, оно напоминало спасенную отсюда Сэру. Крепкие, холодные пальцы схватили Лану за сердце.
— Ты. Даруешь. Им. Свободу, — отчеканил внутри Белый Барон, — или, клянусь Девой и Воином, я нас уничтожу прямо сейчас!
Лану бросило на колени, её длинные крылья разбежались сотнями тонких теней, юркнувших в сколы стен. Вцепившись когтями в камень, она опять зарычала. Ланнард давил всё сильнее, его Воля текла, словно бесцветный яд, в её крови. Но хуже всего было то, что он был прав. Лана это понимала, как и то, что инстинкты, желания, страсть — сейчас ведут её в бездну. И, вопреки собственной природе, протянув руку, стала проводником силы, пришедшей из-за пределов жизни и смерти.
Всё это не заняло даже мгновения. Айр успел только вздрогнуть и потянулся, чтобы помочь ей встать, как им обоим на плечи опустилось немыслимое давление чуждого, нечеловеческого внимания, что они привлекли. Словно высоко над головой, сквозь толщу камня, распахнулись врата, а за ними был пустой, безжизненный Взгляд без смотрящего. В нём не было ничего человеческого — ни тёмных желаний, ни высоких стремлений. Лишь цель, вечный долг, оковы служения идеалу.
Лана поднялась и взмахнула рукой, вырывая окружающие души из плена. Их стенания стихли в немом благоговении. Они отправлялись туда, в пустоту, за границы, наполненной муками жизни. Но прежде чем вечность сомкнула объятия, их похитили когти смерти и последующего перерождения.
Стальные пальцы сжимающие грудь наконец-то разжались, принося облегчение, а усталый голос внутри произнёс:
— Это отныне НАШ долг. Ведь это правильно, понимаешь? Таких страданий не заслужил никто.
Вынырнув в реальность, Лана едва смогла отвести взгляд от опустевших останков несчастных, прикованных к камню в неестественных позах. Сделав пару шагов вперёд, она снова рухнула на колени. Её голова разрывалась от обречённого отчаяния, смертельного ужаса и сломленной покорности. Сознание услужливо дорисовывало омерзительные картины, полные криков, хохота насильников, плача и стонов.
Потянувшись в глубь души, девушка неистово вызвала «свою» Волю, поднимая её из скрывающего океана желаний, чтобы защититься от леденящего душу кошмара. Фиолетовый свет, затопивший всё вокруг, замерцал, чередуясь со всполохами обжигающей злобы. Откуда-то издалека она почувствовала двойной укол узнавания. Алая Ведьма и Чёрная Ненависть ответили на её яркий свет одинаковой вспышкой триумфального узнавания.
— Значит, ты здесь. Иди, я жду.
***
С трудом поднявшись на ноги, девушка тряхнула гривой волос и хрипло сказала подбежавшему к ней рыцарю:
— Айр, Повелитель знает о нас, я привлекла его внимание.
Азбден, лежавший на спине воина, закашлялся и, с трудом стряхнув с себя тревожное забвение, прошипел:
— Белая, он не сможет всех созвать сразу. Пока нет тела, он просто Зов. У нас есть время. В конце этого подземелья — выход на ту сторону горы. Дальше лежат два пути: по равнине или через руины старых предместий. До Госпожи остался день пути.
— Пустоши — плохой вариант: мало укрытий, мало возможностей свести к нулю численное превосходство. В чём проблема с руинами, Аз? — бесчувственным и сухим голосом спросил сотник у лежащего на его плечах мутанта, словно они не стояли посреди безвинных жертв, постигнутых чудовищной кончиной.
Айра всё ещё трясло от пережитого, разум сжался, пытаясь спастись от нечеловеческого ужаса, но рыцарь упрямо, как и всегда, заставлял себя сосредоточиться на реальности. Прежде чем делать какие-либо выводы, нужно разобраться с насущными проблемами, способными убить их здесь и сейчас.
— Ненавижу эту мразь! Ненавижу! — яростно воскликнула Лана и сорвалась вперёд, мимо ровных рядов проржавевших клетей, заполненных белыми, истлевшими костями.
Сколько женщин закончили свою жизнь в этих стенах? Как долго их души оставались здесь, связанные с гниющими телами, в постоянной агонии? Ей было страшно даже думать об этом. Ярость и злоба наполняли её без остатка.
Для неё это не было трагичным открытием, но в прошлый раз, оказавшись здесь, она сбежала, не придумав способа спасти их всех. Заставила себя забыть об этом и сосредоточиться на том, чтобы вытащить единственную выжившую и забрать пропитавшую её скверну себе. Нечеловеческая ненависть и одуряющий страх выгняли из сознания остатки воспоминаний о других обречённых душах. Но не о Долге, который подсознательно мучил её потом долгие годы.
Хлипкую дверь, висевшую на одной петле на другой стороне длинного коридора, сереброволосая вынесла одним усиленным Волей пинком. Гулкий грохот разнёсся по всему подземелью, но Лану это не волновало. Она жаждала боя, желала резни. Лана поддалась этим чувствам, и её глаза яростно запылали. Сдерживать жажду крови больше не было ни желания, ни сил.
С каждым шагом по покрытому мхом камню лестницы Лана чувствовала, как эхо кошмаров остаётся позади. Злоба не утихала, но ей постепенно удалось взять себя в руки. Выбив следующую дверь, девушка судорожно вздохнула и осмотрелась. Она оказалась в небольшой постройке из грубого камня снаружи крепости.
Два окна рядом с дверью открывали вид на руины деревни в несколько десятков домов, над которой, со всполохами далёкого грома, кружились вихри алой пыли. Свежевателей поблизости не было — Лана даже не чувствовала их присутствия. Воительница глубоко вздохнула и попыталась смирить своё бешенство и жажду крови.