Романова шла позади меня, отставая на несколько метров и спотыкаясь на каждом шагу, глаза у неё от недосыпа сильно покраснели. Я бы и сам был не прочь немного подремать, но, во-первых, некогда, а, во-вторых, негде.
Когда всё в округе, в том числе и я с девушкой, покрылось заметным слоем пыли, закапал дождь. От земли тут же поднялся серый, густой пар, от которого постоянно хотелось то чихать, то кашлять.
– Да что же это такое? – возмущалась Эля, закрывая рот ладонью и чихая уже восьмой раз подряд. – Что за гадость такая? И где "будь здорова"?
– Будь здорова.
– Спасибо.
В первые же минуты мы с ней промокли до нитки, и я уже подумывал возвращаться назад, наплевав на длинную дорогу, но увидел, что деревья стали редеть, и решил пройти ещё немного, дабы, наконец, успокоиться, и лично убедиться в том, что никакая опасность за лесом не спряталась.
Вскоре мы вышли к большому полю, простиравшемуся до самого горизонта. Коричневые колосья прижимались к земле от сильного ветра и дождя, в небе то и дело сверкала молния, и грохотал гром.
– Поле? Пшеничное? Или какое? – спросила Элена, щурясь от поднимающегося от земли пара.
– Нет, похоже на рожь.
– А там кто идёт? – подставив ладонь ко лбу козырьком и всматриваясь вдаль, окликнула меня девушка.
В двухстах метрах от нас медленно шёл ребёнок в потрёпанной одежде и короткой палкой в руке.
– Пошли, надо его догнать! – потянула меня вперёд Элена.
Говорила она тихо, да и дождь кое-какой шум всё же создавал, но пацан её будто услышал. Он оглянулся, посверлил нас взглядом и бросился прочь. Второе дыхание открылось?
Мы с девушкой, не сговариваясь, побежали за ним, хотя и сами сильно устали.
Зря напрягались…
Да, этот мальчик оказался миражом, растаявшим перед самым моим носом. И колосья ржи тоже были миражом, который видишь, а дотронуться не можешь. Что это за пар-дурман? Что за дождь?
Рядом, поджав губы и дрожа от холода, а может и не только от холода, стояла Элена. Обняв девушку одной рукой за плечи, я повёл её обратно к лесу. Хватит с нас этих исследований и поисков, нужно как можно быстрее вернуться домой.
– А мы точно правильно идём? – спросила она минут через пять.
– А ты опять сомневаешься?
– Да. Смотри, что там за сараи впереди стоят?
– Миражи, наверное.
– Думаешь?
Только мы дошли до предполагаемых миражей, деревянных, покосившихся домов, как Элена постучала в дверь одного из них кулаком.
– Миражи? – посмотрела на меня со слабой улыбкой.
Тогда я и понял, что пока не закончится дождь, не исчезнет пар, мы с ней не сможем найти обратную дорогу к дому. Так и будем плутать, гадая, очередной мираж перед нами или нет, и точно куда-нибудь забредём… в Моной, например.
Выбрав убежищем от дождя самый крайний дом в заброшенном посёлке, я первым делом проверил, не затаились ли в нём хищники, и лишь после этого позволил Элене войти. С деревянным сараем, как выразилась девушка, нам повезло. Да вся мебель там значительно подгнила, стены покрылись плесенью, но в комнатах было сухо, а стёкла в окнах целы и без трещин, что автоматически защищало нас от пара.
Сняв куртку и майку, я развесил их на старом железном стуле и предложил то же самое сделать Элене, хотя бы со своей верхней одеждой. Но девушка почему-то отказалась, а главное посмотрела на меня как на дурака…
– Ты же простудишься, снимай, я тебе свой плащ дам, – плащ лежал у меня в рюкзаке под аптечкой. Я, в общем-то, не верил, что он пригодится, но по привычке всё равно взял его с собой. А вот ведь как круто история повернулась! Жаль, я не додумался ещё одеяло с теплоизолятором с собой захватить и еды побольше…
– Хорошо, но только отвернись, – закусив губу, попросила Романова. Стеснительная какая. В Доме девушки-неприкасаемые, попадая в такие ситуации, даже не думали упрямиться и с радостью принимали то, что им давали. – Всё, оделась.
Эля опустилась на пол рядом с дверью, обняв руками колени. На скрипучую кровать, в матрасе которой несколько минут назад пищали мыши, она садиться не хотела.
– А тебе есть, что одеть? – спросила, напряжённо меня разглядывая.
– Нет, откуда? – взяв аптечку, я нашёл в ней пачку антибиотиков и протянул девушке. Дома пускай сколько угодно болеет, но пока мы отсюда не выберемся – она должна оставаться здоровой. – У меня крепкое здоровье, я и так не заболею.
– Я не думала, что у тебя так много шрамов, – в свою очередь сказала она задумчиво, указав на тонкий белый шрам на моём животе.
Когда он мне достался? На втором задании Маэстро, кажется?
– Как видишь – много, – я сел рядом с ней, рукой взлохматив себе волосы. Мокрые, но ничего, скоро высохнут.
Элена грустно вздохнула и, зевая, спросила:
– Как думаешь, скоро дождь закончиться?
– Не знаю. Ты есть хочешь?
– Немножко. Я больше спать хочу. Сейчас, наверное, вколю себе витаминов, и точно отрублюсь…
– Какие витамины? Иди бутерброды ешь. Зря ты их, что ли, брала?
– Они мальчику, этому… Антону!
