яться сознанию Романовой и отличать свои мысли от её собственных, но управлять телом ребёнка до сих пор не могу. Приходиться терпеть.
– Доча, иди сюда! Я тебе кое-что покажу, – слегка повысив голос, позвал отец Элены. Или Эльки, как они её называют. – Смотри, это белый гриб. У него белая шляпка и белая ножка. А это мухомор – с красной шляпкой и пятнышками. А это лисички и опята, а это…
– Олег, да куда ты ей столько всего рассказываешь? Она же маленькая, ей по чуть-чуть нужно всё объяснять! – из-за плеча мужчины появилась невысокая русоволосая женщина, мама девочки.
– Ничего, пускай запоминает! Может, пригодится, – погладив дочь по волосам, произнёс Романов. На что девочка лишь задорно рассмеялась, в то время как мне резко захотелось сломать ему шею.
Просто вспомнилось, как шесть лет назад, когда я убил его вторую жену, он вместе со своими людьми выследил меня через пару дней и едва не помешал выполнению задания, на котором я тогда находился. Но у Элены не было планов убивать своего отца, а потому она улыбалась, разглядывая незнакомые ей грибы и по-прежнему не замечая чужого присутствия в своей голове.
– Мам, а можно мне посмотреть, что там дальше? – подняв глаза на мать, спросила девочка и пальцем указала вглубь леса.
Для меня её прогулка тоже могла бы стать очень полезной, в плане сбора информации и разведки, но не получилось.
– Нет, нельзя! Там опасно! – хором запретили родители.
И следующий за этими словами недовольный вздох принадлежал не только Эле, но и мне.
Карл.
Вот за что мне так нравятся приграничные военные посты, отделяющие земли Пределов от Пепелищ, так это за незабываемый и не выветриваемый запах гнили и плесени. Все коридоры, многие кабинеты и даже жилые комнаты пропитаны им.
Ведь когда закончилась Война, и властям (не только нашей страны) в срочном порядке понадобилось оградить оставшееся население от растущей заразы, мёртвых земель, они почему-то решили, что сделать это лучше всего по старинке: с помощью бутового камня, глиняных кирпичей и шифера.
Многие военнослужащие осуждают их за это, потому как сейчас, спустя три сотни лет после возведения границы, здесь всё находится в громадном упадке и редко что подаётся восстановлению.
Но мне даже нравится их выбор! Он помогает правильно оценивать ситуацию и в полной мере ощутить в какой выгребной яме сейчас находится наше драгоценное общество. Половина суши уничтожена, большинство морей уже давным-давно сгорело (химия сейчас и не на такое способна), человеческая смертность ого-го какая и это при том, что рождаемость с каждым годом всё уменьшается, а число абортов растёт. Люди не задумываются о том, что творят и с уверенностью считают, что им всё дозволено.
Я, к слову, руководствуясь их логикой, однажды прикольнулся и подошёл к одной такой молоденькой дамочке, которая всего пару часов назад убила своего ещё не успевшего родиться ребёнка. Подошёл я к ней, схватил за волосы, затащил в подворотню и в нужном месте и с необходимой силой ударил по горлу, чтобы ближайший час она могла только шептать.
До сих пор помню её глаза, полные слёз и нестерпимой боли, окровавленный рот, открытый в неслышимом крике, и судорожно вздымающуюся от страха грудь. Я не стал говорить ей ничего лишнего, просто шепнул:
– Сейчас ты почувствуешь всё то же самое, что чувствовал твой ребёнок совсем недавно.
Сначала я оторвал ей правую руку, потом левую. С ногами такое проделать было не в пример сложнее, из-за чего я просто переломал их в пяти местах. Под конец вспорол ей живот, а когда она через полминуты окочурилась, забросил все "остатки" в мусорный бак.
И ещё после этого меня в газетах и в сети называли маньяком! Почему интересно? Я же всего лишь хотел намекнуть людям, напомнить о законе справедливости и том, что зло всегда возвращается к тому, кто его совершил. Ко мне моё зло тоже вернётся. Замучаетесь считать, в каком размере вернётся…
Кстати, меня зовут Карл. И возвращаясь к первоначальной теме разговора, повторю, мне нравиться в этом захолустье!
Гораздо лучше, чем сидеть Дома и каждый день лицезреть своего папаню. Он мне вообще всегда ненормальным казался. Во-первых, потому, что воспитал во мне убийцу-маньяка, а во-вторых, тем, что заставляет величать себя "Маэстро" и никак иначе!
И эта его дурная манера давать всем неприкасаемым иностранные имена-клички… просто в дрожь бросает от отвращения!
Особенно если вспомнить, что раньше, до того как папашка забрал меня на своё попечение в Дом, у меня были нормальные имя и фамилия, а сейчас какой-то занюханый "Карлик". Но это ничего, по крайней мере, мне повезло, что в обитель всех убийц я попал не сразу после рождения, а чуть погодя, и потому стал чёрным неприкасаемым, а не белым.
И тут уж как бы Шмаэстро не бился, но заставить меня забыть прежнюю жизнь и своё первое, настоящее имя у него никогда не получится. А вот белым не повезло, это факт. У них жизнь начинается и заканчивается в Доме, и кличка навек одна и та же. Гали-и-имая.
