Дождь на улице закончился, но небо было по-прежнему чёрным. Мы с Ричем вкололи не желающему просыпаться мелкому ещё одну сыворотку, заменившую ему завтрак, и выбрались из нашего дома. Вместо поля-миража, что ещё вчера окружал заброшенный посёлок, нашим взорам предстала голая земля. Ну, это ненадолго. До следующего ливня.
Я тащила рюкзак с провизией и лекарствами, а Ричард нёс Антона, перекинув того себе через плечо.
– Возьми его нормально. Ему же больно, наверное.
– Думаешь, если бы ему было больно или неудобно, он бы сейчас спал?
– Не знаю! Ты же вчера в него столько снотворного закачал…
– Нормально, выживет, – отмахнулся Рич, остановившись и посмотрев назад, на посёлок, от которого мы уже успели отойти на приличное расстояние.
– Что такое? – тоже обернулась я.
– Да вот думаю, правильной ли дорогой мы идём.
– Как так? Ты не знаешь, с какой стороны мы пришли?
– Это-то я знаю. Я дороги не знаю! Сама вспомни, какие круги мы вчера нарезали, когда за миражом бегали, – мрачно сказал мужчина и поудобнее перехватил заворчавшего во сне мальчика.
– Да-а-а, ситуация та ещё.
Видимо, лицо у меня от таких новостей стало совсем кислым, так как Рич поспешил добавить, что стоит солнцу выглянуть из-за туч, как он поймёт, где находятся север и юг, и сможет указать стопроцентно верное направление.
– Ты юг и север только по солнцу различаешь?
– Да.
– А Пепелища? – с вопросом посмотрела на него. – Ты же там жил и должен побольше других в выживании разбираться.
– Не должен. Мне всего четыре года было и жил я в горах. Из пещеры выходил только вечером и ночью, охотился с Робертом… зачем мне тогда было заморачиваться определением севера и юга?
– Ну да, – не оставалось мне ничего, как признать его правоту. – А расскажи побольше о своей матери? Про Роберта ты говорил, а вот про Джейн вообще, считай, ни слова.
Да и надо же мне, в конце концов, знать, кому Рич подбросил моего Фильку? До этого мы с ним не особо разговаривали на эту тему, то он отмалчивался, то я не решалась спросить, то старосты всякие за помощью прибегали… а сейчас момент – самое то.
– Она родилась в Доме. Всегда очень зависела от Роберта, что в те годы, что сейчас. Я сказал ей, что Филипп – его второй сын, она поверила и приняла твоего брата без лишних вопросов. Она вообще за то время, что мы с ней не виделись, ещё больше на отце помешалась… ждёт его до сих пор и верит во всякий бред.
– И не стыдно было так мать обманывать? – поддёрнула его я, неприятно удивившись тому факту, что Филька остался жить с больной на голову женщиной.
– Нет, – усмехнулся мужчина, посмотрев на меня взглядом а-ля: что за глупость ты сморозила?
– Эх, ты… О, Антошка проснулся.
Лучше бы я этого не говорила. Глядишь, мальчик бы укачался, лёжа на плече Рича, и поспал бы ещё немного, но, услышав своё имя, он насторожился, встретился со мной взглядом и разревелся. Мужчина тут же посадил его на землю и быстро отошёл в сторону, что вызвало ещё больший рёв.
– Эй, Тоша… что ты, что ты… не надо плакать! – пыталась успокоить я мальчика, но тот от этого только больше реветь начинал. Рич сновал рядом, но ближе чем на пять метров старался не приближаться.
– Подойди сюда, может, хоть у тебя получится его успокоить? У меня ведь тоже уши закладывает от его криков! – с трудом удерживая брыкающегося мальчика, попросила я.
Достав из кармана связку ключей, Рич позвенел ей и нехотя приблизился. Антон на него заинтересованно посмотрел, всё ещё тихонько подвывая, но уже не размазывая слезы и сопли по щекам. Вот мелкий протянул руки и выхватил у неприкасаемого ключи, а тот в ответ посадил его себе на шею.
Ох, благословенная тишина.
Подождав, пока в ушах перестанет звенеть, я поинтересовалась:
– Может, назад развернёмся? А что ты на меня так смотришь? Мы идём гораздо дольше, чем вчера, а леса до сих пор не видно, и солнце не спешит показываться… и ежу понятно, что мы заблудились!
Увы, но на моё предложение Рич ничем, кроме косого, недовольного взгляда, не отреагировал. Я же предпочла за лучшим заткнуться и всячески его игнорировать.
Вот почему? Как так получилось, что никто из деревенских за столько лет не выяснил, что находиться дальше за лесом? Почему никто ничего не сказал нам об идущей с неба пыли, дожде и рождаемых ими галлюцинациях? И эта пустошь… она что, бесконечная? Нам даже деревца или на худой конец кустика травы по пути не встретилось! Кругом – Ничего… как же отсюда выбраться?
То ли мои мысли были услышаны, то ли ещё что, но вскоре вдали показались деревья. Чёрные макушки высоких сосен внушали уважение и вместе с тем дарили надежду на спасение. Поэтому мы с Ричем только ускорили шаг, надеясь за пару часов добраться до леса. Всё было бы хорошо, если бы не…
– Мёртвые, – прикрыв рот ладонью и старательно сдерживая рвотные позывы, прошептала.