– Не найдём мы никого! Иди и ешь! – интересно, на неё всегда надо кричать, чтобы она послушалась и перестала пререкаться?
– Тогда и ты ешь! – мне в руки, не принимая возражений, впихнули два бутерброда и чай. Термос у нас, оказывается, тоже был.
Пока ели – каждый думал о своём, но потом Элена попросила меня рассказать что-нибудь "нестрашное" о себе и Доме. Пожав плечами, я поведал ей о Роберте и о том, как первый раз встретился с Маэстро. Затем о жизни и обязанностях молодого неприкасаемого.
Заговорившись, я не сразу заметил, что девушка уснула, положив свою голову мне на плечо. А когда заметил, просто замолчал, уставившись в окно, за которым по-прежнему лил дождь и поднимался пар.
Тихое дыхание Элены и гул ветра на улице напомнили мне ночь в пещере, когда на нас напали взрослые ящеры. Как всё-таки жизнь с того времени поменялась… или я? Не исключено, что и то, и другое.
– М-м-м, – не открывая глаз, промычала девушка. При этом она так смешно надула губы, что я не удержался и легонько поцеловал её. Реакция последовала незамедлительная. – Не, Рич, ну чё это такое? Иди сюда.
Всё также с закрытыми глазами, она обняла меня руками за шею и прижалась к моим губам. Хмыкнув и не разрывая поцелуя, я пересадил её к себе на колени, погладил костяшками пальцев по щеке.
– Эй, ты что делаешь? – словно очнувшись ото сна, возмутилась вдруг Эля, когда я пуговица за пуговицей стал расстёгивать плащ. На лице её застыло выражение глубокого недоумения и даже шока.
– А ты не догадываешься?
– Эм… а… – Элене явно не хватало слов, чтобы внятно выразить свои мысли, поэтому я решил прийти ей на помощь. Только не словами, а действием.
– Ри-и-ич? – пискнула она, лишившись плаща и оставшись сидеть на моих коленях в одних спортивных штанах и лифчике. – Слушай, ну я, конечно… предполагала… мечтала даже иногда… но здесь же холодно и грязно!
– И-и-и? – как она протянул я, крепко прижав её к себе и слегка укусив за ухо.
Девушка вздрогнула, чуть выгнулась мне на встречу и сглотнула.
И тут в коридоре неожиданно хлопнула входная дверь. Что-то тихо чавкнуло и хрустнуло.
– Ни секунды без сюрпризов, – вторя моим мыслям, хриплым голосом пожаловалась Эля.
Элена.
Признаться честно, я уже и сама была не против продолжить то, что начал Рич, однако этим планам помешала некстати хлопнувшая дверь.
Неприкасаемый быстро сориентировался и, пересадив меня на пол со своих коленей, схватил оружие, длинный кинжал и пистолет. Бесшумно ступая, он выглянул в коридор и… со злостью ударил кулаком по стене. С потолка тут же отвалился кусок штукатурки и упал ему прямо на голову, что сделало мужчину ещё злее.
– Что такое? – накинув плащ и приблизившись, я с опаской выглянула из-за его спины. – О-о-о… – многозначительно изрекла, увидев лежащего на полу и свернувшегося калачиком мальчика. – Это Антон?
– Да. А вот где его сопровождающие я даже предположить не берусь.
– Может, он опять от них сбежал?
– Без понятия.
Рич помогать не спешил, поэтому я сама подошла к мальчику и взяла его на руки. Антон весь измазался в грязи, в его волосах запуталось много маленьких веточек и листьев. А ещё он был жутко тяжёлым.
– Положи его, надорвёшься, – напустил на себя грозный вид Рич, отобрав у меня ребёнка.
– Надо ему витаминов вколоть, сам он есть вряд ли будет… или лучше сначала его от грязи оттереть? – суетилась я, копаясь в аптечке.
Около получаса ушло на то, чтобы влажными салфетками стереть с мальчика всю грязь. Он не сопротивлялся и вообще обращал на нас с Ричем минимум внимания.
Наверное, настолько устал, что даже бояться незнакомых людей уже не мог… как, в прочем, и есть, – убедилась я, спустя семь бесплодных попыток накормить пацанёнка. – Надо было ему всё-таки сразу сыворотку с витаминами колоть.
Впрочем, так я, в конце концов, и поступила. А Рич ещё и всадил ему двойную дозу снотворного.
– Зачем? – прикрикнула на него. – Для детей это вредно!
– А ты посмотри, что за окном твориться. Темнеть всё больше начинает, скоро даже нам с тобой ничего видно не будет. А ты представь, что бы мы делали с ребёнком и в темноте? Он бы просто разнылся как ему страшно, и холодно, и голодно.
– Уже не голодно, – на автомате вставила я, потрепав спящего Антошку по голове.
Он, к слову, был очень похож на Фильку. Такой же светленький, с пухленькими щёчками и губками, разве что ростом немного повыше брата.
Смотрю на него, а у самой слёзы на глазах наворачиваются. Так похож, так похож… но обманываться нельзя. Он – не мой брат. В деревне его ждёт мать и старшая сестра, которая наверняка переживает за него точно так же, как и я за Фильку в своё время, так что…
Рич сходил в соседнюю комнату и принёс оттуда пыльное, местами погрызенное, но достаточно тёплое на вид одеяло. А я помогла завернуть в него Антошку, предварительно сняв с мальчика куртку, тонкий свитер и штаны. Потом был разговор ни о чём с неприкасаемым, лёгкий поцелуй и крепкий-крепкий сон. Глаза я продрала только утром, от грома.