Взять, к примеру, того же Рича, то бишь – Ричарда. Мрачный тип, хоть и самый сильный среди папкиных подопечных. Жил он под крылышком своего главы ещё до моего появления на свет и там же, под крылышком, загнётся. А маникюр у него всё-таки прикольный, вот бы посмотреть, как он им людей полосует…
Размышляя подобным образом об отце, кличках и Доме в целом, я вышел из своей комнаты и направился в сторону узкой винтовой лестницы, по которой можно спуститься вниз, на первый этаж, и выйти на улицу.
Зазевавшись, я случайно повернул не туда и попал в комнату управления камерами слежения.
– Ого, – присвистнул, разглядывая лежащий на полу труп какого-то лейтенанта с разорванным горлом.
Напрягшись, я посмотрел на раскуроченную системную панель компьютера и вырванные из стен мониторы. И не только они: всё в помещении было разбито и уничтожено.
У кого хватило дури такое провернуть? Почему в моё отсутствие?!
Сделав шаг вперёд, я случайно на что-то наступил. Раздался хруст. Приглядевшись, понял, что этим чем-то оказались осколки зеркальных дисков, мощных, но, увы, очень хрупких накопителей информации.
Не разрешая себе больше находиться в потенциально опасном месте, я развернулся и выбежал из комнаты. Следующие пять минут, что пришлось потратить на дорогу до второй, запасной и в какой-то степени секретной комнаты управления камерами, мне то и дело попадались трупы. Много трупов. Не обращая на них внимания, я уверенно, но осторожно подбирался к интересующему меня объекту. Введя пароль на небольшой панели, расположенной справа от нужной двери (статус майора тоже даёт некоторые преимущества и знания), я вошёл. И сразу огляделся.
Впрочем, зря я волновался. Тот, кто устроил беспорядок в первой комнате, явно не подозревал о существовании второй. Успокоив дыхание, я запер металлическую дверь обратно на замок и прошёл к компьютеру. Выведя на экраны записи с камер последних трёх часов и усевшись в "одноногое" кресло, я сосредоточился.
Правда, примерно на двадцатой минуте просмотра на моё лицо набежал кровожадный оскал, а руки сами собой сжали подлокотники.
Папка, папка… что ж ты не предупредил, что ко мне на границу пожалует твой главный питомец? Я бы хоть почву для него подготовил, пропустил бы на Пепелища без лишних свидетелей, – думал я, не отрывая глаз от мониторов, на которых Рич "полосовал" – почти точно так же, как мне это совсем недавно представлялось – моих бывших коллег и начальников.
Вот он закончил с ними и оглянулся. Скосив глаза влево, я заметил приближающуюся к неприкасаемому девку с ребёнком на руках.
Ха, интересно. С каких это пор Шмаэстро даёт своим тунеядцам какие-либо задания, помимо слежек и убийств?
Ай, ладно, раз уж я теперь знаю, что весь этот бардак устроил Рич, то нужно что-то делать. Он не убрал до конца все следы, доказательство тому эта комната, а значит прибрать за ним должен я, иначе папаня мне потом башку оторвёт.
Скептически вздохнув, я пошарил по базе данных и, найдя нужные видеофайлы, удалил их. Потом мне долго и муторно пришлось разбивать "зеркалки" об пол.
Это ещё повезло, что все камеры были подключены напрямую к компьютеру и собственных флэшек не имели, а то пришлось бы потом бегать по коридорам и выключать каждую самостоятельно. Столько мороки было бы.
В кармане завибрировал телефон.
– Да, – ответил.
– Товарищ майор! Вы живы? Где вы? Говорит сержант Аквалёв, у нас экстренная ситуация! Подполковник и почти все старшие офицеры убиты! Капитан Ларинов и старший лейтенант Карков сильно ранены!
– Только они? – холодно поинтересовался я.
– Да!
– Сколько всего выживших?
– Десять, – из шестидесяти солдат десять живы! Ну, Рич и монстр… хотя с двумя он всё-таки схалтурил, не добил.
– Где вы сейчас?
– На пятом этаже, – пятый этаж, жилые комнаты для обычных солдат. Выходит, все, кто выжил, так же как и я находились в своих комнатах? – Я сейчас приду, в Центр Командования без меня ничего не сообщать!
Поднявшись на нужный этаж, я практически сразу же встретился с десятком настороженных пар глаз. Солдатики-солдатики…
Естественно, помогать им не входило в мои планы, а потому, по-быстрому перестреляв этих детей и добив раненых, я решил ещё раз проверить все этажи и убедиться, что больше никого в живых действительно не осталось. Убедившись же, снова схватился за телефон. Нужно напомнить о себе в Доме.
– Где Маэстро? Позовите, – странно, трубку в кабинете отца взял какой-то неприкасаемый. – И кто ты вообще такой? Телохранитель?
– Нет, – ответил мне прозрачно знакомый голос. – Я просто белый. Феликс.
– Мне пофиг, главу нашего позови!
Убийца какое-то время молчал и только через несколько секунд соизволил ответить:
– Не могу, его убили.
– Кто? – клацнув зубами, удивлённо спросил.
– Рич. Два дня назад.
– Два дня назад? Два?! Почему меня не оповестили?! – марионетки тупые! Да я самый первый должен был об этом узнать! В молчанку захотели поиграть?