Присев на землю и кинув рядом с собой сумку, я обхватила голову руками, старательно отводя глаза от мертвецов. Мне и раньше доводилось видеть трупы и не по одному-двум, а по несколько десятков, но то, что осталось от старосты и его сыновей даже Рича заставило брезгливо поморщиться, что уж о девочке Элене со слабой психикой вспоминать? Мертвецы с синей, натянутой на кости кожей с полным ртом червей и маленьких белых личинок до сего дня мне только во сне и могли присниться.
– Деда, – пискнул Антон, сильнее обхватив Рича за шею.
– Наглядное доказательство тому, что глупость наказуема, – подняв меня за воротник куртки, как котёнка за шкирку, буркнул неприкасаемый и по широкой дуге обогнул умерших.
– Как думаешь, от чего они такими стали? – сжав дрожащие пальцы в кулак, сипло спросила.
– Заразу подцепили.
Неужели через границу с Моноем в Россию, а конкретно в наши края, пришла какая-то радиоактивная гадость? Вирус? Или чума? Столько предположений, что в голове всё не помещается…
Вдруг на небе сверкнула яркая молния, и начался дождь. За несколько мгновений поднялся такой пар, что разглядеть что-либо дальше вытянутой руки стало практически нереально. Неожиданно мир перед глазами закружился, я потеряла равновесие и едва не упала, но Рич вовремя спохватился и успел меня поддержать.
– Что-то мне нехорошо, – рябь в глазах стала сильнее, а кожа в тех местах, куда попадали капли дождя, чесалась и зудела.
– И мине, – проворчал неожиданно Антон, дёрнув Рича за волосы.
– Ай, аккуратнее! – зашипел мужчина, поморщившись.
– Кожа чешется… – продолжала я.
– И у мня, – повторял Тоша.
– Это от дождя, – вставил свои пять копеек неприкасаемый, но голос его звучал не слишком уверенно. – Эль…
Позвал, только я не спешила отвечать, занятая разглядыванием своих рук, на которых медленно, но верно расползались красные паутинки, лопающихся под кожей мелких сосудов. Ногти почернели и немного вытянулись, вены на запястьях повздувались и теперь жутко болели.
– Я заразилась. Я чем-то уже заразилась, – бормотала, как припадочная, зайдясь сильным кашлем. – И Антон тоже…
– Элена, пойдём! – с нажимом произнёс Рич.
– Нет, стоп… а вдруг я и других людей заражу? Это у тебя иммунитет на всякую дрянь, а я точно всех заражу, если вернусь домой… болезнь… смертельно это или нет?
– Не придумывай. В помещении с ядовитым газом ты, значит, выжила, а сейчас умирать собралась? – раздражённо спросил он, схватив меня за руку, выше локтя. – Эля!
– Подожди, давай всё обдумаем… и отпусти меня!
Тут за спиной неожиданно прогремел выстрел, послышался лай собак. Оглянувшись, я заметила вдалеке неясные тени, больно похожие на человеческие силуэты. Силуэты?
Рич приказал мне сбросить рюкзак с вещами и взять себе Антона, сам же он, не медля ни секунды, достал пистолет. Прицелившись, выстрелил, но ни в кого не попал. А те, кто шли за нами, бросились в рассыпную.
Я не успела и глазом моргнуть, как из пара выскочило два человека в серых защитных костюмах и респираторных масках и с ножами бросились на Рича. Следом за ними появилась женщина, тоже в защитке, но нападать на неприкасаемого она не спешила.
– Элена, в сторону!
Замешкавшись, я всё же отбежала в сторону, в то время как двое незнакомцев вели с Ричем бой не на жизнь, а на смерть, как бы пафосно, это не звучало. Женщина же к этому моменту решила обратить своё внимание на меня, чему я, честно сказать, была не очень рада.
Сбив меня с ног (я в последний миг оттолкнула от себя Антона) и повалив на землю, она сунула мне под нос какую-то дурно пахнущую тряпку. С первым вздохом голова опустела от мыслей, со вторым зазвенело в ушах, а с третьим ослабело тело. Краем сознания заметила, как Рич что-то прокричал своим противникам, и один из них рассмеялся.
Тю ты, тут драка серьёзная, а этот дурак смеётся…
Карл-Алексей.
В детстве я часто стрелял в воробьёв из рогатки. Тренировал меткость, учился маскировке и терпению, в общем, упражнялся во всём том, что могло оказаться полезным в Доме. И, видимо, мелкие пичуги всё-таки затаили на меня зло, пронеся свою ненависть через года, и сейчас пользовались случаем, припоминая мне все мои прошлые занятия с рогаткой.
С улицы, даже сквозь закрытое пластиковое окно, очень хорошо было слышно их противное, возмущённое чирикание. Сотни – сотни! – воробьёв сидели на проводах, устроив всем желающим бесплатный концерт.
Я бы давно встал с кровати, открыл окно и прогнал бы их куда-нибудь на этаж повыше, да только тело отказывалось меня слушаться, а мысли разбегались кто куда, не желая собираться в кучу.
Уж не собрался ли я подыхать? – испугался было, как птичий гомон вдруг утих, и я услышал голос Элены, обсуждавшей с кем-то моё нынешнее состояние.
– Примерно через полчаса он выйдет из наркоза. Если будет хорошо себя чувствовать – сможете с ним поговорить, – сказал собеседник девушки.
– Да, спасибо вам большое! – неизвестно за что поблагодарила она его.
Значит, я лежу под наркозом? А с Ричардом что? Он мёртв или также отлёживается сейчас после той драки?